Мир Расмус. Потомок воина (СИ) - Шестак Игорь

Внезапно, юноша захотелось самому ощутить алебарду в руках, ощутить ее вес и баланс, сделать несколько пробных взмахов. В замке он тренировался биться с мечом, мечом и щитом либо с мечом и кинжалом, также обучался искусству конного боя с копьем. Однако остальные виды оружие его отец считал или слишком простыми, недостойными выбора наследника барона — как, например, тот же лук, а другие слишком экзотичными и неприменимыми в реальном бою, чтобы тратить на них время. Здесь же Роб, в силу природного любопытства и любви к красивому оружию, был не силах устоять.

Юноша подошел к висящему на стене оружие и попытался аккуратно снять его со стены. Но алебарда не поддавалась, будто вделанная в стену, она не сдвинулась ни на дюйм, хотя, казалось, на стене держалась лишь с помощью двух небольших железных крючков, вбитых в камень. Юноша начал тянуть сильнее, но в какой — то момент потерял равновесие, и его руки соскользнули вниз. Алебарда тотчас же, оставаясь все так же «приклеенной» к стене, провернулась на пол оборота, и Роб услышал негромкий щелчок, раздавшийся из небольшого помещения рядом с трапезной в конце холла, которое использовалось для хранения запаса продуктов. Юноша направился туда.

Войдя в небольшую комнатушку, Роб сразу же заметил, как дальняя стена прямо напротив двери немного сдвинулась, и между ней и боковой стеной зиял небольшой просвет. Подойдя ближе, юноша оттащил мешки и корзины с продуктами, а затем, упершись руками, попытался расширить проход. Однако стена не поддалась, под каким бы углом Роб ни старался ее сдвинуть. Юноше пришлось использовать усиление, и только тогда тяжелая каменная стена сдвинулась с места. Спустя пару мгновений и несколько рывков и толчков Роба образовался проход, в который он смог втиснуться.

За стеной обнаружилась темный, узкий проход, в котором мог пройти один взрослый мужчина, и каменная лестница, спиралью спускавшаяся вниз.

Роб остановился. Он не помнил, чтобы управляющий поместья упоминал о подвалах. Да еще о таких, вход в которые тщательно замаскирован. С другой стороны, у его дяди могли быть свои секреты, которые он не хотел раскрывать даже своему племяннику.

Некоторое время уважение к секретам дяди боролись в душе юноши с любопытством, но в конце концов второе взяло вверх. Щелчком пальцев Роб создал небольшую сферу мягкого белого света, которая зависла над головой юноши, и начал спускаться по лестнице.

Спустя минуту спуск закончился, и Роб оказался напротив массивной дубовой двери, которая была заперта на не менее массивный стальной замок. Этого оказалось достаточно бы, чтобы в обычных обстоятельствах юноша развернулся и пошел обратно, даже не попытавшись поискать ключ — все же Роб безмерно уважал дядю и его право на свои секреты и тайны. Но примерно на середине спуска юноша ощутил темную энергетику — такую же, как и в пещере культистов во время жертвоприношения.

От воспоминаний по телу Роба пробежала неприятная дрожь, где-то внутри кольнул страх, но юноша твердо решил выяснить, откуда идет эта энергетика. И дверь не была для него препятствием.

Подойдя к двери, Роб взял замок двумя руками, а затем руки на краткий миг юноши окутало яркое пламя. Замок оплавился, и Роб, вновь использовав усиление, ударил по нему рукоятью своего меча. Потребовалось четыре удара, чтобы замок, наконец, упал, и дверь была открыта. Но находившееся за ней повергло Роба в шок.

За дверью была небольшая комнатка, освещенная тусклым багровым светом. В углу стояла жаровня, сейчас потушенная, по стенам была развешаны картины, изображающие сцены кровавых битв, а на постаменте в центре комнаты находился небольшой пьедестал, на который был водружен символ, изображающий голову быка.

Вот только бык был не совсем обычным. У него на голове красовались шесть загнутых рогов, образуя некое подобие короны, в пасти вместо зубов находились остро отточенные клыки, обнаженные в гримасе ярости, а прямо в середине лба мерцал красными отсветами третий глаз.

Рядом с пьедесталом, прислоненные к нему, стояли огромный башенный щит, казалось, целиком сделанный из бронзы, и двуручный меч с широким лезвием, которое отливало красным. Багровый свет же вырывался из головы быка, и именно она была сосредоточием темной энергетики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Роб замер на месте, не в силах сдвинуться с места. Откуда в доме его дяди — алтарь темного бога? И хотя ответ напрашивался сам собой, юноша гнал прочь подобные мысли. Ему не хотелось верить, что Тарик мог совершил то, за что в Дальвейсе приговор один — смертная казнь, независимо от происхождения и положения в обществе.

Внезапно сверху, на лестнице, послышались шаги, на стенах коридора заплясал отсвет факела. Первой мыслью Роба было спрятаться где-нибудь, но поразмыслив секунду, юноша понял, что прятаться-то и негде. Да к тому же он хотел, чтобы дядя сам ему все объяснил. А то, что направляется сюда именно Тарик, Роб даже не сомневался.

Наконец, на лестнице показалась массивная фигура его дяди. Тарик окинул юношу хмурым взглядом, а затем прошел мимо него в центр комнатушки, и, встав прямо перед пьедесталом, несколько минут неотрывно смотрел на символ быка. Роб же не двигался с места, он неотрывно смотрел на дядю и ждал его дальнейших действий.

Некоторое время они стояли в полной тишине, которую нарушал только негромкий треск пламени от факела в руке дяди. Наконец, Тарик тяжело вздохнул, а затем негромко спросил:

— Что ты здесь делаешь, Роб?

— А ты? — вопросом на вопрос ответил юноша. — Я думал, ты поведешь войско на битву со вторгшимися варварами.

— Герцог решил иначе. Войско выдвинулось полчаса назад, его ведет Бастиан тар Руил, Второй командор герцогства. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Может объяснишь, что это, дядя? — в свою очередь спросил Роб, проигнорировав последнюю реплику Тарика. — Это что, святилище? Почему в твоем доме находится замаскированное святилище темного бога? И что это за бог вообще?

— Это — Хастур Быкоглавец, Рогатый Воитель, тот, кто дарует воинам, проливающим в его честь кровь врагов, силу и доблесть, — ответил Тарик. Его голос звучал все так же негромко, но на этот раз Роб уловил в нем благоговение, когда он произносил имя и титулы божества. — Ответы на остальные вопросы очевидны, думаю, нет смысла произносить это вслух.

— То есть ты даже не отрицаешь, что поклоняешься темному богу? Что нарушаешь законы королевства, в армии которого сражаешься?

— Законы придумывают слабые, чтобы ограничить сильных, Роб. Чтобы сильные не взяли то, что и так их по праву — власть. Чтобы было легче управлять стадом, что безропотно принимает самую жалкую судьбу и самые страшные наказания, если так будет гласить закон. Законы — не более чем оковы. Такие как я, твой отец, ты — мы сами творим свою судьбу. Законы нам не нужны!

— Нет, ты не прав, — Роб замотал головой, и даже отступил на шаг. Прямо сейчас рушилась его вера в дядю — в того, кого Роб с детства привык считать примером мужества, доблести и стойкости, того, кто в глазах юноши стоял наравне с отцом. — И что, здесь ты проводишь темные обряды? Приносишь жертвы своему богу?

В ответ на это Тарик закинул голову назад и расхохотался. Но в его смехе не было ни капли веселья. Отсмеявшись, дядя повернулся и посмотрел на Роба, и в его глубине его глаз юноша заметил крохотные багровые отсветы. Как те, что освещали комнату.

— Жертвоприношение? Хастуру? О, нет. За это он покарал бы меня так, что королевским палачам не привидеться и в самых темных кошмарах, — ответил Тарик. — Здесь я медитирую и молюсь, слышу зов своего бога и отвечаю на него. А насчет жертв — единственное подношение, которое приемлет Быкоглавец — кровь убитых в бою врагов, их последний вздох, твою священную ярость, миг, когда твой клинок обрывает жизнь твоего противника. Я знаю, о чем ты подумал, но поверь: Хастур отличается от этого слабака Шесс’зара. У них мало общего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как ты мог, дядя? Это же… ты поклоняешься темному богу! Демону! — неверяще твердил Роб. Тарик не стыдился и не делал даже попытки оправдаться — наоборот, он искренне верил в каждое произнесенное слово, в правильность своих действий и в своего бога. Темного бога.