Операция Миф, или Сколько раз хоронили Гитлера - Лев Безыменский

"1. За два-три дня до начала работ над местом захоронения силами взвода охраны ОО{102.1} КГБ армии установить палатку, размеры которой позволяли бы под ее прикрытием производить предусмотренные планом работы.

2. Охрану подходов к палатке после ее установления осуществить силами солдат, а в момент производства работ - оперсоставом, выделенным для проведения мероприятия "Архив".

3. Организовать скрытый пост для контрнаблюдения за близлежащим от места работ домом, в котором проживают местные граждане, с целью обнаружения возможной визуальной разведки. В случае обнаружения такого наблюдения принять меры к его пресечению, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

4. Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки сложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей саперного и танкового полков ГСВГ, где сжечь".

Как видим, все было учтено и предусмотрено. Почему же "Архив"? А потому, что в случае расспросов предусматривалось говорить, что здесь раскапываются какие-то секретные нацистские архивы. 26 марта план ушел в Магдебург, а 4 апреля он был осуществлен. Оперативная группа "произвела вскрытие захоронения останков военных преступников в военном городке по Вестендштрассе возле дома No 36 (ныне Клаузенерштрассе). При вскрытии захоронения обнаружено, что останки военных преступников предположительно были захоронены в 5 деревянных ящиках, поставленных друг на друга крестом. Ящики сгнили и превратились в труху"{103}.

Опергруппа тщательно выполнила все указания: ночью с 4 на 5 апреля выкопала захоронение, сложила кости в ящики и утром 5 апреля произвела "физическое уничтожение останков"{104}, то есть они были сожжены, превращены в пепел и развеяны. Никто работе не мешал, никто вопросов не задавал - об архивах говорить не пришлось. Акты были составлены в единственном экземпляре и отправлены в Москву в КГБ.

Вот и все.

Эпилог. Гюнше и Линге

Дела давно минувших дней... Память о них часто исчезает вместе с людьми, их совершавшими. Какова же судьба тех людей, которые были затронуты операцией "Миф"?

Отношение HКВД - МВД к тем, чьи действительно честные и, как принято писать, "чистосердечные показания" помогли выяснить запутанные обстоятельства событий вокруг останков Гитлера, нельзя назвать иначе, как черной неблагодарностью. Кете Хойзерман после того, как она опознала зубной мост и челюсть фюрера, допрашивали и передопрашивали, затем отправили в Москву - сначала в Лубянскую, затем в Лефортовскую тюрьму, где она просидела 6 лет в одиночке. Затем она разделила камеру с двоюродной сестрой Гитлера Марией Копенштайнер. Этой пожилой австрийской крестьянке, видевшей Гитлера в детстве (в 1907 г.), вменялось в вину, что она... прятала "сбежавшего" фюрера{105}. В 1951 году Хойзерман судили - ей предъявили обвинение в том, что, помогая лечить гитлеровские зубы, она способствовала продлению войны. Приговор: 10 лет лагерей, где она проработала до 1955 года. Затем пришло освобождение.

Гюнше и Линге пробыли в СССР так же долго, причем в двух качествах сначала как "писатели", затем как военные преступники. Совершенно чуждым им писательским ремеслом Гюнше и Линге пришлось заняться по распоряжению НКВД. Когда оба вернулись в 1946 году из Берлина, руководство ГУПВИ приказало начальнику Бутырской тюрьмы поместить их вместе в одну камеру и создать благоприятные условия для "занятия письменной работой". На их питание выделялось 900 рублей в месяц (тогда это были очень большие деньги). Их переодели из тюремной одежды в нормальную, сшив по три комплекта гражданской одежды. Затем Гюнше и Линге были переведены на "объект No 5" МВД (дача близ Москвы). Почему вдруг такие благодеяния? Оказывается, решили создать литературный труд о... Гитлере. Два офицера ГУПВИ - подполковник Федор Парпаров и майор Игорь Савельев, блестяще владевшие немецким языком и неоднократно допрашивавшие Гюнше и Линге, были выделены для обработки воспоминаний. Я не исключаю, что сама идея исходила от этих двух офицеров, которые понимали, каким объемом ценных знаний о Гитлере обладают их подопечные.

Работа шла долго. Парпаров и Савельев излагали на бумаге по-русски то, что им рассказывали вперемежку оба арестанта, видимо, рассчитывавшие, что их готовность сотрудничать в этом деле приблизит день возвращения на родину. "Мы решили написать правду о Гитлере... Мы хотели бы, чтобы наши сообщения содействовали тому объективному освещению событий, которые являются предпосылкой обновления Германии" - так говорилось в предисловии, явно продиктованном советскими офицерами. Книга была готова в 1949 году, отпечатана на машинке и переплетена в толстый том, который находился в распоряжении руководства КГБ{106}. Книга хранилась и в архиве КГБ, руководители которого разрешали кое-кому читать воспоминания двух столь близких к Гитлеру людей. В частности, когда выдающийся советский режиссер Михаил Ромм приступил к работе над фильмом "Обыкновенный фашизм" и попросил в КГБ материалы, ему дали книгу Парпарова - Савельева - Гюнше - Линге, и автор этих строк, консультировавший Михаила Ромма, не преминул сделать копию наиболее интересных разделов. В любом случае рукопись (сначала она называлась "Воздушные замки", но Берия изменил название на "О Гитлере") не должна оставаться на архивных полках, что и заставило меня в качестве приложения предложить читателю несколько фрагментов из нее.

Что касается судьбы Гюнше и Линге, то "воздушный замок" их собственных иллюзий оказался разрушенным. Их вовсе не освободили после окончания работы, на что они рассчитывали, а... отдали под суд как военных преступников. В 50-е годы это была "нормальная процедура" ГУПВИ, которая состояла в переводе подлежащих возвращению на родину военнопленных в разряд военных преступников. Оба получили по 25 лет тюрьмы, откуда их освободили лишь в 1955 году. По возвращении на родину Линге написал мемуары. Он скончался в 1989 году. Гюнше в 1994 году еще жил, по ограничивался беседами с историками и журналистами. Умерли вернувшиеся в 1955 году Баур, Раттенхубер и другие.

Долгая привычка идеологической тренировки, которая выработалась у автора, приказывает завершить повествование выводами. В былые времена это было ритуалом: во-первых, следовало привести несколько цитат из Маркса или Ленина, затем из речей нынешнего руководителя - Сталина, Хрущева, Брежнева, Черненко, Андропова, Горбачева и, наконец, сделать собственные выводы, подтверждающие вышеприведенные мысли партийного лидера. Лишь в книгах, написанных для Запада, разрешалось этот ритуал не соблюдать. Но рука сама собой тянулась написать пару-другую выводов.

Сейчас это добровольное заклятие снято, чем и хочу воспользоваться. Книга должна говорить сама за себя, что не обязательно означает, что она должна говорить за автора. Именно поэтому я счел долгом опубликовать в книге ряд документов, доселе неизвестных или малоизвестных. Долг историка в этом и состоит. А выводы сделает читатель.