Шестой сон - Бернар Вербер

– Но где же вы работаете сегодня?

– Я создал частную клинику сна, и мне больше нет необходимости отчитываться перед руководством. Как говорила ваша мама: проигранная битва не означает, что проиграна война.

– Верно, она не желала признавать себя побежденной.

– По счастью, моего банкира мучили ночные кошмары, и я смог его вылечить.

– Понятно…

– Он открыл нам кредитную линию, что позволило создать клинику «Морфей», названную так в честь греческого бога сновидений. Она разместилась в небольшом здании в верхней части Монмартра, неподалеку от вашей квартиры. Увидите, вам еще проще будет навещать маму. В клинике два этажа. На первом мы лечим классические расстройства сна, а на втором располагается лаборатория, где ведется работа над шестой стадией.

– Вы повторяли опыты на волонтерах?

– Мы извлекли уроки из прошлых неудач и смерти Акилеша. В зону проведения опытов допускаются только немногие, самые надежные и самые преданные сотрудники. Мы также ведем исследования, связанные с разработкой снотворных препаратов из натуральных компонентов.

Жак снова посмотрел на мать, он ничего не знал о ней.

– Клиника «Морфей» на Монмартре существует уже шестнадцать лет. И пользуется успехом. «Плохой сон» опережает боли в спине и ожирение. Наши пациенты, страдающие от бессонницы, апноэ, сомнамбулизма, бруксизма, навязчивых кошмаров и нарколепсии, сами того не ведая, финансируют исследования шестой стадии сна, которая, по словам вашей мамы, «содержит ключи, открывающие доступ в остальные области».

– Значит, эксперименты все-таки были продолжены?

– На крысах, кошках и обезьянах. Нам необходимо отточить навыки, прежде чем перейти к опытам на людях. Но мы смогли выявить препятствие, которое мешает нам двигаться вперед.

Икар продолжал снимать все на видео, а Шамбайя внимательно слушала.

– Пока что главная наша задача состоит в том, чтобы понять, каким образом мы можем помочь вашей маме. Вы согласны подписать бумаги, чтобы мы перевезли ее в нашу клинику? Ручаюсь, что там за ней будут присматривать лучше, чем здесь.

Жак поморщился, испытывая противоречивые чувства.

– Это моя вина. Возможно, если бы я не попытался приблизиться к ней на крыше, она бы не сорвалась вниз. Это я ее разбудил.

– Перестаньте понапрасну терзать себя. Это должно было случиться рано или поздно. Проживать в квартире с прямым выходом на крышу для нее все равно что играть в русскую рулетку.

– Вы думаете, она бы вновь попыталась сбежать от меня?

– Каролину страшила сама мысль, что вы можете снова стать свидетелем ее приступа сомнамбулизма, как это случилось, кажется, в вашей юности. Она расценивала эту болезнь как форму «невладения собственным телом». Каролина ненавидела распущенность. В ее присутствии нужно было постоянно себя контролировать. Не плакать. Не писаться в постель. Управлять своим сном. Управлять своими сновидениями. Управлять своим голодом. Контроль разума над телом был ее постоянным лейтмотивом. И вот тело Каролины отомстило за себя. Теперь она превратилась в… чистый разум.

– И где же ее разум витает? – вздохнул Жак.

– Согласно ее собственным исследованиям, вполне вероятно, что кома является состоянием, при котором разум перешагнул пятую стадию и застрял там.

– В пятой стадии человек, как правило, видит сны, но ее глазные яблоки неподвижны.

– По моему мнению, она находится за пределами обычный комы.

Жак снова посмотрел на мать – без привычной мимики она казалась… нет, не спящей – неживой.

– Два процента людей, перенесших кому, выходят из нее без тяжелых последствий. Ну что, вы согласны, что мы перевезем ее к нам?

Жак утвердительно кивнул, затем взял Джакометти за запястье:

– Обещайте, что мы сделаем все, чтобы ее спасти.

Кровать, на которой он спал в детстве, теперь вселяла в него беспокойство.

Жак Кляйн лег под одеяло, закрыл глаза и вспомнил о том времени, когда кровать представлялась ему кораблем, на котором он чувствовал себя в безопасности.

Только ребенок может верить в существование некоего места, в котором можно пребывать в полной безопасности. С возрастом мы начинаем понимать, что всякого рода сюрпризы могут поджидать нас где угодно.

Шамбайя легла рядом с ним.

– Давай спать, – предложила она.

Жак не нуждался в уговорах, он уже знал, что будет делать.

Первая, вторая, третья, четвертая и, наконец, пятая стадии преодолены. Он вернулся в свое сновидение.

Остров Розового песка. Его «будущий я» был уже там, по обыкновению одетый в гавайскую рубашку, с бокалом пина-колады в руке. Но сей раз он не раскачивался в кресле, а сидел на скале, устремив взгляд куда-то вдаль.

– Все из-за вас, Ж.К.64, если бы я не вмешался, она бы, возможно, справилась сама.

– Нет, Джакометти тебе все объяснил. Это русская рулетка. Дело могло плохо кончиться в любой момент. Благодаря тебе «скорая помощь» вовремя оказалась на месте. Будь по-иному, в четыре часа утра на пустынной улице никто не оказал бы ей помощь, и она могла бы скончаться в одиночестве. Ты ее спас.

– Она превратилась в овощ.

– Она жива. И есть шанс, что она придет в сознание.

– Два процента из ста!

– Это лучше, чем ничего. Ж.К.44, ты можешь спасти ее. Я знаю это, потому что нахожусь в твоем будущем.

– Как?

– Она подсказала тебе ответ. Нужно достичь шестой стадии сна.

– Но это невозможно. Никто не смог до нее добраться.

– Это возможно, раз я говорю с тобой здесь и сейчас. Несомненно, в линиях будущего есть бороздка, ведущая от сорокачетырехлетнего Жака Кляйна, который не знает, как достичь шестой стадии, к шестидесятичетырехлетнему Жаку Кляйну, использующему это открытие для путешествий во времени. Подумай хорошенько, у тебя на руках есть все карты, чтобы выиграть партию, определи правильный ход мыслей и правильную комбинацию идей. Победа рядом, я в этом уверен. Ты способен добиться успеха. И я тому живое доказательство.

Жак поморщился. Мысли путались в голове. Он сел на розовый песок, посмотрел вдаль и впервые пожалел о том, что владеет техникой осознанных снов. Прежде происходящее было неожиданным и непонятным, теперь же оно укладывалось в рамки. Ему подумалось, что быть режиссером-постановщиком своих снов в конечном счете менее приятно, чем их пассивным зрителем.

Но было уже поздно, его сны больше не могли обрести утраченную «невинность», превратившись в одну из сторон его реальной жизни.

Такой ценой он распрощался со своей безответственностью.

Шамбайя в сопровождении Икара прогуливалась по Парижу, уворачиваясь от машин, скутеров, велосипедов, спешащих пешеходов, голубиного помета и собачьих какашек.

Как только улеглись волнения, сенои, мать и сын, не смогли усидеть дома, влекомые неизведанным миром.

Икар повел мать на Монмартр. Они посетили базилику Сакре-Кёр, виноградники, площадь Тертр, прогулялись по улицам этой большой деревни под названием «Париж».

Молодой человек не скупился на детали, будто описывал картину:

– Над нами голубое небо, по которому плывут порядка двадцати небольших облаков размером со сжатый кулак. Впереди – Сакре-Кёр. Заостренные белые купола похожи на женские груди. Вся поверхность украшена надписями. Еще я вижу скульптуры каких-то неизвестных животных, людей. Вокруг базилики летают сотни черных птиц – вероятно, голубей и воробьев. Справа – Дефанс, деловой район с высотными зданиями. Из нагромождения зданий с серыми крышами выглядывает Эйфелева башня – это вытянутый треугольник из металла, устремившийся в небо, словно пронизанное нервами дерево…

Икар был поистине неутомим, и он старался не упустить ни малейшей детали. Шамбайя радовалась и кивала, подбадривая его. Она давала ему знак, когда картинка со всей четкостью возникала в ее голове.

Жак отпустил их знакомиться с городом, а сам отправился дежурить у постели матери в клинику «Морфей», которая находилась недалеко от их квартиры, на улице Ламарк.

Современные помещения клиники скрывались за фасадом XIX века.

Как и обещал Джакометти, Каролине Кляйн оказывали там особое внимание. Палата, в которой она лежала, была погружена в полумрак, температура поддерживалась ниже пятнадцати градусов. Медицинские приборы, окружавшие ее постель, были почти незаметны, поскольку работали очень тихо.

Казалось, Каролина спит. Жаку вспомнилась сказка «Спящая красавица», только в данном случае красавица была семидесятишестилетней и, пожалуй, полноватой.

В палате появился Джакометти и попросил Жака пройти с ним в его кабинет. Над его креслом висела табличка с названием клиники: «КЛИНИКА “МОРФЕЙ”», а ниже: «СОН – ЛУЧШЕЕ ЛЕКАРСТВО».

Жак рассматривал изображение греческого бога, логотип клиники.

– Что конкретно о нем говорится в мифах? – спросил он, чтобы прервать молчание.

– Морфей – один из богов греческой мифологии. Благодаря крыльям бабочки он перемещался легко и бесшумно, в отличие от других богов, чьи крылья были из перьев. При этом он рассеивал маковые зерна, которые были общеупотребительным снотворным в античной Греции.