Выражение монашеского опыта - Старец Иосиф Исихаст

Также мы говорим и о бдении, что оно содействует очищению ума, если совершается в ведении и рассуждении. Однако, если не поможет Господь, от него не бывает плода. Так что способный совершать бдение должен просить у Бога ведения и управлять собой с рассуждением. Ибо без божественной помощи он остается бесплодным.

Также и пост, и все другое, если хорошо управляется, — это добродетели, исполняя которые с болезнью, мы, с одной стороны, показываем наше произволение Богу, а с другой — противоборствуем страстным похотениям. Ибо если мы не понудим себя к этим добродетелям, непременно будем совершать грехи. Это — чистая правда, наша, человеческая. Посмотри на земледельца: он вскапывает землю, очищает, сеет и ожидает милости Божией. И, если не пошлет Бог дожди и благоприятные ветры в нужное время, его труд пропадает. Ибо все зарастает сорняками, и пожинать нечего, и труды его становятся пищей бессловесных животных. Так и с нами. Если Господь не пошлет очистительных вод Своей божественной благодати, то мы остаемся бесплодными и наши труды становятся пищей бесов. Ибо труды подавляются нашими страстями, и мы ничего не пожинаем. И добродетели, если совершаются не хорошо, становятся злом.

Итак, более всего другого мы нуждаемся в духовном рассуждении и должны с болезнью просить этого у Бога, Емуже слава и держава во веки веков. Аминь. [181]

9 О разновидности той же прелести

Послушай, чадо, и о другой прелести. Бывают еще иные монахи, которые трудятся над всеми этими добродетелями и надеются на свои труды. И когда они молятся и просят чего‑нибудь у Бога, то просят не со смирением, а с дерзостью и требовательностью, как будто обязали Бога своими трудами и Он у них в долгу. А когда остаются неуслышанными и Господь не исполняет их волю, они приходят в смятение и очень огорчаются. А враг бес, когда увидит их в этом неведении, нападает на них и внушает развращенные помыслы, говоря: «Видишь? Ты так понуждаешь себя до смерти потрудиться Ему, а Он тебя не слышит! Так что же ты Ему работаешь?» И понуждает его, чтобы тот похулил имя Божие, для того чтобы бес потом вошел в него, завладел им и его связали бы цепями.

А если сделать этого ему не удается, то он подступает с другой стороны. Принимает образ ангела света и говорит ему, что он — архангел Гавриил или другой ангел, и что его послал Бог быть близ него, ибо он благоугодил Богу своими трудами. Или еще принимает образ Господа нашего Иисуса Христа, другой же в образе ангела идет впереди и говорит ему: «Так как угодил ты Богу своими потами, Господь пришел тебя посетить. Выйди поклонись Ему, чтобы получить благодать». Или же говорит ему, что пришел забрать его, как пророка Илию, на небеса. И наконец, чтобы не впадать в многословие, такими уловками он прельстил многих и в прежние времена, и сегодня. И иных сбросил на скалы, иных в колодцы, иных различными способами зарезал и совершенно погубил. И это бывает потому, что с самого начала у них не было рассуждения и они пребывали в своей воле, не творя послушания.

Ты же, чадо мое, возлюбленное о Господе, поскольку творишь послушание и во всем искренне исповедуешься, не бойся. Так как у тебя есть старец, и он тебя наставляет и днем и ночью о тебе молится, то Бог не даст тебе прельститься. Если же и привидится тебе какое‑нибудь видение, вроде ангела, ты не бойся, но с дерзновением ему скажи, будь он в образе Господа, или святого, или ангела: «У меня есть старец, и он меня наставляет. Не хочу поучений ангельских! Я хочу увидеть моего Господа, ангелов и святых в иной жизни. Здесь не хочу». И обрати свое лицо в другую сторону, не смотри на него. И он, не выдержав твоего дерзновения, исчезнет. Если даже видение истинное, то и тогда Господь не гневается, но страх сразу прелагается в радость и бывает так, как хочет Господь.

У нас, однако, никогда не должно быть пред Богом таких прошений и пожеланий, то есть чтобы мы увидели ангелов или святых, ибо это прелесть. Мы должны просить — как много раз уже было нами написано — милости оставления наших грехов и должны заботиться о чистоте души, а то, что от Бога, приходит само по себе, без нашей просьбы.

И если с помощью созерцания взойдем на небеса, ничего нашего в том нет. И если вскоре переменимся без нашей воли, и к нам придет какая‑то великая печаль и невыносимая скорбь, как если бы мы находились в аду, и нам будет казаться, что она уже не закончится, но будет угнетать нас до смерти, то и тогда мы должны оставаться невозмутимыми. И как было тогда, когда мы поднялись на небеса и были радостны, так и когда случится перемена и придет печаль, твори послушание, не смущаясь и не ропща. Но мирно говори этим помыслам, что у Отца есть два места и жилища: одно на небесах — место радости и наслаждения, и одно внизу, в аду, — место скорбей. И когда Он хочет — поднимает меня в вышнюю радость, когда хочет — опускает меня вниз. Чтобы я знал, что, пока ношу это скудельное тело, неизбежно приходят перемены. Итак, мне нечего сказать. Лишь одно — да будет воля Господа моего во всех, во всем и всегда. Но если и навсегда Он оставит меня внизу, я скажу:

«Сладчайший мой Спасе и Боже! Я ничего благаго и благоугодного пред Тобой не сотворил, но, как прилежный делатель греха, я — достойный сын ада. Так что если я и буду предан вечной муке, то это мне полагается по справедливости. Лишь бы только Ты не был опечален мною, но смотрел на меня с радостным лицом. Тогда для меня и ад станет светлым раем!»

И когда это говоришь, печаль уходит и снова бывает радость. Но ты, однако, говори это не с тем, чтобы пришла радость, а говори это от сердца. И пока мы, как было сказано и прежде, пребываем в этой жизни, никогда не полагайся на себя, даже если поднимешься до седьмого неба или увидишь всю природу таинств. Поскольку ты носишь тело, опасность остается, и нам нужна осторожность. Только когда ты оставишь это тело мертвым, тогда радуйся, что уже не переменишься, а все, что тебе даст Господь, — твое собственное, и никто этого у тебя не отнимет; Емуже слава и держава во веки веков. Аминь. [182]

10 О двоякой брани бесов и о том, что они воюют с подвижниками умело

Итак, чадо, узнай и о двоякой брани бесов. И мы говорим, что бес воюет с подвижниками умело. И когда он видит, что монах, подвизаясь, бежит с великим стремлением и пылом и что у него нет наставника, тогда злой бес, тайно следуя за ним, нападает на него. И, скрывая свои сети, толкает его вперед. А подвижник, не подозревая, что враг рядом с ним, бежит безрассудно, постясь, совершая бдение и молясь. А бес полностью отсекает у него аппетит к еде. И тот уже не желает ничего, будь перед ним самые лучшие кушанья.

Также бес позволяет ему свободно совершать бдение, так что монах начинает думать, что уже достиг бесстрастия и может жить и без пищи. И когда бес увидит, что он дошел до предела, тогда оставляет его подвижника, и тот падает. Ибо, не имея высоких крыльев созерцания для того, чтобы возвыситься и поднять тело, он валяется внизу, как змея. Ибо там, где он думает, что пришел с земли на небеса, он, не заметив того, внезапно оказался без оружия в океане. Потому что тело, которое собирает оружие и воюет, из‑за чрезвычайного голода истощилось и изнемогло. И вот тогда кровожадный змей, радуясь и веселясь, стремительно нападает на этого несчастного монаха и тянет за собой тысячи и других лукавых духов. И они совершенно удушают его, если он сразу не разыщет опытного и дельного наставника. И многих подвижников здесь он и ввергнул в различные постыдные греховные страсти. Ибо эту страсть бесы разжигают более других страстей, когда тело истощится и изнеможет.

Если же этот подвижник имеет острый ум и подвизается рассудительно, наблюдая, как бы не упасть вперед, то бес его оставляет. А когда увидит, что пыл и великая ревность прекращаются, и стремление понемногу уменьшается, и тот начинает нерадеть, тогда опять‑таки бес тянет его назад, чтобы ввергнуть в безразличие, для того чтобы тот оставил все это и стал опять рабом бесов.

Потому подвиг двойной. И монах должен или иметь наставника в таком делании и творить совершенное послушание, совершенно отсекая свою волю, или, если он один, остерегаться крайностей и идти по среднему пути. Не должен уклоняться ни вправо, ни влево. И пусть хорошо знает, что только когда получит высокие крылья созерцания, тогда по мере этой божественной благодати и тело выдерживает немощи. И хотя тело, будучи тленным, часто изменяется, слабеет и изнемогает, ум, имея другие, небесные и вышеестественные крылья, летает высоко и не заботится о тяжести тела, но поднимает его, сколь бы немощным оно ни было. Поэтому и многие святые, имеющие эту благодать, прожили много лет без хлеба и еды и довольствовались только святым причастием пречистого тела и крови Господа.