Южные рубежи (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

– Не ругай зазря часовых, сын мой, они правда нас остановить пытались. Всех до одного кулаком вразумлять пришлось, – поприветствовал басом вышедшего из переоборудованного в тюрьму закутка Олега занявший собою едва ли не половину коридора на редкость пузатый священник, напоминающий ходячую ювелирную лавку. Сверкающая то ли бронированными позолоченными элементами то ли натуральными пластинами из драгоценного металла ряса почти подметала собою пол, напоминающая по форме гриб высокая шапка с прозрачным забралом была украшена несколькими вертикальными рядами из крупных жемчужин, оклад притороченного к одежде святого писания содержал на себе достаточно изумрудов, алмазов, сапфиров и рубинов, чтобы построить минимум парочку сельских часовен где-нибудь в глубинке. Три-четыре перстня на каждом пальце обеих рук, большие четки на шее и целая связка медальонов завершали образ, однако если в первую секунду Олег счел его заплывшим жиром толстяком, то уже через пару мгновений пересмотрел свое решение. Аура священнослужителя полнилась жизненной и магической силой до такой степени, что в магическом зрении он напоминал большой фонарь. Плюс такое количество драгоценных металлов и камней просто не могло весить мало. С высокой степенью вероятности перед чародеем находился то ли ударившийся в религию богатырь, то ли воин церкви, который сумел пройти через тренировки сильнейших рукопашных бойцов земли русской. – Лучше покайся в грехах своих, да ответствуй, кто это там лежит у тебя по соседству с басурманами пленными?

– Идиот, который решил, что заигрывать с демонами на моем корабле без моего разрешения будет умным ходом, – улыбнулся одними губами чародей, привычно пропустив мимо ушей предложение покаяться. Их ему чуть ли не каждый встречный священник спешил сделать и, если бы он принимал, то мог бы к настоящему времени оказаться свете Папы Римского…Тем более, духовный глава всех католиков волей-неволей оказывался втянут в большую политику, а подобные дела всегда смердели хуже сероводорода. – Так что там с моими часовыми?

Обострять конфликт с данным попом Олегу не хотелось. Богатыри на короткой дистанции и в замкнутом пространстве – это страшная сила. Вдобавок, за спиной толстяка маячила группа поддержки в виде какого-то мага в мундире военной полиции, парочки служек в рясах поверх кольчуг, троих весело скалящихся непропорционально большими клыками и посверкивающих желтыми глазами казаков в серых папах из волчьего меха. Штурмовых автоматронов чародей своими глазами не видел, но Святославу он бы поверил на слово и в куда более важном вопросе. Скорее всего, магические боевые роботы либо стояли где-нибудь за углом, поскольку в тесном коридорчике им места просто не осталось.

– Да ну ничего такого, чего бы не сумела поправить хорошая молитва да добрый зубных дел мастер, – пожал плечами священник, сложив руки на объемном золоченом пузе, куда можно было бы поставить штук пять пивных кружек без боязни, что те упадут. – Итак, значит это ты владелец данного судна, рекомый Олегом Коробейниковым?

– Я, – не стал отрицать очевидного чародей, на всякий случай проверяя, а расстегнута ли у него кобура с револьвером Техномагический дробовик на допрос пленника он с собой не взял, поскольку оружие рисковало любым выстрелом пробить стену…Причем хорошо, если только одну. И теперь чародей весьма сожалел о своем опрометчивом решении. – Зачем пожаловали, да еще такой компанией?

– Довожу до вашего сведения, сударь, что вы обвиняетесь генералом Щукиным в небрежном исполнении своего воинского долга и скверном исполнении его приказов, что помимо прочих причин повлекли падение вверенного его заботам укрепления. – Огорошил Олега священник, раскрывая пристегнутое к его броне святое писание и протягивая чародею официального вида бумагу, украшенную парочкой печатей и куда большим количеством размашистых подписей, некоторые из которых едва заметно мерцали. – Прочие офицеры тридцать четвертой сборной кавалерийской бригады армии его императорского величества Льва Первого с данным мнением в большинстве своем согласны, в связи с чем разбирательство по данному вопросу проводится в упрощенном виде.

– Дык, я не понял… – Насупился Святослав, кося глазом на официального вида бумагу. – Эта сцу…Щука, в смысле, того-этого…Олега, стал быть, вызывает на дуэль?

– Нет, поскольку это не личные разногласия двух одаренных, а вопрос неисполнения своих воинских обязанностей, то речь о поединке не идет. Господин Коробейников уже осужден, и моя обязанность заключается лишь в том, чтобы свершилась справедливость. – Олег мысленно пожелал стоящему напротив священнику в золотой броне, чтобы его костюм отправили в переплавку. Причем хозяина для данной процедуры вынимать из драгоценных лат было вовсе не обязательно. Решивший развить помимо физического тела еще и духовный внутренний мир громила не мог не видеть состояние судна, которое пестрело дырами. Да и способные передвигаться на своих двоих члены экипажа в подавляющем большинстве несли на себе окровавленные бинты, воняли целебными мазями и отрыгивали перегаром лечебных алхимических декоктов, поскольку на приведение их организмов в идеальное состояние магам-медикам не хватило времени и сил, а одна лишь частично подстегнутая регенерация с серьезными травмами быстро справиться не могла. А еще чародей прямо сейчас очень сожалел о своем опрометчивом решении выстрелить по покоям младшего магистра и тем привлечь его внимание. Знал бы, что все так обернется, оставил бы генерала османским работорговцам. Еще бы и золотыми монетами дорогу по башне выложил к его апартаментам. И повесил табличку с пожеланиями удачи и хороших продаж. – Довожу до вашего сведения, что данный вольный отряд лишается всех выплат, которые должен был получить со времени своего появления на южном фронте. Любые награды и звания, полученные за этот период, аннулируются. Пополнение боеприпаса и провианта в течении календарного года не будет идти за счет казны, а ремонт судна на государственных верфях пройдет без скидок, положенных на время глобальных конфликтов. Кроме того, господин Коробейников должен единовременно выплатить штраф в размере восьми тысяч золотых рублей либо подвергнуть децимации личный состав своего подразделения, за исключением одаренных. Тем полагается по тридцать плетей, каждый следующий ранг уменьшает их количество на десять. Приговор окончательный и будет приведен в исполнение сегодня же, обжалование и назначение компенсаций, если наказание в результате пересмотра дела сочтут неправомерным, возможны лишь по личному императорскому указу, приговору боярской думы или решению святейшего синода.

– Как же мне дорого мое отечество, – процедил чародей, которому только что предложили расстаться с грудой золота или казнить каждого десятого рядового в своем отряде. Плети тоже были достаточно неприятны, однако одаренные народ живучий…А также гордый и злопамятный. Скорее всего, в большинстве вольных отрядов, подвергшихся подобной каре и не нашедших денег чтобы откупиться, начинались серьезные трудности с личным составом, поскольку горе-командира стремились покинуть и чующие топор над своей шеей солдаты, и маги, опасающиеся за целостность собственных спин. – Очень дорого, так и мелькают в голове мысли, что можно бы найти и подешевле. Эй, кто там из военной полиции? Подойди поближе, сейчас поможешь святому отцу деньги пересчитать.

– Радует, что сегодня души грешников по крайней мере греху гнева не подвластны, – улыбнулся одними губами священник без особой радости в голосе. Пожалуй, скорее уж его выражение лица и тон голоса свидетельствовали о легком разочаровании отсутствием то ли скандала, то ли драки, то ли вообще массовой казни… Хотя уж чего-чего, а возможностей посмотреть на свежие и еще теплые человеческие трупы в округе имелось более чем достаточно. – Но это еще не все, о чем поручили мне поведать командиру сего судна! В связи с тем, что поганые османские чернокнижники сумели подобрать ключики к некоторым из армейских контрактных печатей, все кто несет на себе подобную отметину, неважно поставленную ли от лица императора или полученную на службе обладающими соответствующими возможностями дворян, признаются недостаточно благонадежными и должны быть переданы под прямое управление представителей матери-церкви.