РУССКАЯ ФАНТАСТИКА 2006 - АНТОЛОГИЯ

- Занят был, - кратко ответил Егор.

- А чего посуду не несешь?

- Говорю же: занят. Собирать некогда.

- Ну-ну. Ты еще скажи, что и не тянет.

- Ну и скажу! - озлился Егор. - Что было, то прошло, понятно? Не все такие, как ты.

Другой бы на месте Ивана немедленно и агрессивно ощерил пасть - какие это такие?! - но Иван был мудрее, чем казался.

- Да ты никак всерьез решил, что все изменилось? - И мясистая ряшка Ивана расплылась в улыбке - поперек шире. - Нет, правда?

- А то нет?

- Ладно. - Иван огляделся и, не обнаружив на ближайших подступах никого, кто шел бы сдавать посуду, спросил в лоб: - Так что, по-твоему, изменилось? Только про термояд и альфу Козлодоя не заливай, не надо…

- Мои мозги, - угрюмо сказал Егор. - Они думают. Раньше спали, теперь проснулись.

- Кто-нибудь это оценил?

- М-м… не знаю. А зачем мне надо, чтобы ценил кто-то? Я сам для себя. Мне нравится.

- Ты еще скажи, что счастлив, - фыркнул Иван.

- А что? - заморгал Егор. - Почему нет?

- Потому что врешь ты все. Тебе надо, чтобы тебя ценили. Всем надо. Не все могут.

- Выходит, и тебе надо?

- А то как же! - подтвердил честный Иван. - Мне надо, меня и ценят. Вот сегодня откажусь принимать винную посуду или приму за полцены - обматюкают. Про себя, понятно, потому что кому охота со мной ссориться? А завтра приму за полную цену - вот и уважение. Мне хватает, веришь?

- Нет, - с сомнением сказал Егор.

- Это еще почему?

Егор морщил чело - формулировал.

- Надо вверх, - сказал он наконец. - Выше надо.

- Вот я и говорю: уважения тебе хочется. Ну ладно, пусть самоуважения. - Оказывается, Иван мог оперировать и такими словами. - Хотеть-то хочется, а можется ли? Я на бионары эти клал с прибором, потому что ничего не изменилось. Ты что, еще не въехал: всем ведь ума досталось поровну. Значит, кто был наверху, академики там всякие, тот наверху и останется, а кто был внизу, тот… ну? Догадайся с трех раз.

Слушать такое было горько и обидно. Забыв, куда шел, Егор, не прощаясь, развернулся и пошлепал назад по Мастеровой. Иван хохотал ему вслед.

- Абсолютная шкала всем до фени! - доносилось до Егора сквозь жизнерадостное ржание. - Человеку интересна только шкала относительная! Верхушка кочки или Эльбруса - все верхушка, а дно - всегда дно…

Но ведь это неправда! Неправда!

Вступительные экзамены Егор провалил.

Как он ухитрился это сделать при конкурсе в полчеловека на место, он не понял и не брался объяснить. Запомнилась только иронически поднятая бровь экзаменатора. Егор зачем-то поблагодарил и вышел с “неудом”, глупо улыбаясь, не понимая и не веря.

В тот же день он напился пьян и слонялся без цели, цепляясь к шарахающимся прохожим со слезливыми признаниями, оскорбил непристойным действием цоколь какого-то памятника, вступил в оживленный диспут с милицией и заночевал в казенном доме. Наутро разламывалась голова, а синяки на теле свидетельствовали о массаже тупым резиновым предметом. Да еще предстояло выплатить штраф.

Нечестно! Не штраф и не побои - экзамены! Не всякий ведь сам догадается, что уж коли у всех абитуриентов повысился IQ, то и вопросы экзаменаторов станут сложнее! Надо было предупреждать!

Его предупредили - по месту работы. В энергичных словах. Спасибо, что не уволили сразу. Это случилось немного позднее.

Егор запил. Сволочные биороботы уменьшили его восприимчивость к спиртному. Если раньше его развозило вдрызг с бутылки “Жигулевского”, то теперь требовался эликсир покрепче. Деньги начали таять. Один раз Егор вооружился арматурным прутом и пошел убивать гада Ивана, но запутался в улицах и на Мастеровую не попал.

Ночью он выл и рыдал в тряпье, заменявшее ему подушку. Ну почему мир устроен так подло? Почему людям интересна только относительная шкала и их личное место в ней? Умный - глупый. Талантливый - бездарный. Красавец - урод. Богатый - нищий. Атлет - доходяга. Инициативный - инертный. Вот что на самом деле их волнует. И давать всем поровну - несправедливо, потому что у самых низших, самых обиженных не будет никакого продвижения…

Да, наука пойдет вперед, это точно. Для того, видно, бионары и были впрыснуты. Остальное - чепуха. Разве что воры начнут работать тоньше, так ведь баланс не нарушится, потому что опера да следователи тоже получили свою долю сиреневой взвеси. Ни один человек не ушел обиженным.

И ничего не изменилось. Не ведая об Экклезиасте, Егор приходил к тому же выводу: что было, то и будет.

Он мог бы понять это раньше, если бы не был так увлечен своей кажущейся эволюцией. Разве кто-нибудь, исключая наблюдателя жизни Ивана Неподобу, стал разговаривать с ним охотнее, чем раньше? Разве не внушал он по-прежнему брезгливое неодобрение? Разве хоть одна женщина посмотрела в его сторону с интересом?

Зачем живешь? Кому нужен? Для чего все это? Какой смысл?

Наплакавшись вдоволь, Егор принимался скрежетать зубными пеньками. Потом вставал с топчана, пинал книги и, покинув пост, тащился к круглосуточному магазину. Там было то, в чем он нуждался.

От контейнера к контейнеру. От урны к урне. Возле скамеек проверить сугубо. И в кустах. Ага, вон на автобусной остановке мужик башку задрал, пиво пьет… успеть бы, пока конкуренты не набежали. Евробутылка. Почти рупь.

Сентябрь природа выделила не в подарочном варианте. По утрам, в самое добычливое время, в приземном слое висели синие от холода туманы. В ужасе жухла листва. Теоретически приближалось бабье лето с его щедрыми на солнце днями, но пока сверху не то сеялась, не то просто висела в воздухе холодная морось. Она липла к нелепой фигуре, что, шаркая ногами и не замечая луж, брела неведомо куда. Иногда фигура останавливалась, скрючившись и Держась за бок. Егор Суковатов обходил свою территорию.

Круг замкнулся.

Возможно, он не был кругом, а был витком спирали, но это уже не интересовало Егора. Сегодня он выспался в теплом подъезде и уже почти набрал посуды на личный прожиточный минимум. Ничто другое его не интересовало - До холодов было еще далеко, а значит, все шло путем.

- Бракованная, - объявил Иван, ощупав горлышки пивных бутылок и отставив одну в сторону. - С выколкой. Второй раз ее приносишь. Принесешь еще раз - получишь в репу. Винные сегодня не беру - тары нет. Итого одиннадцать штук.

- Винные, - гугниво пробубнил Егор.

- Чего-о?

- Возьми за полцены.

- Сказал уже - тары нет.

- Полцены, - ноюще прогнусавил бомж.

Он явно нарывался. Издав нутряной рык, Иван обозначил было движение в сторону надоеды, как вдруг что-то хлопнуло у него над головой, как хлопает разбившаяся лампочка. Кудрявое облачко, на сей раз не лиловое, а изумрудно-зеленое, чуть подсвеченное изнутри, вспухая и разрастаясь, быстро обволокло приемщика, сдатчика, штабеля ящиков и, перестав быть видимым, впиталось в городской воздух.