Почти как «Бьюик» - Стивен Кинг

Сэнди кивнул, пусть и без особого энтузиазма. Чувствовал жгучий стыд, что проблевался, и убежал, полагая, что еще не искупил своей вины.

— Нет. — Голос Керта звучал устало и печально. — Эти чертовы икринки, должно быть, зародыши. Черная жидкость — кровь. Что же касается остального… Я не буду знать, что вижу перед собой.

В голосе звучала не столько печаль, сколько отчаяние, хотя и Тони, и Сэнди поняли это гораздо позже. К Сэнди эта мысль пришла в одну из бессонных ночей, которые он сам на себя навлек. Когда он лежал на кровати в своем маленьком доме на Ист-Стэтлер-Хейтс, заложив руки под голову, с лампой, горящей на ночном столике, и тихо играющей музыкой из радиоприемника. Сна не было ни в одном глазу, и он вдруг понял, с чем впервые после появления «бьюика» столкнулся Керт, может, впервые в жизни: ему открылось, что он никогда не сможет узнать то, что хочется. То, что, по его разумению, ему требовалось узнать. Он мечтал делать открытия, изучать новое, а чем все обернулось? «Плюнь на это, Джек», — как говорили они в детстве. В любом городке Соединенных Штатов в начальных школах можно встретить мальчишек, которые скажут вам, что их мечта — играть в НБА. Но в большинстве своем их ждало куда более прозаическое будущее. Наступал момент, когда они понимали, что дело не в том, что улыбающаяся судьба вдруг нахмурилась.

Просто жизнь подсунула им пилюлю, на поверку оказавшуюся горькой. Не такую ли пилюлю получил в ту ночь Кертис Уилкокс? Сэнди отвечал на этот вопрос положительно. Интерес Керта к «бьюику» оставался прежним, но с каждым уходящим годом он все больше укладывался в рамки обычной полицейской работы. А заключалась она в сборе улик и наблюдении, написании донесений (в блокнотах, которые сожгла его жена) да иной раз уборке чудовищ, исторгнутых «бьюиком», которые после короткой борьбы за жизнь умирали.

В довесок, правда, иной раз выпадала бессонная ночь.

Без этого не обходилось, все так.

Керт и Тони отшпилили чудовище от пробковой доски.

Положили в пластиковый пакет для хранения вещественных улик. Все черные икринки, кроме двух, отправились туда же, сметенные кисточкой, обычно использующейся для нанесения на поверхности порошка, выявляющего отпечатки пальцев. На этот раз Керт тщательно загерметизировал пакет по всей длине полоски.

— Арки еще здесь? — спросил он.

— Нет, — ответил Тони. — Он хотел остаться, но я отправил его домой.

— Тогда кто-то из вас должен подняться наверх и попросить Орва или Бака зажечь огонь в мусоросжигательной установке. И еще надо поставить на плиту кастрюлю с водой. Самую большую.

— Я все сделаю, — откликнулся Сэнди и ушел, предварительно вытащив кассету из видеокамеры Хадди.

Пока он отсутствовал, Керт взял образцы черной жидкости, вытекшей из внутренностей и матки «летучей мыши», а также белой жидкости, которая выделилась из органа в груди. Каждый из образцов отправился в свой пакетик с герметизирующей полоской. В третий поместил два не родившихся зародыша, одноглазых, укутанных в крошечные крылья. Делал он все правильно, ловко, умело, но без огонька, словно работал на месте преступления.

Взятые образцы в итоге отправились в обшарпанный зеленый металлический шкаф, который Джордж Морган окрестил «выставочным стендом взвода Д». Когда вода в кастрюле закипела. Тони разрешил двум патрульным спуститься вниз. Пятеро мужчин надели толстые хозяйственные перчатки и отскребли все, что только могли. Вскрытое тело существа вместе с тряпками, перчатками, масками и рубашками положили в пластиковый мешок. Мешок сунули в мусоросжигающую установку, а дым поднялся к небесам и Господу нашему, ныне и во веки веков, аминь.

Сэнди, Кертис и Тони приняли душ, мылись долго, максимально горячей водой, так что бак в подвале пришлось наполнять не один раз, а дважды. Потом, розовощекие, причесанные, в чистой одежде, они уселись на скамью для курильщиков.

— Я такой чистый, что хочется визжать от восторга, — сказал Сэнди.

— Так повизжи, — дружелюбно посоветовал ему Керт.

Какое-то время они сидели молча, глядя на гараж.

— Много этого дерьма попало на нас, — нарушил затянувшуюся паузу Тони. — Много. — В небе, будто полированная галька, висела луна. Сэнди чувствовал, как вибрирует воздух. Возможно, к перемене погоды, подумал он. — Если мы заболеем…

— Я думаю, если бы мы могли заболеть, то уже заболели, — ответил Керт. — Нам повезло. Чертовски повезло. Вы посмотрели на свои глаза в зеркале в раздевалке?

Конечно, посмотрели. Покрасневшие, налитые кровью, как у людей, целый день боровшихся с пожаром.

— Думаю, это пройдет, — продолжил Керт, — и уверен, что маски мы надевали не зря. Они не защищают от микробов, зато это черное дерьмо не попало в рот. Мне кажется, такое никому бы не понравилось.

По этому поводу спорить с ним никто не собирался.

ТЕПЕРЬ: СЭНДИ

Сандвичи съели. Ледяной чай выпили. Я попросил Арки взять десять баксов из фонда непредвиденных расходов (эти деньги лежали в банке, стоявшей на полке стенного шкафа в комнате отдыха) и съездить в «Кэш и Кэрри Финна». Подумал, что две упаковки коки и одна рутбира[41] помогут нам добраться до конца этой истории.

— Если я съезжу, то пропущу ту часть, где речь идет о рыбе.

— Арки, ты знаешь ту часть, где речь идет о рыбе. Ты знаешь все части этой истории. Поезжай и привези нам газировку. Пожалуйста.

Он ушел и слишком уж быстро выехал со стоянки. С такой ездой можно нарваться и на штраф.

— Продолжайте, — попросил Нед. — Что произошло потом?

— Что ж, давай вспоминать. Сержант стал дедушкой, это раз. Возможно, случилось это быстрее, чем ему хотелось, девочка родилась вне брака, шуму было много, семейный позор, сам понимаешь, но потом все как-то успокоилось. А девочка, когда выросла, поступила в Смит[42]. Как ты понимаешь, не самое плохое место для получения диплома. Во всяком случае, по моему разумению. Сын Джорджа Моргана сделал круговую пробежку в юношеском чемпионате, и Джордж с него буквально пылинки сдувал, так гордился. Я думаю, это было за два года до того, как убил женщину на дороге и погиб сам. Жена Орви Гарретта наколола ногу, началось заражение крови и ей отрезали то ли два, то ли три пальца. Ширли Пастернак пришла к нам в 1984-м…

— 1986-м, — поправила она меня.

— Да, в восемьдесят шестом. — Я похлопал ее по колену. — Примерно в то же время в Лассбурге случился большой пожар, дети играли со спичками в подвале многоквартирного дома. Баловались — без присмотра. Когда кто-то говорит мне, что амиши — сумасшедшие, раз так живут, я вспоминаю тот пожар в Лассбурге. Погибли девять человек, кроме одного, — все дети, игравшие в подвале. А тот, кто выжил, потом, возможно, пожалел об этом.