Наследник - Марк Арен

Когда стемнело, они подъехали к кварталу, где жил Меликьян. Оставили машину во дворе школы, и пошли к Вере Павловне. Конечно, Аркадий Сергеевич предпочел бы увидеться со своей семьей. Но там, как выяснил Давид, со вчерашнего вечера его ожидал какой-то сержант. Якобы по делам службы.

Вера Павловна не удивилась, увидев его.

– Здравствуй, Аркадий. Тебе уже передали? Проходи на кухню. А ты чего такой небритый?

– Что передали?

– Мое заявление. Я ведь все-все там расписала. Чтоб не думали на меня. Мне скрывать нечего, я простая русская баба… – Она усадила его за стол, убрав всю посуду. – Доставай свои бланки, сымай с меня показания, я видела это в фильмах.

– Давай сначала просто поговорим, – осторожно начал Аркадий Сергеевич. – Что ты написала в заявлении?

– Ну откуда лекарства-то были. Столько лет история вилась, рано иль поздно веревочке будет конец.

– Значит, лекарства для Харитонова ты получала… – он сделал паузу, интонацией давая ей закончить за него фразу.

– …якобы от своей племянницы из Гданьска. Раз в месяц приходила посылка. Иногда бандероль. – Вера Павловна запахнула халат по самое горло и закурила. – Всякая импортная чепуха. Ну, там косметика, конечно. Ну для меня всякие лекарства, точнее, для клиентов. И для Евсеича, конечно. Это же на его деньги все крутилось, вся эта контрабанда. Но я же не знала, что это контрабанда… Ты мне веришь?

– Верю. Конечно, верю. Тем более что никакой контрабанды через почту не пропустили бы. Не волнуйся, Вера, у тебя все чисто. Значит, все организовал Харитонов, так?

– Так.

– Значит, через твою племянницу в Польше кто-то посылал тебе…

– Да племянница и знать-то ничего не знала!

– Значит, – спокойно продолжал он, – кто-то от имени твоей племянницы снабжал Харитонова лекарствами. Кто?

Она пожала плечами.

– Я так поняла, что какие-то родственники. Он так и сказал однажды. Высокая, говорит, родня у меня отыскалась.

– А почему родня посылала лекарства тебе, а не сразу ему?

– Откуда мне знать? Может, боялся чего. Может, это такая родня, что не хотела себя напоказ выставлять. Люди-то разные, Аркаша, чужая душа потемки. Вот, значит, и все. А больше я ничего не знаю! Так и написала.

– Ты кому заявление отдала? – как бы между прочим спросил Аркадий Сергеевич.

Она не успела ответить, потому что резко задребезжал дверной звонок. Вера Павловна встала, поправила волосы и с сигаретой в зубах пошла открывать.

«Кто там? Давид? – подумал Меликьян. – Замерз на лестнице, решил погреться? Или очередной клиент?»

– Журавлева Вера Павловна? – раздался голос в прихожей.

– Ну, я Журавлева.

– Надо поговорить.

– А вы кто будете?

– Сейчас все скажу…

Она ахнула, и Меликьян услышал шум падающего тела.

– Ты что! – возмутился кто-то в прихожей. – А поговорить?

– Один хер она ничего не знает. Ты иди пошарь в комнате, а я тут…

Меликьян бесшумно встал и вжался в угол между плитой и холодильником. Снял с плиты сковороду. Отвел руку в замахе. Тот, кто сейчас войдет на кухню, даже не успеет ничего разглядеть. Разве что закопченное дно чугунной сковородки. Отличной чугунной сковороды производства Кировского завода. Ленинградская сковорода не подведет. Сейчас, сейчас, добро пожаловать…

В прихожей раздались странные звуки: словно кто-то бил палкой по ковру. И одновременно с этими ударами двигал шпингалетом на оконной раме. А потом еще два тела рухнули на пол в прихожей.

– Сергеич, живой? – вполголоса спросил Таран.

Меликьян выглянул из кухни и увидел лежащих вдоль коридора верзил в кожаных куртках. Они лежали рядом, один на боку, другой лицом вниз. И из-под них по линолеуму расползалась лужа крови. В углу прихожей возле тумбочки с телефоном сидела на полу, привалившись к стенке, Вера Павловна.

Давид похлопал ее по щекам, задрал веко, пощупал шею.

– Как же так… Бедная ты моя… Шею свернули. Когда успели? – Он выпрямился, глянув на Меликьяна. – Ты успел у нее хоть что-то спросить?

– Успел.

– Тогда положи сковородку. Вытри ручку! И жди на лестнице. Я пока тут разберусь. Но не спускайся. Там их машина, а в ней еще двое сидят. Сейчас поднимутся, я их встречу.

– Давид… – У Аркадия Сергеевича подкосились ноги, и он схватился за дверной косяк. – Она же только что…

– Война, камрад, война, – бросил Таран, обыскивая убитых.

Аркадий Сергеевич с трудом перешагнул через трупы и вдоль стенки выбрался на лестничную площадку. Бросив напоследок взгляд на застывшее лицо медсестры, он закрыл за собой дверь, поднялся на пару лестничных маршей и сел на ступеньку. Его трясло так, что зубы выбивали дробь. Он обхватил голову руками и замер. Казалось, это кошмарный сон. Трупы, кровь, кислая гарь пороха. Сейчас он проснется в своей постели. И ничего этого не будет. Ни старика Харитонова с обрубками вместо кистей. Ни горящей на дороге машины. Ничего не будет. И все вернется. Спокойное ожидание пенсии. Вечные долги и непомерные коммунальные счета. Пустой холодильник. Ворчание жены. Тревога за Эдика. Пусть все вернется! И начальник пусть продолжит мучить всех своими тупыми придирками. И Павлик…

Как во сне он услышал выстрелы-хлопки на лестнице. А потом Давид, держа под локоть, вел его вниз. Обтирал ему лицо колючим снегом. И они снова куда-то ехали по ночной дороге. А Аркадий Сергеевич все никак не мог проснуться и сбросить с себя этот кошмар.

Он пришел в себя от огня, который полыхал в его глотке. Закашлялся, и тут же перед ним вырос соленый огурец. Меликьян закусил, отдышался и спросил:

– Что это было?

– Спирт. Извините, господин начальник, «Ахтамар» вчерась выкушали-с, – услышал он насмешливый голос Давида.

Аркадий Сергеевич огляделся. Он сидел на железной лавке в каком-то бункере.

– Очухался? – спросил Давид.

– Вроде.

– Ты смотри, что я нашел-то! – Таран потряс в воздухе черным блокнотиком. – У этих гавриков взял. Как мы их опередили! Они шли по адресам и всех валили. Всех подряд. Вот последние позиции в списке. «Медсестра Журавлева». Это та самая, к которой ты зашел. И следующая позиция – «Елена Андреевна Котельникова, классный руковод». Ты понял?

– Это учительница Егора, – дожевывая огурец, пробормотал Аркадий Сергеевич. – Что? Ее – тоже?

– Да ты смотри, смотри! Видишь? Эти все зачеркнуты: Егор, дед. Вот Ситников, это один из наших, Егор через него бумаги передавал в Москву. Значит, и с ним все ясно. Журавлеву зачеркнуть не успели. Убить убили, а зачеркнуть не успели. Я помешал. А к учительнице, похоже, должны были зайти после медсестры. Понимаешь? Если б мы с тобой этих гадов не завалили, они бы убрали и ее!

– Не ее, а их, и