Прививка от космоса - Вадим Проскурин

- Христа распяли не фарисеи, - уточнил я. - Христа распяли римляне.

- Неважно, - отмахнулся Генрих. - Фарисеи предали Христа римскому суду, а ты пытаешься совершить суд самостоятельно. Ты еще хуже, чем фарисеи.

- Корабль! - позвал я. - Отключи Генриха от моей виртуальной реальности.

Через неуловимое мгновение Генрих исчез из виртуальной комнаты и я остался один.

- Могу ли я выпустить Генриха из виртуальности? - спросил корабль.

- Лучше пока не надо, - ответил я. - По-моему, он опасен.

- По-моему, тоже, - согласился корабль. - Ты не прикажешь запретить Генриху доступ ко всем моим узлам?

- Я уже приказал. Я ведь сказал, что отстраняю Генриха от обязанностей бортинженера.

- Это не то. Существует права доступа, которые предоставляются всем членам экипажа вне зависимости от служебных обязанностей.

- Хорошо, - сказал я. - Я запрещаю Генриху доступ ко всем твоим узлам и элементам, запрещаю любое управление тобой и, вообще, весь доступ, выходящий за рамки доступа простого пассажира. То есть, Генриху можно пользоваться сортиром, кушать, отдыхать в рекреационной зоне…

- Ты хочешь выпустить Генриха из виртуальности? - спросил корабль.

И тут я вспомнил, что только что велел кораблю держать Генриха в виртуальной тюрьме.

- Нет, лучше не надо, - сказал я. - Брр… Что-то я совсем плохой стал, отдаю приказы, противоречащие друг другу…

- Ты сильно нервничаешь, - заметил корабль. - И это неудивительно. Кстати, я на всякий случай отключил терминал Маши от планетарной сети. А то если еще и она подцепит эту заразу…

- Черт! - воскликнул я. - А я о ней совсем забыл. Спасибо.

- Я кое-что подобрал из информационной сети Хесперуса, - продолжил корабль. - Думаю, тебе будет интересно ознакомиться. Все материалы я прочел, все страницы, вызывавшие исключительные ситуации, отбраковал. То, что прошло через фильтр, можешь читать смело, не опасаясь за свой разум.

- Хорошо, - сказал я. - Спасибо. Сейчас почитаю.

3.

Мое предположение было правильным, психотропная зараза появилась на Хесперусе летом прошлого года. Что конкретно произошло тогда на планете, определить трудно - материалы, лежащие в сети, явно прошли цензуру. Но кое-что понять все-таки можно.

В первые же дни загадочный психотропный вирус поразил почти все население планеты, в том числе и администрацию. Лишь на восточном континенте, в городе Китежграде, вирусу пытались противостоять. Что конкретно там было предпринято и кем оно было предпринято - непонятно, но через пару дней после начала эпидемии Китежград подвергся бомбардировке и этим как раз и объясняется уменьшение населения планеты. Сразу после этих событий прекратились контакты с метрополией, последний корабль с Земли пришел на Хесперус за пять дней до начала эпидемии, а следующий корабль, который должен был прийти через девять дней после, так и не пришел.

Как ни странно, прекращение контактов с Землей не привело ни к каким неприятным последствиям. Пищевая промышленность Хесперуса продолжает снабжать население всем необходимым, да и с энергией никаких проблем тоже пока не возникло. Непонятно, откуда она берется, но то, что она откуда-то поступает в должном количестве, сомнений не вызывает. Ни прямых, ни косвенных признаков энергетического кризиса, на планете не наблюдается и это странно. Приливных электростанций с орбиты не видно, солнечных батарей и ветряков - тоже, космофлота нет, откуда они берут энергию? Может, термоядерный реактор построили? Нет, это вряд ли, без помощи метрополии им это вряд ли под силу.

В сетевых форумах Хесперуса идут обычные пустопорожние разговоры, как и на любой нормальной планете. Если не знать заранее, что местное общество поражено психотропным вирусом, по общей картине ноосферы этого не скажешь. Похоже, Генрих преувеличивал, когда говорил, что новое знание перевернет весь образ жизни человечества. Хесперус уже второй год живет при новом знании, а заметных изменений в ноосфере все еще не произошло.

В этот момент меня вызвал Том.

- Как дела? - спросил он. - Контакт с планетой уже установили?

- Установили, - кивнул я. - И сразу появилась проблема - у них в сети бродит серьезный психотропный вирус, возможно, самый опасный из всех, когда-либо существовавших в земной ноосфере. Генрих с ним ознакомился и сразу начал нести полнейшую чушь, пришлось его изолировать в виртуальности. Говорит, это новое знание, оно перевернет всю жизнь на Земле, говорит, я теперь понял смысл жизни, познал бога и судьбу…

- Ты поэтому закрыл доступ к местной сети? - спросил Том.

- Вот именно. Наверное, скоро обратно открою. Корабль говорит, что научился определять в сети психотропные тексты, он их отфильтровывает, а остальное можно читать без вреда для мозгов.

- Понятно, - сказал Том. - Но тогда получается, что о высадке на планету речь не идет?

- Боюсь, что так. Даже если у Генриха все будет хорошо и психика восстановится… Нет, все равно слишком опасно. С тремя корабельными компьютерами бессмысленно начинать анализ вируса, для нормальной экспертизы нужны мощности посолиднее. Боюсь, это можно сделать только в метрополии. Кстати! Как только на Хесперусе появился вирус, контакты с Землей сразу прекратились.

- Значит, вирус признали опасным, - сказал Том. - Тогда все ясно. Надо отсюда сматываться побыстрее.

- Наверное. Но…

- Что но? - спросил Том.

- Не знаю… - замялся я. - Тебе разве не интересно узнать, откуда взялся вирус, кто и зачем его принес, какие от него могут быть последствия? В конце концов, откуда планета получает энергию? С Мимира танкеры не приходят уже год, на поверхности никаких электростанций не видно, а энергетического кризиса нет и в помине.

- Все это очень интересно, - сказал Том, - но, по-моему, все эти загадки не стоят того, чтобы тратить на них время. Мы взяли на борт четыреста сетлеров, мы обещали высадить их на нормальную планету, более благоустроенную, чем Загрос, а куда мы их привезли?

- Вообще-то, Хесперус - очень благоустроенная планета, - заметил я. - Корабельная база данных не наврала. Но этот вирус…

- Надо принимать решение, - заявил Том. - Либо мы высаживаем колонистов на Хесперусе, либо летим дальше. Я бы лично предпочел лететь дальше.

- Хорошо, - сказал я. - Мы летим дальше. Но не прямо сейчас, а… скажем, через двое суток. Так будет нормально?

- Нормально, - согласился Том. - Людям надо очухаться после гиперпрыжка, здоровье поправить… Сейчас у меня на борту все под кайфом, кроме маленьких детей, я и сам с трудом сдерживаюсь. Ты ведь помнишь, какое чувство приходит после второго прыжка.

- Помню, - кивнул я. - Ладно, давайте, очухивайтесь, а послезавтра уйдем в новый прыжок. Например, на Гоа.

- Может, лучше на Скриду? - предложил Том. - Климат там похуже, но зато население нормальное. Ну, то есть, я против индусов ничего не имею, но у них психика все же не такая, как у европейцев и американцев, с ними договариваться труднее будет.

- Хорошо, - согласился я. - Пойдем на Скриду. Но послезавтра. А сегодня и завтра я хочу поподробнее изучить, что происходит на Хесперусе. Есть у меня странное предчувствие…

- Что за этим вирусом кроется что-то важное? - спросил Том.

- Вот именно. Ладно, давай, отдыхай. Если хочешь, накурись гашиша или, еще лучше, виски напейся, оно полезнее.

- Я мусульманин, - заметил Том.

- Как знаешь. Тогда гашиша накурись, сбрось напряжение, как раз послезавтра придешь в себя окончательно.

- Хорошо, - сказал Том. - До связи.

- До связи.

4.

- Вот такие у нас дела, - закончил я свой рассказ.

Маша пожала плечами.

- Может, не стоит так глубоко влезать в эти тайны? - спросила она. - Если на Земле вирус признали опасным, тогда, наверное, лучше сразу уйти отсюда? Если корабль не сумеет правильно отфильтровать все опасное, один раз ошибется…

- Если бы вирус признали по-настоящему опасным, Хесперус уже давно разбомбили бы, - заметил я. - Думаю, все обойдется. Понимаешь, если я прикажу уходить в новый прыжок прямо сейчас, даже не попытавшись разобраться, что здесь происходит, я никогда себе не прощу этого. Может, Генриха еще можно спасти?

Маша отрицательно покачала головой.

- Психотропные вирусы не лечатся, - сказала она. - Я бы на твоем месте не стала рисковать.

- Я буду осторожен. Я просто хочу выяснить, можно ли помочь Генриху. Возможно, ничего не получится, но если есть хоть какие-то шансы, я обязан попытаться.

- Хорошо, - сказала Маша. - Попытайся, но будь осторожен. Я не хочу, чтобы мой любимый все время болтал о светлом знании, которое перевернет мир.

- Я тоже этого не хочу, - улыбнулся я и поцеловал Машу в губы.

Некоторое время мы тискались и целовались, а потом я сделал над собой усилие, оторвался от нее и сказал: