Третья мировая война. Какой она будет - Ричард Кларк

Рассмотрим еще более простой сценарий, без вооруженного конфликта или упреждающего удара: американский корабль мирно ходит в международных водах. И вот на этот эсминец, идущий параллельно северокорейскому побережью, нападает северокорейский патрульный катер, запуская ракеты. Если бы американский корабль использовал кибероружие, он мог бы вторгнуться в систему управления приближающихся ракет и заставить их отклониться. А при существовании полного запрета на использование кибероружия американцам, возможно, нельзя будет применять его для защиты своих сил от неспровоцированной атаки.

Сложнее всего сохранить сдержанность в том случае, если кибероружие уже использовали против нас. Когда противник попытается вывести из строя американскую военную сеть или систему вооружения, у наших военных появится большое искушение проигнорировать международное соглашение и ответить тем же.

Итак, «за» и «против» полного запрета на использование кибероружия ясны. Если мы действительно считаем, что такой запрет в наших интересах, нужно быть готовыми заплатить некоторую цену за поддержание такого международного стандарта. В прошлом были ситуации, когда мы могли воспользоваться военным превосходством, используя ядерное, химическое или биологическое оружие, но решали, что для США важнее соблюдать международное решение и не применять его. Тем не менее, поскольку кибероружие не столь смертоносно, запрет на его использование в условиях вооруженного конфликта, пожалуй, будет сложно оправдать. Если боевые действия уже начались, использование кибероружия не обязательно приведет к дестабилизации и эскалации. Американские военные приведут доводы (притом сильные) о том, что технологические преимущества компенсируют довольно неравномерное распределение наших вооруженных сил в мире и изощренность обычного оружия, которое может оказаться в руках наших потенциальных противников.

Чтобы уравновесить наше желание сохранить военную гибкость и необходимость учитывать тот факт, что кибервойна способна нанести существенный ущерб Соединенным Штатам, можно было бы ввести международные ограничения без полного запрета. Соглашение, в котором без всяких оговорок запрещается использовать кибероружие, — это самая крайняя форма запрета.

В предыдущей главе мы вкратце рассмотрели концепцию ненападения — менее масштабный вариант. Соглашение о ненападении может быть как серией взаимных деклараций, так и обстоятельным международным договором. Почему бы не сконцентрироваться на предотвращении развязывания войны посредством кибератак, а не на ограничении использования кибероружия, когда конфликт уже начался? Такое обязательство могли бы взять на себя все страны или только те, которые сделали аналогичное заявление или подписали соглашение. Заявление о ненападении — это больше чем дипломатический призыв. Существование данного обязательства может снизить вероятность того, что какая-либо страна инициирует использование кибероружия, поскольку тем самым она нарушает международную норму. Страна, которая применяет кибероружие первой и нарушает договор, компрометирует себя в глазах мировой общественности и совершает неправомерные действия. Возможность международной поддержки этой страны в конфликте снижается, а вероятность международных санкций возрастает.

Декларация о ненападении может снизить гибкость многих сценариев, подобных тем, что я обсуждал выше. Пока мы ждем повода нанести ответный удар после использования противником кибероружия, мы ставим себя в невыгодное положение в кибервоенной фазе конфликта.

Есть не столь ограничивающие подходы, как запрет на использование кибероружия или отказ от ненападения. Один из возможных вариантов — принятие односторонней декларации или международного протокола о запрете атак на гражданские объекты. В международном военном праве была масса подобных прецедентов — запрещалось использование определенных вооружений или действий, заключались соглашения, обязывающие защищать гражданское население, вовлеченное в войну.

Во время Первой мировой войны в сражениях впервые использовались самолеты. Они главным образом применялись в целях разведки, в пулеметных обстрелах войск противника, воздушных боях, но некоторые самолеты сбрасывали бомбы на врага. Это первое использование авиабомб открыло перспективы создания самолетов, способных в будущем взять на борт больше бомб. В следующее десятилетие появилась бомбардировочная авиация. Один из первых писателей-фантастов Герберт Уэллс в романе 1933 года «Грядущие события» описал, во что такая авиация способна превратить город. К 1936 году он написал на основе книги сценарий, а кинорежиссер Александр Корда снял фильм, который шокировал зрителей. 1938 году в Амстердаме участники международной конференции согласились ограничить «новые машины войны». На основе этого соглашения в том же году была заключена Конвенция о защите гражданского населения от бомбардировок с воздуха.

К сожалению для Амстердама и большинства других крупнейших городов Европы и Азии, эта конвенция не остановила Германию, Японию, Соединенные Штаты, Великобританию и Советский Союз, использовавших ковровые бомбардировки городов в войне, которая началась год спустя. После Второй мировой страны мира предприняли очередную попытку и подписали несколько соглашений, ограничивающих условия ведения будущей войны. Эти договоры, заключенные в Швейцарии, получили название Женевских конвенций. Четвертая конвенция посвящена защите гражданского населения во время войны. Тридцать лет спустя Организация Объединенных Наций поддержала еще одну серию соглашений. Согласно им не только гражданские лица, но и военный персонал должны быть защищены от определенных видов оружия, которое считается бесчеловечным. Конвенция получила громоздкое название Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие. Было подписано пять протоколов, запрещающих или ограничивающих использование осколочного и зажигательного оружия, противопехотных мин и мин-ловушек, согласно дополнительному протоколу запрещается также использование лазерного оружия.

Не так давно (в 2002 году) Международный уголовный суд запретил использование гражданского населения в качестве военной цели. Соединенные Штаты вышли из договора и добились соглашения со многими странами о том, что они не станут оказывать поддержку судебным преследованиям американских военных. В Женевскую конвенцию о защите гражданского населения или конвенцию ООН об оружии с «непредсказуемыми последствиями» можно добавить и новый вид военных действий. Кибероружие, используемое против инфраструктуры страны, неминуемо оказывает разрушительное воздействие на гражданские системы. Нет ничего более непредсказуемого, чем атака на энергетическую или транспортную систему. Бели такие масштабные нападения и снижают военный потенциал страны, он, скорее всего, страдает меньше, чем гражданская инфраструктура. У военных наверняка есть вспомогательные энергосистемы, запасы еды, полевые госпитали. Масштабная кибератака на инфраструктуру страны может вывести из строя электросети на недели, нарушить работу газо- и нефтепроводов, направить поезда на запасные пути, запретить полеты, помешать банкам выдавать наличные, запутать системы поставок, ограничить возможности больниц. Гражданское население может остаться без света, тепла, пищи, денег, медицинского обслуживания и новостей о происходящем. В результате возрастет уровень преступности и начнется мародерство. Масштаб бедствий будет зависеть от продолжительности и территориальных масштабов энергетической катастрофы. Хотя последствия окажутся намного менее плачевными, чем при бомбардировке городов с воздуха, изощренная кибератака определенно затронет гражданское население, а возможно, с этой целью и будет проводиться.

Расширение существующих международных соглашений в целях защиты гражданского населения от кибератак выгодно для Соединенных Штатов. Это позволит США продолжить заниматься тем, что у нас хорошо получается — вести кибервойну против военных объектов, включая концепцию первого удара. Высокотехнологичное кибероружие, вероятно, позволит США сохранять технологическое превосходство в потенциальных военных конфликтах, даже если другие страны смогут использовать современное обычное оружие, практически равное по мощности американскому. Кибероружие, наверное, поможет США компенсировать численное превосходство противника в локальных и региональных боевых действиях.

Для США запрет атаки на гражданские объекты будет означать, что ликвидация вооруженных сил противника не будет побочным эффектом генерального кибернаступления на гражданскую энергосистему или систему железных дорог. Возможно, что американские кибервоины смогут атаковать непосредственно военные объекты— сети управления и контроля, системы ПВО, конкретные системы вооружения. Таким образом, выполняя запрет на атаку гражданских объектов, США не потеряют своих мощностей, необходимых для победы над противником.