Мистические истории. День Всех Душ - Уильям Фрайер Харви

Сара покачала головой.

– Нет, я не больна. Я только напугана – смертельно напугана, – повторила она шепотом.

Голос ее звучал так странно, а ладони, которые я сжимала в своих, были так холодны, что я помогла ей встать и перейти в маленькую гостевую комнату. Моя квартира находилась в старинном здании, не очень высоком, и я была накоротке с персоналом – в современных небоскребах такого не бывает. Я позвонила вниз, чтобы принесли сумки, а тем временем приготовила бутыль с горячей водой, согрела постель и поспешно уложила Сару. Никогда прежде она не бывала такой послушной и безропотной, и это напугало меня больше, чем ее бледность. Кузина была не из тех, кого можно, как младенца, раздеть и уложить в постель, но она молча повиновалась, словно сознавая, что дошла до предела.

– Как здесь хорошо, – произнесла она спокойней, когда я подоткнула одеяло и поправила подушки. – Не уходи, пожалуйста… посиди со мной.

– Я только на минуточку: принесу тебе чашку чаю, – заверила я, и Сара затихла. Дверь я оставила открытой, чтобы она слышала, как я хлопочу в крохотной кухоньке напротив по коридору. Когда я принесла чай, Сара благодарно его проглотила, и щеки ее слегка порозовели. Я села у постели, мы немного помолчали, а потом она заговорила:

– Знаешь, ведь прошел ровно год…

Я предпочла бы, чтобы она отложила разговор до завтрашнего утра, но в глазах сестры горело желание освободиться от бремени, которое тяготило ее разум, и я поняла, что не уговорю ее сейчас принять приготовленное мною снотворное.

– Год после чего? – не сообразила я, все еще не догадываясь увязать поспешный приезд кузины с загадочными событиями, случившимися в прошлом году в Уайтгейтсе.

Она ответила удивленным взглядом.

– После встречи с той женщиной. Неужели не помнишь: странная женщина, которая шла по аллее в тот день, когда я сломала лодыжку? Тогда я не подумала, но ведь это было в канун Дня Всех Душ.

Да, сказала я, помню.

– А ведь сегодня канун Дня Всех Душ, так? Я хуже тебя разбираюсь в церковном календаре, но, кажется, не ошиблась?

– Верно. Сегодня канун Дня Всех Душ.

– Так я и думала… Днем я, как обычно, отправилась на прогулку. С утра занималась письмами и счетами, поэтому вышла довольно поздно, когда уже сгущались сумерки. Но вечер был ясный и погожий. Приближаюсь к воротам и смотрю – входит женщина, та самая… и направляется к дому…

Я стиснула в руке ладонь сестры – она пылала жаром.

– Если уже стемнело, уверена ли ты, что женщина была та самая? – спросила я.

– Уверена, ведь погода была ясная. Я ее узнала, она меня тоже, и я заметила, что она не рада этой встрече и глядит злобно. Я остановила ее и, точно так же, как в прошлый раз, спросила: «Куда вы идете?» И она с тем же легким иностранным акцентом дала прежний ответ: «Повидать одну из девушек, только и всего». Тут на меня внезапно напала злость, и я сказала: «Больше я вас в свой дом не пущу. Слышите? Я требую, чтобы вы ушли». И она рассмеялась, да, рассмеялась… очень тихо, но отчетливо. К тому времени совсем стемнело, словно порыв ветра нагнал на небо тучи, и я, стоя рядом с незнакомкой, почти ее не различала. Происходило это у поворота дороги, где растут группой несколько тсуг[86], и, когда я, возмущенная наглостью женщины, шагнула в ее сторону, она нырнула за деревья. Я пошла следом, но ее там не оказалось… Клянусь, ее там не было… Я поспешила в потемках домой, опасаясь, что она проскользнет мимо и опередит меня. Удивительней всего то, что, когда я добралась до двери, черные тучи пропали и вокруг как будто посветлело. В доме все выглядело как обычно, слуги занимались своими обязанностями, но мне было не отделаться от мысли, что все-таки та женщина под покровом туч проникла в дом раньше меня. – Отдышавшись, Сара продолжила: – В холле я бросилась к телефону, позвонила Никсону и попросила срочно предоставить мне машину до Нью-Йорка с каким-нибудь знакомым ему шофером. И Никсон приехал за мной сам… – Сара уронила голову на подушку и уставилась на меня глазами испуганного ребенка. – Это было очень мило с его стороны, – добавила она.

– Да, очень мило. Но когда они увидели, что ты собираешься уехать… я имею в виду слуг…

– Ага. Поднявшись наверх, к себе, я вызвала звонком Агнес. Она выглядела как всегда – холодной и спокойной. Я сказала, что через полчаса уезжаю в Нью-Йорк, объяснив это деловой надобностью, и тут Агнес впервые изменило самообладание. Она не стала прикидываться удивленной, не стала даже выставлять возражения, а ты ведь знаешь, как она любит возражать по любому поводу. Во взгляде ее блеснула радость, которую она не сумела скрыть. Она сказала только: «Очень хорошо, мадам» – и спросила, что я хочу взять с собой. Можно было подумать, будто у меня есть привычка темной осенней ночью срываться с места и мчаться в Нью-Йорк на деловую встречу! Это была ее ошибка – не изобразить удивление и даже не спросить, почему я не собираюсь воспользоваться собственным автомобилем. И то, что она до такой степени забылась, напугало меня больше, чем все остальное. Она пришла в такой восторг из-за моего отъезда, что не решалась говорить, опасаясь выдать себя или спугнуть удачу.

Рассказав все, миссис Клейберн долго лежала молча, дыша гораздо спокойней, и наконец опустила веки. Когда она выговорилась, ей явно стало легче и захотелось спать. Я потихоньку встала, а она, повернув голову, прошептала: «Больше я в Уайтгейтс не вернусь». Потом закрыла глаза и стала засыпать.

Надеюсь, записывая со слов кузины эту странную историю, я не упустила ничего существенного. Этим исчерпываются факты о произошедшем в Уайтгейтсе, за достоверность которых я могу лично поручиться. Продолжение – а оно, конечно же, будет – состоит исключительно из догадок; ни за что другое я его не выдаю.

Агнес, служанка моей кузины, происходила с острова Скай, а на Гебридах[87], как всем известно, на каждом шагу встречаешь сверхъестественное, и пострашнее самих призраков будет тревожное чувство, будто длинными ночами в этой ненастной глуши с тебя не сводят глаз невидимые наблюдатели. Моя кузина, во всяком случае, всегда подозревала, что Агнес – может, бессознательно и уж наверняка не желая зла, – послужила проводником потусторонних влияний, подчинивших себе податливый персонал Уайтгейтса. Хотя за долгие годы, проведенные Агнес с миссис Клейберн, ее связь с