Шолохов. Незаконный - Захар Прилепин

из пулемётов, и началось… Всех посекли пулемётами. Я да сынишка Фомина – только двое и спаслись. Он, Фомин-то, Давыдку своего с собой возил с самой осени. Погиб и сам Яков Ефимыч… На моих глазах погиб. Первая пуля попала ему в ногу, перебила коленную чашечку, вторая – в голову, наосклизь. До трёх раз падал он с коня. Остановимся, подымем, посадим в седло, а он проскачет трошки и опять упадёт. Третья пуля нашла его, ударила в бок… Тут уж мы его бросили. Отскакал я на сотенник, оглянулся, а его уже лежачего двое конных шашками полосуют…»

Так, на предпоследней странице романа появится ещё раз большеглазый парень с хутора Рубежного Давыдка Фомин, с которым Михаил ходил в 1919 году на рыбалку и жёг костры.

Обстоятельства конца фоминской банды Шолохов передал точно. Давыд Фомин действительно выжил и по малолетству Советской властью не преследовался. На месте боя осталось сто убитых фоминцев. В плен попали семеро повстанцев и сестра милосердия – любовница Фомина по фамилии Сытина. Всех семерых расстреляли, а Сытиной дали пять лет лишения свободы.

* * *

4 мая Шолохов получил на руки мандат:

«Дан сей Донским областным продовольственным комитетом тов. Шолохову М. А. в том, что он командируется в ст. Вёшенскую в распоряжение окружпродкомиссара в качестве налогоинспектора. Все учреждения, как гражданские, так и военные, обязаны оказывать тов. Шолохову М. А. всемерное содействие к исполнению возложенных на него обязанностей. Лица, не выполнившие его законных требований, будут привлечены к судебной ответственности». И ниже: «Прибыл в окрпродком 12 мая 1922 года. Делопроизводитель Кондрашова. 14.5.1922 года».

Известны имена тех, кто получил свои мандаты вместе с Шолоховым: И. Г. Мазанов, И. А. Семянников, Д. В. Мигинёв, С. Я. Кочетов, Г. Е. Кондратюк, Г. И. Козинов, В. А. Тесленко… Фамилию Тесленко мы находим в шолоховской прозе. Рассказ «Продкомиссар»: «Продотряд ушёл в округ. В станице на сутки остались Бодягин и комендант трибунала Тесленко. Спешили отправить на ссыпной пункт последние подводы с хлебом».

Едва ли реальный Тесленко имел отношение к описанному в рассказе беспощадному хохлу. Тот руководил расстрелом отца Бодягина, а затем, напоровшись на хопёрских повстанцев, плёткой хлестал Бодягина по рукам, когда тот подобрал в степи замерзающего мальчонку и посадил на свою лошадь. Тесленко был прав, требуя от Бодягина ссадить пацанёнка – с ним они не могли уйти от погони. Бодягин настоял на своём: усадив пацана – хлестнул свою лошадь, и она ускакала, увозя ребёнка.

Тесленко остался с Бодягиным. Их обоих убили. Значит, догнала Игнатку Бодягина анафема отца? И наказание – неминуемо: даже если ты спасаешь умирающее дитя?

Страшными вопросами будет задаваться совсем ещё молодой писатель Шолохов.

Что до творческих его привычек, то случай с фамилией Тесленко – один из первых в его творчестве – окажется в целом характерен для Шолохова. В «Тихом Доне», как мы помним, он раздал сотни имён своих соседей и знакомых персонажам. Выглядело это всегда как результат сложной мыслительной работе. Порой, беря реальную судьбу, он описывал её весьма последовательно (случай Сердинова-Котлярова), но часто ограничивался только именем и несколькими характерными чертами – а судьбу накручивал на персонажа либо выдуманную, либо додуманную.

Как в «Продкомиссаре». Сначала Шолохов узнаёт историю про погоню и подобранного ребёнка. Подшивает к ней другой расхожий случай – про конфликт отца и сына в казачьей семье. В основу развития сюжета ложится опыт работы продинспекторов и продкомиссаров – свой собственный в том числе. Конструкция усиливается фигурой Тесленко: украинский вопрос, как и еврейский – наиважнейший и непростой для Шолохова.

И получается классический рассказ.

Тесленко в рассказе, заметим, по профессии бондарь. Вместе с Шолоховым окончил продкурсы Андрей Савочкин, в личной карточке которого было отмечено: «образование – не имеет; бондарь». Даже эта деталь пригодилась.

В действительности описанного Шолоховым – в той же самой последовательности, – может, и не было. Но по составным частям, вплоть до малейших деталей – всё именно так и было. В этом и заключается волшебство великой словесности. Она не «описывает жизнь» – она её сгущает до максимальной плотности.

Простейшая ситуация, три персонажа, – отец и сын, глава трибунала плюс погибающий безымянный подросток, – отцовская анафема, страшное разрешение в финале и незримый вопрос: а где тут правда?

Тесленко отрицательный персонаж? Так он остался вместе с Игнатом Бодягиным, – мог бы ускакать, но принял смерть вместе с товарищем и за него.

Игнат дурной, что позволил убить отца? Да, безусловно. Но отец не просто был мироедом – тянул жилы из батраков, бил их и мучил, – он родного сына выгнал из дома побираться и баб менял одну за другой.

Тогда отец плохой? Да какой бы ни был – а всё равно отец, он на своей земле жил и трудился.

Все плохие тогда? Или все хорошие?

Никого не жаль? Или всех жаль?

* * *

Ситуация, когда казачья семья разломана пополам и в смертельной вражде оказываются то отец с сыном, то брат с братом, в шолоховских рассказах кажется из иных времён почти навязчивой.

Позже писатель Сергей Довлатов в повести «Зона» осмысленно не стал развивать сюжет о том, как, он, будучи служащим лагерной охраны, охранял своего близкого родственника: а то, «как у Шолохова» получится, заметил Довлатов, в чём можно усмотреть некий элемент иронии.

Спустя годы вся эта жуткая специфика Гражданской войны – сын на отца, брат на брата – стала казаться чрезмерной, а то и надуманной, «литературной».

И, конечно, напрасно.

В 1898 году в станице Каменской в семье зажиточного казака Макара Олейникова родился сын, которого назвали Николаем. Отец постарался дать сыну образование: Николай окончил четыре класса окружного мужского училища, в 1916 году поступил в Каменскую учительскую семинарию. Дальше – война, а в марте 1918 года Николай Олейников записался добровольцем в Красную армию и в 1920 году вступил в РКП(б).

В дни наступления белых часть, где служил Олейников, была рассеяна, он пытался спрятаться у себя дома, но собственный отец выдал его. Николая страшно избили и бросили в сарай, чтоб утром расстрелять. Он сумел выбраться – выручил дед. После Гражданской Олейников переехал в Бахмут, потом в Ростов, потом в Ленинград, Москву, стал литератором, его стихи выходили в лучших советских журналах, он написал несколько сценариев для кино, приобрёл известность, вошёл в литературную группу «ОБЭРИУ» (Объединение Реального Искусства), составив компанию Даниилу Хармсу, Александру Введенскому, Николаю Заболоцкому, Константину Вагинову: всех вместе их называли «обэриутами».

Олейников занимался организацией детского радиовещания, в 1928 году стал редактором нового «Ежемесячного журнала» для детей, опубликовав там лучшие сказки Корнея Чуковского и Бориса Житкова. И только многие годы спустя был обнаружен и опубликован страшный документ, касающийся Олейникова: протокол заседания «по проверке нерабочего состава ячейки РКП(б)» при редакции ростовской газеты «Молот» от 15 июня 1925 года. В этом документе чёрным