Волк по имени Зайка (СИ) - Галина Гончарова

Рыло помрачнел. Девица не скрыла злого блеска в глазах. Я усмехнулся и смотрел в упор,  пока девка не спустилась и не склонилась передо мной в поклоне.

Выпрямилась,  тряхнув сиськами так,  что они едва не выпали из выреза платья.

— прошу вас,  лойрио.

И я проследовал за девкой в домашний храм.

Зайчишка сидела у меня на руках. Сердечко зверушки стучало — и я чуть успокаивался.

М–да.

Остаться в живых будет сложно…

Лойрио Филипп, дядя Колина.

Мне безумно повезло. Или Колину? Нам обоим?

Наверное, так. Мне предстояло путешествовать десять дней до столицы, это если гнать что есть сил — и еще дней двадцать до Торвальда. То есть помочь мальчишке я никак не смогу, разве что добиться справедливости на его могилке. Не стоило недооценивать Ройла, та еще мразь. Месяц после смерти жены в его замок будут приезжать гости, приносить соболезнования и прощаться с покойной, потом церемония похорон, а потом с Колином случится беда.

Несчастный случай. Что‑то вроде отравления грибами или падения с лестницы. Запросто.

По счастью, не успел я выехать в столицу, как меня догнал гонец. Его величество изволил выехать на охоту. И куда!

Как раз в сторону Торвальда! Так что коней я гнал всего четыре дня — и к закату прибыл на место.

Его величество был доволен.

Охотникам сегодня удалось загнать медведя — и все наслаждались жарким. Судя по обрывкам доносящихся до меня разговоров, схватка была горячей. Его величество как раз рассказывал, как медведь пытался до последнего достать его когтями, а надо сказать, его величество признавал только поединки один на один, гоня прочь всех помщников…

Но вроде бы цел и невредим?

Я приблизился и встал так, чтобы меня нельзя было не заметить. Что и произошло.

Королевский взгляд остановился на моем лице.

— А, Филипп… с чем пожаловал?

— Ваше величество!

И я упал королю в ноги.

Ей–ей, за себя просить не стал бы. А вот за мальчишку, который сунул голову в гадючье гнездо и для которого каждый день может оказаться последним…

Король слушал внимательно и серьезно, а я выкладывал все, что узнал.

Как Ройл женился на моей кузине,  как избивал ее, как она узнала о причинах смерти мужа,  хотя доказательств у нее не было,  как отослала Колина, опасаясь за его жизнь,  как погибла…

Король слушал.

А потом кивком подвел итоги.

— Лайри Торвальд была достойной женщиной. Я хочу съездить и проститься с ней. Гонца,  предупреждающего о моем приезде,  отправить сейчас,  а выезжаем с утра.

Я едва не упал королю в ноги.

Отсюда,  если неспешно — дней пятнадцать до Торвальда  а если поспешить — то и быстрее можно. Его величество усмехнулся.

— Филипп,  я ценю тебя и знаю — ты не станешь мне врать. Так что разберусь в ситуации. Позови ко мне секретаря и возвращайся сам. Расскажешь мне подробно,  что вы еще про Ройла узнали.

Я поклонился и отправился на поиски.

Интересно,  что знает его величество,  если он принял такое решение? Доверчивостью наш король не страдает, значит,  что‑то у него есть на Ройла, просто прижать его не получается. Но что?

Колин.

Когда я увидел гроб,  меня затрясло так,  что пришлось покрепче стиснуть зубы. Горло перехватило,  на глаза навернулись слезы…

Мама,  мамочка,  родная моя…

Дайрин опять присела,  демонстрируя свои прелести.

— Моему лойрио…

— Пошла вон.

В темных глазах сверкнул гнев.

— лойрио.

— Вон. Пошла, — медленно и с расстановкой повторил я. еще тут каждая шлюха будет рот открывать.

Судя по всему,  девка была сообразительной. Она подхватилась и умчалась за дверь,  не забыв крепко приложить ее о косяк. И правильно. Еще минута — и я бы ее за волосы отсюда выволок.

Подошел,  опустился на колени пред гробом.

— Мама,  родная моя…

Тишина.

Если и есть где‑то чертоги Сияющего — ответа из них не дождешься. И болит в груди,  и в глаза словно бы песку насыпали,  и шумит в ушах,  и стискивает голову черным обручем боли.

Хочется плакать  но не получается и сквозь стиснутые зубы вырываются холодные сухие рыдания или всхлипы,  а слез все нет и нет…

— Мамочка,  прости,  что не смог тебя уберечь. Прости меня за все,  родная. Четырехликим клянусь — я отомщу! Я страшно отомщу!

Зайка притихла рядом,  смешно шевеля влажным носишкой,  словно принюхиваясь. Я положил руки на холодное полированное дерево. Легко сдвинул крышку.

Запах смерти,  запах тления…

Совсем чужое лицо. Смерть меняет людей,  и все же — те же светлые косы,  тот же высокий лоб и прямой нос…

Глаза закрыты,  в углах рта — морщинки, на лбу,  на щеках… как же тяжело тебе пришлось,  родная… и руки… ногти обломаны, пальцы распухли.

Мама,  прости меня.

Зая.

Колин выл, как волчата воют над телом матери. Я видела это, и было даже чуть неловко. Наши мальчишки никогда не плакали,  а,  впрочем,  у них и нужды не было. У нас же есть звериная половина.  А хищник горя не ведает. Обернись да побегай — все и снимет. А тут…

Я решила не мешать парнишке. Невольно принюхалась.

Какой же мерзкий запах в человеческих жилищах. А уж этот их обычай хранить трупы… зачем?

Мы все — дети леса. Нас надо зарыть в мягкую землю — и из нас вырастет новое дерево. А еще…

Мы точно знаем,  что вернемся. Так или иначе — смертны только тела. А души опять придут на землю,  поэтому не надо быть эгоистами. Надо уметь отпускать близких,  когда их зверь становится слишком старым…

Им ведь это не в радость…

Я вспрыгнула повыше,  чтобы посмотреть на мать Колина.

Нет,  сходства не уловить. Тело и тело…

Принюхалась.

К телу.

К Колину.

Опять к телу…

Убивайте меня, но пахло от них по–разному, или это из‑за смерти? Или что‑то еще?

Мы,  оборотни,  живем в мире запахов. Я могу сказать о человеке многое,  вплоть до того,  что расскажу,  куда он ходил и что делал последние три дня. А еще…

По запаху я могу сказать,  кто кому родня. Близкие люди пахнут очень схоже,  а тут вот… разные запахи,  разные. И пахнет от женщины,  пробиваясь сквозь храмовую вонь, чем‑то неприятным. Слишком вонючим…

Как… как от служанок в трактире. Дешевые вонючие притирания.

Может,  это всех так — после смерти?

Но почему у них разные запахи?

Ничего не понимаю…

Лайса.

Платье сделало меня просто красавицей. Я кружилась в нем на поляне, растрепав волосы. Если бы Райшен видел меня такой!