Итальянский сюрприз - Диля Еникеева

- Вот видите! Вы опять бравируете тем, чего, на мой взгляд, нужно стыдиться.

- Я вас понимаю, Лидия Петровна, но вы психиатр, лекарь человеческих душ, наш воспитатель и духовный наставник. Да и вообще вы очень хороший человек, и я вас искренне люблю. И как вы сами заметили, идеализирую, и за вас готова и отлупить, и даже пристрелить любого. А если бы вы, не приведи Господь, совершили убийство, то я бы костьми легла, но скрыла бы все улики.

- Не дурачьтесь, Алла, - поморщилась психиатр.

- Нет, сейчас я вовсе не дурачусь, а разъясняю вам свою позицию. Ради своих друзей я готова на любое преступление. В отношении вас я, понятное дело, говорила абстрактно, но бывают случаи, когда мне и в самом деле приходится следовать собственным принципам. И отступать от них я не собираюсь. Само по себе правонарушение меня ничуть не смущает. У меня свои законы.

- Не могу с вами согласиться, хотя и понимаю вас, хорошо зная ваш характер.

- Вот вы меня перевоспитываете, Лидия Петровна, и я ничуть не против. Вы даже не знаете, как часто я вспоминаю вас и сказанное вами, и как часто это влияет на мои оценки событий и поступки. Но что же делать, если я нашла виновного, причинившего зло близким мне людям? Сдать правоохранительным органам?

- Иногда и это выход. Но тут я не могу дать вам однозначный ответ. Есть люди, которым нужно было бы жить вдали от общества, потому что они не в состоянии соблюдать законов этого общества. Перевоспитывать их в местах лишения свободы, разумеется, бессмысленно, - они не воспитуемы. Считать уголовное наказание искуплением вины - тоже. Они не чувствуют за собой вины. Наоборот, это их ещё больше озлобляет. Таких людей корифеи психиатрии называли врагами общества, социопатами, или асоциальными психопатами. Помочь им могут только психиатры, но, к сожалению, многие из них не попадают в поле зрения моих коллег, а оказываются за решеткой, потом выходят из мест заключения, снова совершают насильственные преступления, и так далее.

- Пусть бы всех преступников освидетельствовали психиатры. Может быть, тогда многим удалось бы помочь.

- В идеале это был бы оптимальный выход.

- Ну, хорошо. Кому-то нужна помощь психиатра, кому-то место на нарах и как можно дольше, а остальные? Те, кто не психопат и не тот, от которого общество должно себя оградить? Что делать с ними?

- Алла, я всего лишь психиатр, а не теоретик переустройства общества и создания системы наказаний.

- Это я понимаю. Но всего лишь пытаюсь вас убедить, что и мои методы порой адекватны. Вы предпочитаете сдать человека правоохранительным органам, а я считаю, что его лучше наказать моим способом.

- Я вовсе не утверждаю, что человека, совершившего преступление, непременно нужно упрятать за решетку. Разумеется, это зависит от того, какое он совершил правонарушение. Будь на то моя воля, я бы вообще очень многих людей не лишала свободы. Но это моя личная точка зрения, и я не претендую на её универсальность. Однако, имея немалый стаж судебно-психиатрической практики, знаю, как калечит психику пребывание в местах заключения. Получается, что общество, наказывая человека за какое-либо преступление, не связанное с насилием, само затем деформирует его личность, и кует армию озлобленных людей, потенциально готовых к новым правонарушениям, порой гораздо более тяжким, чем первое в его жизни преступление.

- Вот потому-то я и против того, чтобы сдавать человека правоохранительным органам. Мне проще его отлупить и припугнуть, что если он и дальше будет подличать, потом я его из-под земли достану и уж тогда ему несдобровать.

- И все же я не могу согласиться с вашими методами, - покачала головой психиатр.

- Но вы же сами не предлагаете ничего взамен!

- Не предлагаю, потому что мне нечего предложить. По крайней мере, при теперешней организации нашего общества. В других странах существует система штрафов, а у нас - только тюрьма. Однако громадный штраф, которым человек расплачивается за причиненный обществу ущерб, для многих людей является ещё более суровым наказанием, чем лишение свободы.

- Тут я с вами согласна. Если кто-то украл, взял взятку или совершил финансовое или должностное преступление, лучше заставить его выплатить в десятикратном размере, чем посадить за решетку. Весь вопрос в том, способен ли он заплатить положенный штраф?

- Здесь тоже могут быть разные варианты.

- В общем, я поняла, куда вы клоните, Лидия Петровна, однако вы сами сказали, что на современном этапе наше общество не может адекватно наказать преступника. Единственное наказание - упечь его за решетку. А я категорически против этого, и тут буду стоять насмерть. Поэтому давайте останемся каждая при своем мнении. При всем моем уважении, Лидия Петровна, даже вы не способны поколебать мое мнение в некоторых вопросах.

- И все же надеюсь, что со временем это удастся. Я уже говорила, что ваша психология существенно изменится, когда вы станете матерью. Дав жизнь живому существу, вы уже никогда с такой легкостью не произнесете слова "убью!".

- Теперь мне уже не удастся стать матерью. Увы. И честно говоря, я очень сожалею об этом.

- Не впадайте в крайности, Алла. Пессимизм вам вовсе не свойственен. Да, вы понесли утрату, однако жизнь на этом не кончилась. Я вижу, что вы потрясены случившимся, однако не фиксированы на своей беде, а способны здраво рассуждать. Уверена, что вы довольно скоро оправитесь от горя, и в вашей жизни ещё будет мужчина, которого вы сочтете достойным стать отцом ваших будущих детей.

- Дай Бог, - улыбнулась Алла. - Я привыкла вам верить. И хотя ещё недавно считала, что после Вити у меня опять будут любовники только для постели, но не для души, сейчас почти поверила, что смогу ещё кого-то полюбить.

- Сможете, Алла. Ведь раньше вам мешал блок в подсознании - ваше отношение к мужчинам как к потенциальным предателям. Подсознательно ожидая от них подвоха, вы не позволяли себе ни к кому привязываться. Ваш изначальный эмоционально-негативный настрой невольно сказывался и на отношениях. Вы сознательно искали и находили неподходящих мужчин. Теперь ваши глаза и сердце открыты, вы видите мужчин уже по-другому и имеете возможность узнать, что среди них немало достойных людей.

- Лидия Петровна, заранее простите за нескромность, я знаю, что вы очень любите своего мужа. А вот представьте, что вы бы его потеряли, - ещё раз простите, но это чисто абстрактно, - неужели вы смогли бы кого-то полюбить?

- Смогла бы, - просто ответила та. - Хотя мне сейчас трудно представить себе, что в моей жизни будет другой мужчина, но я уверена, что одна бы не осталась.

Алла внимательно посмотрела на пятидесятитрехлетнюю Лидию Петровну, начисто лишенную женского кокетства, и по всем меркам не считающуюся красивой, и поняла, что та права, - да, она одна не останется. Потому что не хочет быть одна, доброжелательно настроена к людям вообще и к мужчинам в частности, и с ней эмоционально тепло и комфортно.

- Дай вам Бог никогда не терять вашего любимого человека, - тихо сказала Алла, и тут вдруг неожиданно на её глаза навернулись слезы. Машинально смахнув их рукой, она посмотрела на психиатра. - Лидия Петровна, поверьте, плачу впервые в жизни...

- Знаю, Алла. И хорошо, что вы стали способны плакать.

- Всегда терпеть не могла плакс, - смущенная Алла полезла за носовым платком, вытерла слезы и высморкалась. - Нет, не буду я рыдать. Слезами горю не поможешь.

- Тут вы не правы, Алла, - мягко сказала психиатр. - Вы ожесточены, напряжены, а слезы - это эмоциональная релаксация. Разумеется, если они не становятся привычным способом шантажа. Плача, женщина избавляется от отрицательных эмоций и испытывает облегчение. Я бы посоветовала вам не сдерживать слез, если вам хочется плакать. А стать плаксой вам не грозит.

- Ладно, так и запишем, что слезы доктор прописал, - улыбнулась Алла. - А что вы думаете о вдове? Я тоже хорошо вас изучила и знаю, что вы не стали бы уделять ей столько внимания, если бы та была чиста аки агнец.

- Еще раз оговорюсь, что пока ещё слишком мало известно о личности Марины, поэтому у меня пока лишь предварительное мнение. Когда будет больше фактов, я вам обрисую её подробный психологический портрет.

- Скажите хотя бы ваше предварительное мнение, - попросила Алла. - Для нас сейчас все важно. Пока мы блуждаем в потемках, подозреваемых много.

- Вот именно. Каким бы ни было мое мнение о Марине, она, вполне возможно, вовсе ни при чем, а убийцей может оказаться другой человек.

- И все мне важно знать, что вы о ней думаете. Я давно убедилась, что вы никогда не ошибаетесь.

- Но если она невиновна в этом убийстве, зачем вам знать мое мнение?

- Хочу освоить азы психиатрии, - схитрила Алла, но обмануть Лидию Петровну ей не удалось.

- Я вижу, что у вас тут свой интерес, однако азы психиатрии вам знать нужно, равно, как и любому другому человеку, поэтому кое что расскажу. Вы говорили, что в поведении вдовы интуитивно почувствовали фальшь. Я тоже это почувствовала, хотя слышу это в двойном пересказе - вначале Олеся рассказала вам, потом вы - мне.