Кому она рассказала? - Робертс Нора

— Нет, это как-то неправильно, — на ходу пробормотала Ева, поспешая вслед за аистом.

В кабинке, встроенной в белую стену, Натали Копперфильд была привязана к письменному столу. Ее лицо было в синяках и в крови, из глаз текли слезы. Синий пояс халата был туго затянут у нее на горле.

— Цифры не складываются, — рыдала она. — Итог неправильный. Я должна все исправить. Это моя работа. Из-за нее меня убили, — сказала она Еве, — но все равно ничего не складывается.

— Ты должна дать мне нечто более существенное.

— Но там уже все есть, все прямо там, в цифрах, они не складываются. Неужели ты ее до сих пор не нашла? Ты не нашла ее?

Ева увидела дверь, рванула ее, потом пнула ногой, когда дверь не поддалась. За дверью была белая комната, а в комнате — Тэнди, привязанная к гинекологическому креслу вроде того, что использовалось для демонстрации на занятиях для будущих матерей.

Кровь заливала простыни, ее лицо лоснилось от пота. Огромный, вздувшийся живот ходил ходуном.

— Ребенок идет, — проговорила она, задыхаясь. — Я не могу его остановить.

— Где доктор? Где акушерка?

— Я не могу его остановить, — повторила Тэнди. — Скорее, скорее.

Ева подбежала, но в тот же миг Тэнди исчезла.

Под ногами у нее раскрылся пол. Ева рухнула вниз, а вокруг нее кричали женщины и плакали дети.

Она упала очень жестко и услышала, как с сухим Щелчком ломаются кости руки. Комната. Холодная, выстуженная, ледяная комната, залитая грязновато-красным светом.

— Нет! — Дрожа всем телом, она поднялась на четвереньки. — Нет!

Он лежал в луже собственной крови, той самой крови, что капала с ее пальцев, с лезвия маленького ножа, который она все еще сжимала в руке.

И вдруг прямо у нее на глазах ее отец повернул голову. Его мертвые глаза смотрели на нее.

— Мы всегда возвращаемся к исходной точке, малышка.

Она вырвалась со сдавленным криком и… очутилась в объятиях Рорка.

— Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты в порядке. Я здесь.

— Все нормально. — Она вдохнула его запах, чтобы успокоиться. — Я в порядке. Все было не так уж страшно.

— Ты вся дрожишь.

Рорк зажег свет. Комната мягко осветилась, в камине жарко и весело пылали дрова.

— Это был просто странный сон. Жутковатый, но в общем просто странный.

— Танцующие цифры? — Рорк говорил шутливо, но крепко-крепко прижимал ее к себе. — Летающие младенцы?

— Не в этот раз. — Ева приказала себе успокоиться, просто успокоиться, прижимаясь к нему. — Дела в голове перемешались, — пояснила она, рассказав ему сон. — И, как всегда, грандиозный финал. Этот ублюдок непременно ухитряется появиться под коней.

— А теперь забудь. Ляг, постарайся уснуть. Тебе надо еще поспать.

Ева позволила Рорку увлечь себя обратно на постель, свернулась клубочком у него под боком. Но она знала, что не уснет, что не сможет забыть.

— Было странное ощущение, что я теряю время. Надо торопиться. Я должна была найти Тэнди, и я нашла ее, но не смогла до нее добраться. И там была Натали Копперфильд. И я подумала только об одном: она заслуживает кого-нибудь получше меня. Она попала в западню с этими клятыми цифрами, и ей не выбраться, пока я все не исправлю, чтобы они сходились. Чтобы все было правильно.

— Нет смысла напоминать тебе, что тебя рвут напополам.

— Ты прав, смысла нет.

— Тогда позволь тебе напомнить, что ты не одна в этом белом коридоре, в этом белом тоннеле и даже в той треклятой комнате мотеля в Далласе. Ты больше не одна. И никогда не будешь одна.

Ева запрокинула голову, чтобы видеть его лицо, протянула руку и дотронулась до него.

— Вот и слава богу! Он поцеловал ее в лоб.

— Ну что ж, ты сумела проспать три часа и вернулась к жизни. Мы опять на службе?

Рорк предложил сперва позавтракать, и Ева не стала спорить.

— Как это мило! Воскресное утро, и моя очаровательная жена кормит меня завтраком.

— Ты его заслужил. — Ева бросила грозный взгляд на кота, когда он покинул солнечное пятно на полу, в котором нежился, и начал подкрадываться к столу. — А, ты нет!

Но Галахад ответил ей таким скорбным взглядом, что Ева поспешила вытащить коробку с кошачьим кормом с добавкой из тунца.

— Он тебя обыграл, — заметил Рорк, разрезая яичницу.

— Ну и пусть. По крайней мере не будет клянчить и воровать еду со стола, пока мы едим. А я пока буду думать, — сказала Ева.

— Как всегда.

— Итальянский случай слишком похож на наш. Меня это тревожит. Если они связаны, значит Эпплби, скорее всего, ни при чем. Значит, тут действует тот, кто выслеживает женщин в интересном положении.

— Не просто в интересном положении, — подхватил он. — Без семьи, в новом городе, ближе к концу беременности.

— Точно. Но пока я не нарою других случаев в деталях совпадающих с этими, как мы узнаем, были ли другие? Возможно, были женщины, не попавшие в список разыскиваемых? Или другие, допустим, даже попавшие в списки, в архивы, но по обстоятельствам не совпадающие с абсолютной точностью с нашими случаями? И тогда у нас появится целая куча версий.

Рорк задумчиво разрезал оладьи, политые сиропом.

— От Рима до Нью-Йорка далеко, если иметь в виду кого-то, кто выслеживает и похищает беременных женщин. А София Белего так и не была найдена. Значит, мы можем думать, что похититель впоследствии каким-то образом избавляется от них.

— Ты хочешь сказать, избавляется от женщин, — уточнила Ева. — Дети — это товар.

— Продажа на черном рынке, живой товар, незаконное усыновление. Да, дети — это товар, — согласился с ней Рорк.

Ева насадила на вилку пару оладий и полила их сиропом, хотя они и так уже плавали в густом золотисто-коричневом озерке. Наблюдая за ней через стол, Рорк поморщился.

— Смотри, зубы заболят, — предупредил он.

— Что? Нет, все нормально. — Ева сунула оладьи в рот. — Мне нравится сахарный заряд. Ну, может, этого психопата, который любит путешествовать, привлекает разнообразие. Может, если копнуть поглубже, я обнаружу какие-нибудь удивительные связи между Тэнди и Белего. А может, это целый бизнес. Похоже, оба случая были тщательно спланированы. Женщин похитили на улице, причем в случае Белего — средь бела дня. Есть еще один сходный момент. Обе женщины забеременели в Европе.

Рорк с ужасом наблюдал, как она обмакивает в сирпоп кусочек бекона. У его железного копа были вкусы пятилетнего ребенка.

— Ты думаешь, корни кроются там, а не здесь?

— Это мысль. Я это обдумаю, пока пишу отчет для Смит из ОРПЛ. Может, у нее тоже есть идеи на этот счет. Это скорее ее специфика, чем моя.

— Дай мне знать, когда закончишь. Мне есть, что тебе доложить по моему маленькому проекту.

— Давай сейчас.

— В одном из файлов все вроде бы в порядке на первый взгляд, но на самом деле все не так. Стоит к нему как следует присмотреться, и сразу видно, что все не складывается. Издержки и прибыли удваиваются, из этого удвоенного дохода проистекает новый расход, распределяемый на другой счет, необлагаемый налогом, где ему совершенно не место, насколько я могу судить, притом что мне приходится действовать вслепую.

— Ты сам это выбрал.

— Да, сам. Операция повторяется многократно с небольшими, еле заметными вариациями. Возможно, кто-то пытается скрыть кое-какую наличку, кто-то надеется укрыться от налогов или понемногу кое-что отмыть.

— «Кое-что» — это сколько?

— Я пока не уверен. Спасибо, — добавил Рорк, когда она вновь наполнила его чашку кофе, а потом свою. — Все это сделано очень хитро, и мне придется снять еще несколько слоев маскировки. Думаю, речь идет о значительных суммах.

— Хотя бы приблизительно?

— На данный момент цифры семизначные. Это период, над которым я сейчас работаю.

— Значит, речь идет о миллионах?

— Судя по всему. — Рорк кивнул. — Я думаю, это вполне веский мотив для двух убийств.

— Ну кое для кого горсть монет, оброненных на дороге, — вполне веский мотив. Но ты прав, в нашем случае мотив вполне солидный. Давай, покажи мне счет, я посмотрю, что за клиент.