Нерассказанная история - Моника Али

– Ложь! – отрезал Грабовски.

– По обочине стало опасно ходить из-за прошедшего града, и они решили спросить, не нужно ли чем помочь. Вот тогда вы… и напали на офицера Джонсона. Скажите, в ту минуту вы находились под воздействием алкоголя или наркотиков?

– Ложь!!! – отчаянно завопил Грабовски. – Вы собираетесь выслушать меня или нет?

Адвокат – Грабовски никак не мог запомнить его имени, но, возможно, он откликался на «Вонючую задницу» – сделал многозначительную паузу, перед тем как заговорить:

– Как я понимаю, вы расстроены. Но следует принять к сведению, что я выполняю свое дело и стараюсь, как могу. Кроме того, я пытаюсь вам помочь. Итак, вы собираетесь подать жалобу на… леди, о которой идет речь? Или вы уже это сделали? Я ничего не вижу в деле.

Грабовски покачал головой:

– Она уже уехала.

– Куда именно?

– Не знаю.

Парень кивнул, словно впервые услышал от Грабовски нечто разумное.

– А… как насчет жизненно важного доказательства? Оно существует?

– Она его увезла. Доказательство тоже пропало. К тому времени как они прошлой ночью привезли его сюда, допросили и сняли отпечатки, заполнили нужные документы, было уже за полночь, и всякая надежда рассеялась. Если бы они позволили сделать полагающийся ему телефонный звонок, он мог бы уговорить миссис Джексон никого в его комнату не пускать.

– Не могли бы вы открыть мне, мистер Грабовски, кто эта женщина? Тем более, вы уверены, что это крайне важно для вашего дела.

Граббер прижал кончики пальцев к вискам и стал слегка массировать кожу. Если он решится сказать правду… отнесется ли этот парень серьезно к сказанному? Он знал ответ. Все, что он заработает на этом, – визит к психиатру.

– Забудьте о ней. Она тут ни при чем, и ничего такого не случилось. Не обращайте внимания на то, что я говорил раньше.

«Костюм» продолжал кивать, желая подчеркнуть этим, что они наконец подходят к сути дела и вся история обретает шанс проясниться.

– Разумеется, если таковы ваши указания, мистер Грабовски. Но что вы собираетесь заявить суду?

– Невиновен. А теперь, как быстро вы собираетесь вытащить меня отсюда?

– Вы сможете внести залог после предъявления обвинения.

– И когда это случится?

– Суд немного откладывается. Думаю… заседание состоится не раньше чем в понедельник или во вторник, а возможно, и в среду.

– Я не собираюсь торчать здесь целую неделю! – рявкнул Грабовски.

Адвокат почесал ручкой под подбородком.

– Можете оплатить залог кредиткой, или я договорюсь о долговом обязательстве… дайте мне знать, что предпочтительнее. Будем надеяться, вам не придется сидеть целую неделю, будьте оптимистом, вполне возможно, что заседание состоится на день-другой раньше…

Весь следующий час он метался по камере, сгорая от негодования. Куда девалось обвинение во взломе и нарушении неприкосновенности чужого жилища? Теперь он выглядел психом, который ни с того ни с сего набросился на полицейских, вздумавших остановить его на улице. Должно быть, она обратилась в полицию в надежде на его арест. А потом снова позвонила и убедила в ошибке. Дело ясное: ей вовсе не хочется встретиться с ним в суде.

Это не правосудие. Это пародия! Это издевательство. Его человеческие права грубо нарушены, и он ничего не может сделать. Поскольку никто его слушать не желает! А она играла с ним, заманила в ловушку, загнала как животное. Человек имеет право заниматься своими делами без вмешательства со стороны кого бы то ни было. Человек имеет право гулять по улице без…

Дверь распахнулась. На пороге вырос дежурный сержант, снимавший у него отпечатки пальцев.

– Кому-то из наших вы пришлись по душе, – сообщил он.

– Что? – оживился Грабовски. – Вы переводите меня? Прямо сейчас?

Он знал, его должны отправить в окружную тюрьму до первого слушания дела.

– Говорю, кто-то очень вас любит, – повторил сержант. – Или вы просто удачливый сукин сын.

«Понтиак» был припаркован у «Ночлега и завтрака». Такси остановилось рядом. Грабовски заплатил и ступил на тротуар. Он воспользовался ключом от входной двери, чтобы войти в дом. Мистер Джексон сидел в своем кресле и даже не шевельнулся, когда Грабовски крался наверх. Он хотел убраться отсюда незамеченным, не объясняя хозяйке, где провел две ночи.

Войдя в комнату, он сразу же бросился к письменному столу и выдвинул левый ящик. Конечно, там ничего не оказалось. Грабовски так и знал, но все равно удар оказался силен. Лидия наголову его разбила.

Он переоделся и собрал вещи. Ключ от машины лежал на столе. Наверное, сержант прав, он может считать себя счастливчиком. Офицеры Джонсон и Ньюджент отказались от обвинений, и он волен идти куда угодно. Они что-то напутали в бумагах, эта парочка безграмотных олухов, и даже если бы суд состоялся, его вышвырнули бы из зала на чисто формальных основаниях!

– На вашем месте, – посоветовал сержант, – я не попадался бы этим двоим на глаза. Они вряд ли вам обрадуются.

– Да ну? – прошипел Грабовски. – Должно быть, они очень обрадуются, когда я подам на них в суд!

Он не собирался этого делать. Не хватало еще остаток жизни провести в обществе адвокатов! Так или иначе, он действительно ударил полицейского, а если вы бьете полицейского, арест неминуем.

Он положил в конверт деньги, которые задолжал за две ночи, оставил на нижней ступеньке лестницы и потихоньку ушел.

На подъездной дорожке стояли две машины. Никаких признаков «спорт-трека». Грабовски подошел к дому. Из распахнутой входной двери показалась женщина. Она что-то писала в блокноте и не сразу его заметила.

– Чем могу помочь? – осведомилась она.

– Я ищу Лидию.

– Я Тревис Трауэр, риелтор Лидии. Боюсь, ее здесь нет.

– Вот как? – небрежно бросил Грабовски. – Она выставила дом на продажу, верно?

– Да, я измеряла его для буклета.

– Как считаете… она вернется?

– Ей пришлось срочно вылететь за океан. Завезла мне ключи сегодня утром.

– И куда же она отправилась?

Риелтор пожала плечами. Из прихожей донесся женский голос:

– Послушай, что делать с посудой и стеклом? Упаковать до или после того, как дом откроют для покупателей?

– Сейчас приду, Эмбер, – откликнулась риелтор.

Но Эмбер, миниатюрная, смахивавшая на кролика блондинка из бутика, уже появилась на крыльце.

– О, привет! – воскликнула она, заправляя волосы за уши. – Как дела?

– Прекрасно. Я хотел позже заехать в ваш магазин.

– О, конечно! – оживилась Эмбер. – Там будет моя продавщица. У нее прекрасный вкус, она справится. Я бы и сама помогла вам, но необходимо разобрать вещи в доме Лидии. Правда, сегодня я этим заниматься не буду. Только составлю список, что нужно сделать. Если выберу время в воскресенье, приеду и начну работу. Всю оставшуюся одежду – в благотворительный магазин, лампы и так далее – в антиквариат на Фэйрфаксе, а вот посуда… мы еще не решили, как поступить с посудой…

Она трещала и трещала, а он терпеливо слушал, выжидая, когда представится возможность направить беседу в нужное русло.

Риелтор взглянула на часы, очевидно, куда-то торопясь, но вошедшая в раж Эмбер ничего не замечала:

– Мебель мы решили оставить, может, удастся включить ее в общую стоимость дома. Если же нет, выставим на аукцион. Я знаю хорошую аукционную фирму. Конечно, платить за ее доставку в Южную Африку слишком большая роскошь. Во всяком случае, мы все будем по ней скучать.

Она потеребила поясок платья-саронга.

– Разве вы не знали, что она уехала? Надеялись ее увидеть?

– Хотел кое о чем с ней поговорить, – пояснил Грабовски. – Она, случайно, не оставила нового адреса?

Эмбер покачала головой.

– Нет. Обещала позвонить, когда устроится.

Грабовски взглянул на риелтора, которая размахивала блокнотом, очевидно, сгорая от нетерпения.

– Полагаю, она свяжется с вами по поводу продажи дома, – заметил он.

– Прошу прощения, но мне нужно обратно в офис, – сухо сообщила она.

– О, я не хотел вас задерживать. Если получите телефон или е-мейл, сообщите мне, хорошо?

Риелтор, не отвечая, вынула ключи от машины, и зашагала по подъездной дорожке. Грабовски последовал за ней.

– Простите, но она не может продать дом, не связавшись с вами.

Она уже открыла дверь машины.

– По-моему, вас это не касается. Да и никого не касается, она передоверила продажу адвокатам. Насколько я поняла, у нее какие-то неприятности в семье, но мое правило – не лезть в чужие дела.

Она села и захлопнула дверцу.

Грабовски постучал в стекло. Она вопросительно вскинула брови:

– А что будет с деньгами? Как она их получит?

– Что вам до этого?

Она включила зажигание.

– Я хочу сказать, вы должны каким-то образом связаться с ней, если возникнет необходимость, и если бы вы только…

– Деньги пойдут на счет клиента. Лидия снимет их, когда понадобится. Так или иначе, дела идут не слишком бойко, и может пройти целый год, прежде чем дом будет продан.