Танцы в тумане - Мария Павловна Лунёва

нам ещё делать. Это лучше, чем тенью по туману метаться да от грязных прятаться. Мёртвых чёрные особо не трогают, они не знают, что в них теплится душа.

Прикрыв глаза, я тяжело вздохнула.

– Не бойся. Среди нас есть и целители. А тела ваши нам не нужны. Куда проще этих крашеных ловить. Мы не хотим осквернять себя смертью чувствующих. Это зло. Туман только того и ждёт.

Я закивала, гурон мне было совсем не жаль.

В дом Вьюго не понесли, а затащили в довольно крепкий сарай. Остановившись у его входа, я вдруг испугалась войти.

– Страхи, они грызут изнутри, выедая свет, – шепнула старуха, хотя все они здесь давно немолоды.

– Я знаю, – шепнула я. – Но…

Я не могла войти в этот сарай. На моих глазах опять проступили слёзы.

– Он ведь не умрёт? – шепнула одними губами.

– Нет, дитя, он уже мёртв, это его и спасло. Мёртвые так просто не умирают. Мы подлечим рану, а ты дашь ему жизнь. Не бойся нас. Мы хоть и мёртвые телом, но живы душой. Когда-нибудь этот туман развеется, и мы сможем навсегда закрыть глаза. А пока мы радуемся тому, что можем чувствовать. Ещё ни один из нас не стал чёрным.

Я глубоко вдохнула и сделала один шаг. Оказавшись внутри ветхого нежилого помещения, позволила себе выдохнуть. Над Вьюго стояли трое. Они латали его тело магией. Я остро чувствовала это. Меня заметно трясло. Не могла справиться со своими чувствами.

– Я могу заварить тебе травки, чтобы успокоить, если не побрезгуешь. Хотя, лучше попрошу кого посвежее. Всё же это неприятно, видеть нас такими.

– Нет, я не побрезгую, – мне было сейчас уже всё равно кто передо мной. Я видела лишь добро. И больше ничего.

– Хорошая ты девочка, но всё же, – старушка тронула за плечо гурона, мужчина обернулся. Это странно, но смотря на него, я видела обычного человека. Не было того голодного выражения, с которым на нас смотрели размалёванные.

Это был простой обычный человек.

– Сходи, запарь девочке мелиссу с мятой, – попросила его старушка. Мужчина кивнул и вышел.

– Мы вчера зашли к вам, – прошептала я, – сломали забор и дверь. Мы не хотели, это случайно.

– Ничего-ничего, мы знаем. Уж думали, убьёте, а нет, вышли и не пошли никуда дальше. Уважительно отнеслись. Та семья, следующая в очереди на тела. А заборы – это мы теперь восстановим. Будут силы, и дома подделаем.

– Гуронов вам и побольше, – шепнула я.

Жрица рассмеялась.

Глава 44

Сидя в углу сарая, наблюдала за жизнью этих, я не знала, как их назвать. Умертвием как-то язык не поворачивался. Ведь они вели себя как люди. Они смеялись. Сочувствовали мне. Принесли поесть. Траву заварили, и я видела, как у затухающего ночного костра, это делал гурон. Мёртвые щадили мои чувства и старались, чтобы я не видела самых истрепавшихся их представителей.

Но в то же время они не были живыми.

Вьюго громко застонал.

Потерев виски, я, молча, продолжала наблюдать, как возле него крутятся целители. Чувствовала, что они не жалели своих сил. Ко мне вернулась старушка. Она всё время отвлекала разговорами, старалась успокоить и утешить. Я уже и не замечала пустую глазницу, с горящим в ней голубым огоньком, и виднеющуюся кость нижней челюсти. Я перестала обращать на это внимание.

Слишком устала.

Эмоции мои будто уснули.

Всё, что меня волновало, – это жизнь Вьюго.

– Тяжело тебе, – услышала я от жрицы. – Но ничего, главное, что живые. Передохнуть тебе надо, доченька, а то вид замученный. Может, болит что, так говори, и тебя подлечат. Нашим целителям уже давно свой дар применить некуда.

– Нет, – я покачала головой, – со мной всё хорошо. Главное, мужа моего будущего в порядок приведите. Вы не против, если мы у вас какое-то время побудим.

Мёртвая женщина замялась, на её лице уже сложно было уловить эмоции.

– Я не гоню, девочка, но это место нехорошее. Живым тут лучше не засиживаться.

Это меня насторожило. Я и сама ощущала какую-то неправильность, с меня как будто кто-то магию тянул. Не сильно, а по глоточку выпивал.

– Зачем же вы здесь поселились? – недоумённо пробормотала я.

– Ошиблись, – в голосе моей собеседницы зазвенела горечь. – Моя вина, хоть никто и не корит.

– Расскажите? – мне действительно было интересно, как эти люди здесь оказались.

– А чего бы и нет, я уже и забыла, как это с чужаками беседы вести. Нас тут всего сорок три жителя.

Старчески кряхтя, женщина уселась рядом со мной. – Только ты, доченька, мне вперёд расскажи, как вы оказались-то здесь. В такой глуши.

– Из плена сбежали, – я не видела ни одной причины, чтобы врать, – я только туда попала, а Вьюго… Я даже не знаю, сколько он у них пробыл.

– И не отпугнуло тебя, что неживой он? – на нас с любопытством обернулась пара мужчин. Похоже, всем было интересно услышать эту историю.

– Живой он, – проворчала я. – У него сердце бьётся и дышит он. Просто нужно больше моей магии и всё будет хорошо.

Жрица скрипуче рассмеялась. На лицах остальных местных тоже обозначились улыбки.

– Мда, непроста она, связь избранных. Души мужчин, что мотыльки тянутся к огоньку наших сердец. И у меня был любимый, да не уберегла. А теперь жду его здесь и верю, найдёт он ко мне дорожку. Пусть хоть вечность пройдёт, а найдёт.

Я опустила голову вниз. Жалость сжимала сердце.

– Ты не думай, – словно забывшись, старушка положила ладонь на моё плечо. – Не всё у нас так плохо.

– Я знаю, что такое быть тенью, – шепнула я. – Такого, даже врагу не пожелаю.

– Ммм, – промычала старуха, – а я и думаю, чего это старая Амеса не признаёт врага своего. Никогда бы не позвала она на помощь, не стала бы рисковать своей чёрной, как жижа болотная, душонкой ради мужчины. А оно вон что! Тело её, а душа-то в ней чужая. Спела свою песенку старая гадюка.

Я хмыкнула. А не проста старушка оказалась. Ой, не проста. И ведь даже виду не подала.

– Знали её?

– А то, – мёртвая оскалилась в улыбке, демонстрируя сохранившиеся жёлтые зубы. – Не так уж много истинных жриц Танука осталось.

– Надеюсь, не станете мне за неё мстить, – признаюсь, ситуация казалась мне неоднозначной.

– О, нет, дитя! Только поблагодарю. Не скажу, что знакомцы мы с ней были хорошие, но пересекались наши пути дорожки. Не знаю, как ты её телом завладела, но уважение тебе моё. Сильного врага ты одолела.

Я прикусила язык. Мне совсем не хотелось рассказывать о том,