Современная китайская драма - Тянь Хань

это крикнул тогда? Вот-вот начнется траурный митинг, а я так и не нашел его…

М у ж  и  ж е н а, не спуская глаз с Е Сяосяо, медленно отступают назад, возвращаются на помост. Сяосяо, вдруг вспомнив о чем-то, кричит в сторону помоста: «Не ссорьтесь больше! Запомните, у человека должно быть доброе сердце!»

Затем уходит.

Вбегает  Л ю  Ф э н, держа в руке газетные гранки, ищет кого-то. Подходит к помосту.

Л ю  Ф э н. Заведующий Фань!

Ф а н ь  с кипой документов спускается с помоста.

Ф а н ь. Я здесь! Кто меня спрашивает? А-а, это ты, Лю Фэн!

Л ю  Ф э н (держа в руках гранки). Заведующий Фань, уже отпечатаны гранки. Завтра-послезавтра статья будет в газете. Пусть руководство еще раз посмотрит!

Ф а н ь (отмахивается). Не надо! Некогда! Руководству сейчас не до этого. Управление общественной безопасности и горком пришли к заключению, что Сяосяо погиб геройски, и присвоили ему звание героя. Имеется текст с шапкой, набранной красным шрифтом! А мы с вами только начинаем действовать…

Л ю  Ф э н (улыбнувшись). Пожалуй, опоздали немного. Однако можно ведь начать действовать, и узнав сначала, куда ветер дует.

Ф а н ь (таинственно). Наше руководство подвергли критике! Теперь остается лишь наверстывать упущенное. Это еще что! Партком решил, что до траурного митинга необходимо разобраться с партийностью Сяосяо. Приходится теперь все делать задним числом.

Л ю  Ф э н. Это надо сделать. Редакции газет получили множество писем от читателей, которые требуют, чтобы Сяосяо был поставлен памятник на том месте, где он погиб!

Ф а н ь. Правильно. Говорят, начальство этот вопрос изучает. (Просматривает документы.) Руководящие товарищи из горкома намерены проверить, как мы работаем, а заодно лично принять участие в траурном митинге! Помогите мне вспомнить, когда Сяосяо подавал заявление в партию? Не могу найти этого заявления.

Л ю  Ф э н. Примерно тогда же, когда и я.

Ф а н ь. Да-да. Вы уже несколько лет в партии… Поищу еще.

Оба, стоя на коленях, листают документы. С гитарой за плечами появляется усталая Тан Тяньтянь, смотрит на Фаня и Лю Фэна.

(Лю Фэну.) А Сяосяо вообще-то подавал заявление в партию? Я как-то не очень этим интересовался…

Т а н  Т я н ь т я н ь. Подавал. Я могу засвидетельствовать!

Ф а н ь. Товарищ Тяньтянь? Вы можете засвидетельствовать?

Т а н  Т я н ь т я н ь (с сожалением). По этому случаю я даже посмеялась тогда над ним. Я сказала, жди, когда тебя примут посмертно! Кто мог предположить, что так оно и произойдет… После того как Лю Фэн вступил в партию, я больше не касалась этой темы в разговоре с Сяосяо.

Все трое умолкают, каждый думает о своем. Ударник работает. Е  С я о с я о  в плаще, радостный входит в зал. Он осматривает убранство помещения, заметно волнуется.

Сяосяо, скоро начнется траурный митинг. Столько материалов в прессе, и всюду воспевают тебя как героя. А ты еще посмертно будешь принят в партию. Ты рад этому?

Е  С я о с я о. В последние дни мне как-то не по себе. В некоторых очерках расписали уж больно неправдоподобно. Та героическая личность — это уже не ваш хороший друг Сяосяо. Я почему-то чувствую, что в один миг отдалился от людей. Я как бы перестал быть самим собой. Произошло какое-то отчуждение. Я так волнуюсь.

Л ю  Ф э н (смеясь). Сяосяо, не неси чепухи! Люди хотят заново создать твой образ. То, что я о тебе написал, должно завтра или послезавтра появиться в газете.

Е  С я о с я о. Лю Фэн, что ты там написал? Расскажи скорее! Всю жизнь меня кто-нибудь да проверял. Теперь все зависит только от меня. Для начала хорошо бы проверить твою рукопись.

Л ю  Ф э н (перелистывая гранки). Я начал с твоего детства.

Е  С я о с я о. В детстве я, как и все малыши, носил штанишки с разрезом и был ужасным шалуном. Ты об этом написал?

Т а н  Т я н ь т я н ь (смеется). Сяосяо, не перебивай!

Л ю  Ф э н (держит в руках гранки). «У Сяосяо с детства было развито чувство справедливости, а характер уже тогда был такой, что он восставал против всякого насилия…»

Е  С я о с я о. Правда? (Подходит к Лю Фэну, заглядывает в гранки.) Дай посмотреть! (Смеется.) Лю Фэн, что ты тут городишь? Разве так было дело?

Т а н  Т я н ь т я н ь. Что такое?

Е  С я о с я о. Тогда мы втроем ходили еще в детский сад. Лю Фэн ростом был выше и сильнее других, постоянно обижал ребят, отбирал у нас игрушки, а еще побил тебя однажды, и ты заплакала… Забыла? Чтобы отомстить ему, я потихоньку сделал одно нехорошее дело, а ты еще стояла на стреме.

Т а н  Т я н ь т я н ь. Я на стреме?

Е  С я о с я о (смущенно). Хи-хи… Я вылил апельсиновый сок из его бутылки и туда… написал.

Т а н  Т я н ь т я н ь (громко смеется). Вспомнила! Ах ты, Сяосяо…

Л ю  Ф э н (серьезно). Ты же это сделал, чтобы наказать человека, который обижал маленьких.

Е  С я о с я о. Ты пишешь об абстрактном «чувстве справедливости», «заступничестве за обиженных» и боишься написать о конкретных вещах. Так не пойдет, убрать!

Л ю  Ф э н (уступая). Хорошо-хорошо. Я пишу о том, что ты был великолепным актером, блестяще сыграл несколько десятков ролей. Это-то уж точно?

Е  С я о с я о. Ты так меня возвеличиваешь, как к этому отнесутся люди? В действительности же я не сыграл ни одной крупной роли. В театральных программках моя фамилия никогда не значилась, она всегда входила в графу «артисты труппы».

Л ю  Ф э н. Ты никогда на это не сетовал и не требовал ролей. Да! Один раз ты все же играл главную роль. Ты забыл?

Е  С я о с я о. Не забыл. В тот день исполнитель главной роли заболел и я его заменял. Играл я тогда смерть героя, всхожу медленно, шаг за шагом на возвышение, вдруг выстрел… (Закрывает грудь рукой, делает несколько шагов.) Потом еще несколько выстрелов. Не знаю почему, но я никак не мог войти в образ, поверить, что являюсь героической личностью, все делал какие-то ужимки. (Не может сдержать смеха.) Получилось неестественно, черт-те что! (К Лю Фэну.) Ты — автор и режиссер спектакля — устроил мне разнос, отобрал роль. Помнишь?

Л ю  Ф э н. Потом в соответствии с производственной необходимостью тебя