Мать Ученья - Домагой Курмаич

— Конечно, он же его куратор, — сказала Коприва. — Я слышала, если попал к нему — будешь до конца учёбы мучить плетения.

— Как будто Зориан мучается, — буркнул Эдвин. Его, как и Зориана, не спросив, записали к Ксвиму, и парень до сих пор был недоволен. Скорее всего потому, что его интересовали големы, а отнюдь не плетения. — Он, наверное, первый студент за всю историю академии, которого полностью устраивает обучение у этого типа.

— Вы не поверите, сколь многие благодарны урокам профессора Чао, — поддразнила Ильза. — Большинство не ценит его талант, но всегда найдутся один-два способных студента, для них его обучение идеально. Вы же не думали, что академия просто так держит его куратором?

— Понятно, что он разбирается, но обязательно быть таким грубым? — надулась Киана. — Мне он в прошлый раз сказал, что мои навыки плетения "совершенно неадекватны". Уверена, моё плетение не ниже среднего.

— Думаю, даже выше среднего, благодаря Ксвиму и его требовательности, — вставил Зориан.

— Профессорский любимчик, — фыркнула она.

Зориан был практически уверен — Киана занимается с ними только из-за Рэйни, а не потому, что её интересует магия… Но, к её чести, она старалась не отставать, и когда Ксвим критиковал её в своей обычной манере — обижалась, но прилагала усилия.

Сейчас она не ценит — но со временем поймёт, какую огромную услугу оказывал ей Ксвим. Вообще-то, частные уроки у архимага стоили бешеных денег.

Через некоторое время Ильза собралась и ушла — и группа тоже начала расходиться, за столом становилось всё свободнее. В конце концов остались лишь Зориан и Рэйни — Зориан тоже хотел идти, но, заметив взгляды девушки и излучаемые ей эмоции, решил дождаться.

Вторжение остановлено, Панаксет всё так же запечатан — в кои веки над ним не висит очередная смертельная опасность, можно потратить часок-другой на всякую ерунду.

— Я вдруг сообразила, что прошёл уже месяц, а я так и не поблагодарила тебя за помощь в поисках брата, — неуверенно сказала Рэйни.

Зориан понятия не имел, что ответить. Он-то считал, она просто хочет сделать вид, что ничего не было.

— Извини, — она неловко перебирала пальцами. — Я знаю, что уже поздно и…

— Ничего страшного, — заверил её Зориан. — Я ничего такого не сделал, просто свёл тебя с нужными людьми. Это ведь ты организовала спасательную группу перевёртышей.

— Ты знал? — удивилась она. Потом покачала головой. — Хотя о чём я, конечно ты знал. Как вспомню, что там видела — было бы странно, если б ты не знал.

— Я слышал, ты успешно спасла брата, — заметил Зориан.

— Его спасли кошки и голуби, — поправила она. — Я только свела их с полицией и убедила помочь. А потом просто ждала и надеялась. Хотя газеты приписывают всё мне — полиция настояла, чтобы я была лицом всей операции, уж не знаю, почему.

Что тут непонятного? Красивая молодая девушка с трогательной историей о спасении младшего брата. Полиция, вероятно, не хотела раскрывать детали, пока шло расследование, а тут отличный шанс отвлечь публику. Опять же — история со счастливым концом, а таких сейчас был дефицит.

Но вслух он, понятно, ничего этого не сказал.

— Думаю, ты преуменьшаешь свои заслуги — вряд ли убедить две диаспоры перевёртышей было легко, — сказал Зориан. — И что-то подсказывает, что тебя беспокоят не газеты. Что тебя так расстроило?

— Я не расстроена, я просто… — она вздохнула. — Семья приглашает меня домой.

— А, — кивнул Зориан, прикидывая варианты.

— И в чём проблема? Брата спасли благодаря тебе, разве нет? Они должны встретить тебя, как героиню.

— Возможно, — согласилась она. — Или обвинят, что я не имела права давать обещания от лица племени. Я не знаю, чего ожидать, и это меня пугает.

Зориан промолчал.

— Я даже не знаю, почему рассказываю это тебе, — помедлив, добавила она. — Не то чтобы я ожидала помощи, ты уже сделал более чем достаточно. Наверное, просто хотела пожаловаться кому-то кроме Кианы. Кажется, последнее время она мной недовольна. Считает, что хвалебные статьи в газетах — это круто, а я не понимаю своего счастья.

— Правильно делаешь. Газеты используют тебя, пока им выгодно, всё может перемениться в один миг, — ответил Зориан. — Но, думаю, всё будет в порядке. Скорее всего, твоя семья тоже не знает, что делать. Вот они и позвали тебя решить, как быть дальше, раз ты их так удивила.

Их разговор прервали — загудел висящий на поясе Зориана каменный диск. Парень раздражённо посмотрел на сигнальное устройство Дома Аопэ… Если дурацкий камень, вибрирующий при активации парного амулета, вообще можно назвать устройством. Его подмывало сделать настоящее переговорное устройство — компактный и незаметный телепатический передатчик — но так он всех переполошит.

— Извини, меня вызывают.

— Аранеа? — догадалась Рэйни.

Зориан кивнул.

— Всё ещё не могу поверить, чем ты занимался весь тот месяц, — сказала она. — Спускался в подземелья и учился у гигантских пауков магии разума…

— Другого выхода не было, — сказал Зориан. — Моя эмпатия была неуправляема, а они первые поняли в чём причина и предложили помочь. Я им действительно благодарен.

Увы, хоть Зак и Зориан сумели скрыть своё участие в сражении — с аранеа подобное не вышло. Паутина Сиории понимала, что не сможет скрыться от человеческих властей — и они попросили Зориана быть посредником. Переговоры стоили ему множества нервных клеток и продвигались лишь благодаря поддержке Дома Аопэ. Даже мастер-менталист уровня Зориана не справился бы с бюрократической машиной королевства — да он и не хотел прибегать к столь радикальным мерам.

Из этого следовал ещё один неприятный факт — ментальные способности Зориана постепенно становились достоянием общественности. Да, его считали новичком — но многие маги завели привычку держать ментальные щиты в его присутствии, а от некоторых отчётливо веяло страхом.

Страшно подумать, что начнётся, когда они узнают всю картину.

— Что же, — сказала Рэйни. — Не буду тебя задерживать. Мне и самой надо идти.

— Я так понимаю, на следующих встречах тебя не будет?

— Да, хотела сказать, но опять забыла, — ответила она. — Я выезжаю завтра и скорее всего не вернусь до открытия академии.

— Тогда до встречи в академии.

— Будем надеяться, — согласилась Рэйни.

Они вышли, и кухня наконец опустела.

Ненадолго — в последнее время кухня Имайи не пустовала.

Наверное, это прозвучит ужасно, но Акоджа сознавала — вражеское вторжение было лучшим, что случилось с ней за долгое, долгое время.

Эта мысль всегда сопровождалась уколом вины. Погибло столько людей, столь многие лишились работы, крыши над головой — она должна сопереживать их горю. И она сопереживала! Правда! Но факт