Путь к звездам. Из истории советской космонавтики - Анатолий Александров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зная, что после запуска 1-го искусственного спутника Земли Главный конструктор ни разу не воспользовался правом на положенный отпуск, в ЦК партии ему вежливо намекнули, что до следующего старта «Востока» вполне можно и передохнуть. Сербин высказал эту мысль, конечно, по поручению высшего начальства, но сделал предложение сразу после майских праздников в ненавязчивой, уважительной форме. Сергей Павлович позвонил домой и поставил в известность жену, отпустив ей на сборы только одни сутки. Прямо в кабинете Ивана Дмитриевича написал заявление на имя министра вооружения Устинова и уехал в ОКБ.
В Москве, в делах, Главный конструктор был неизменно возбужден, даже весел, а тут, в Явейной, на третий день отпуска загрустил. Нина Ивановна тотчас отреагировала на эту перемену:
– Сережа, я вижу, что тебе нездоровится.
– С чего ты взяла, Нинок? – отозвался Королев. – Со здоровьем у меня как раз все в порядке, а вот к перемене с безлюдьем адаптироваться пока не могу.
– Ты и дня не можешь прожить без Бушуева и Воскресенского. Я давно заметила, что постоянное общение с конструкторами стало для тебя незаменимым допингом. Постарайся забыть о них на день-два, и сразу все придет в норму.
– Забыть, говоришь, на день-два, – задумчиво повторил слова жены Сергей Павлович и добавил: – Ты только не сказала, Нинок, как это сделать.
Нина Ивановна почувствовав настроение мужа, сказала:
– Перед отъездом, Сережа, я зашла в книжный магазин возле метро «ВДНХ» и купила для тебя три книжки стихов. Я же знаю, как в молодости ты увлекался стихами Лермонтова.
– И ты снова приобрела для меня стихи Михаила Юрьевича? – удивленно переспросил Королев.
– Нет, Сережа, я купила сборники молодых, не известных тебе поэтов. Я даже успела их бегло просмотреть. Нашла вот такую прелесть. Послушай, пожалуйста. Тебе тоже стихи понравятся.
Скрылся день в туманы росяные,
Отпылали облаков края.
Дай припасть к руке твоей, Россия,
Вечная заботница моя.
Сергей Павлович медленно повернулся к жене и в раздумье, глядя куда-то вдаль, заключил:
– Да, это действительно очень хорошо написано: «…Дай припасть к твоей руке, Россия…» Кто же это придумал, Нинок?
Нина Ивановна прочитала на обложке: «Николай Рыленков. «Рябиновый свет». Смоленское книжное издательство». И тут же продекламировала еще одно четверостишие:
Зачем я стану притворяться,
Что ясно все в душе моей.
Что не пришлось мне отрекаться
От оклеветанных друзей!
– Так… Так, Нинок, – протянул Главный конструктор, подошел к жене, взял из ее рук другие книжки, прочитал: – «Юрий Пашков. «Земная радость». Алексей Мишин. «Наедине с Россией».
Сделал тут же неожиданный для жены вывод:
– Удивительно… Все поэты из Смоленска. Но ведь Юрий Гагарин тоже смоленский парень… Ты, что же, Нинок, специально приготовила мне такую радость?
Тут же Сергей Павлович наугад раскрыл сборник стихов Юрия Пашкова и медленно, задумчиво прочитал:
Обласкай мою мамушку, Солнце,
Чтоб усталое сердце зажглось.
Пусть оттают седины – пробьется
Черный блеск отшумевших волос.
Лицо Королева просветлело. Он восторженно воскликнул:
– Да это же о моей мамушке, Марии Николаевне, стихи!.. Точно о моей!.. Какой мне подарок!
Тут же он развернул сборник Мишина, вслух прочитал:
Когда шумят созревшие хлеба,
О ком поет их вызревшая сила?
О людях тех, чья трудная судьба
От гибели Россию оградила!
Сергей Павлович перевернул несколько страниц, назвал следующее стихотворение – «России»:
Из века в век тебя пытали.
С каких сторон тебя не жгли?
На полуслове обрывали,
Народам клин вражды вбивали,
Но дух убить твой не могли!..
Он прижал к груди все книжки и начал взволнованно ходить взад-вперед по залу. Потом вдруг остановился перед женой и ошарашил ее неожиданным вопросом:
– А как ты смотришь, Нинок, если мы завтра пригласим к себе в Явейную наших космонавтов?
– Ты хочешь, чтобы космонавты прилетели специально в Сочи из Звездного? – уточнила Нина Ивановна.
– Да нет же. Весь отряд, вместе с Карповым, находится сейчас в Адлере. Они прилетели туда на отдых, – ответил Сергей Павлович и пояснил: – Я договорился об этом с Главным маршалом Вершининым, чтобы ребята отдохнули от барокамеры и центрифуги, не то Котовская замучает их непрерывными экспериментами.
– Я обеими руками «за», Сережа!
Получилась незабываемая встреча. Тон в ней задавал Главный конструктор. В продолжение своего недавнего разговора с будущими космонавтами в Звездном на предмет: «А умеете ли вы, молодые люди, учиться?», Сергей Павлович на этот раз как бы развил свою мысль. Фактически он вел речь о том, что после освоения космического корабля ни в коем случае нельзя допустить остановки, все время надо пополнять «свои конспекты». Тогда, в феврале, Королев впервые посоветовал «испытателям его продукции» после орбитальных полетов обязательно поступить в инженерную академию. «Только постоянно учась, можно творить новое», – закончил он разговор.
Теперь, в мае, Сергей Павлович посоветовал им не разрывать того, что делается на Земле, с тем, что в ближайшие годы придется делать в космосе. Он призвал «храбрецов-ореликов» не зазнаваться от полученных наград, а быстрее включаться в научно-исследовательские и испытательные работы. Каждый следующий полет Главный конструктор мыслил себе продолжением предыдущего, новой главой в изучении неизведанных тайн Вселенной.
За столом, как случалось уже не раз при встречах, зашел разговор о перспективах освоения околоземного пространства. Сергей Павлович привел убедительные примеры:
– Космос в ближайшем будущем – это, во-первых, скоростной транспорт. Сейчас из Москвы до Мельбурна в Австралии двенадцать часов лету. А через космос – всего тридцать минут. Точнее, не тридцать минут, а час с учетом взлета и торможения без особых перегрузок. Во-вторых, космос в ближайшем будущем – это трансляция телепередач. Спутники обеспечат навигацию самолетов в небе и кораблей в море. Высокочувствительные метеоприборы на спутниках помогут надежно прогнозировать погоду. Изучать солнечную радиацию с Земли – кустарное занятие. Мы запустим в направлении Меркурия специальный спутник, который станет регулярно сообщать необходимые данные о радиации.
Тут же Сергей Павлович привел убедительный факт:
– Профессор Гневышев пригласил меня посетить высокогорную обсерваторию и провести наблюдение за Солнцем. Я воочию видел взрывы на его поверхности. Но все это виделось через тридцатикилометровый слой атмосферы. При наблюдении за Солнцем со спутника такая помеха практически будет исключена. А мой учитель, Константин Эдуардович, вообще предлагал организовать заатмосферные оранжереи для выращивания пшеницы и кукурузы. Правда, когда я сказал об этом в ЦК партии, мне дали понять, что еще не все использовано на Земле.
Королев обвел пристальным взглядом своих молодых слушателей и мечтательно продолжал:
– В середине тридцатых Циолковского нередко спрашивали любознательные люди: «Когда человек полетит в космос?» Константин Эдуардович уверенно и неизменно отвечал так: «В космос не полетите ни вы, ни я. Полетит комсомол». Он имел в виду предвоенное поколение советской молодежи.
Сергей Павлович сделал исчерпывающий вывод:
– Если мой гениальный учитель и ошибся, то не более чем на десять лет. Помешала Великая Отечественная война.
Космонавты погостили у Главного конструктора и убыли на свою базу. Так Нина Ивановна познакомилась со всем составом первого отряда. Отсутствовал по семейным обстоятельствам лишь Владимир Комаров. Но Сергей Павлович не остался теперь в одиночестве. Через день, 13 мая, в Явейную прибыли Каманин и Яздовский. Прилетели специально, чтобы решить с Главным конструктором вопрос о продолжительности полета космонавта-2.
Вначале медики и технические специалисты сошлись во мнении, что достаточно назначить три витка. Это предложение получило солидное обоснование. После первых трех витков посадка корабля приходилась на нашу территорию. Чем больше бралось в расчет число витков, тем все дальше на восток отдалялось место посадки. От восьмого до тринадцатого витка посадка вообще приходилась на акваторию Атлантического океана. Вот и получалось, что только через сутки вновь возникала возможность посадки корабля на территории Советского Союза.
Каманин и Яздовский вполне согласовали свои мнения в полете. Их с порога и высказал Николай Петрович:
– Большинство данных, Сергей Павлович, за три витка. Суточный полет может завершиться трагично. Вот случись такое же кувыркание корабля, как у Гагарина, на вторые сутки и человек может оказаться не в состоянии стабилизировать его на спуске.