Мы, аристократы - 4 - Бастет

Грег каким-то чудом успел заслонить собой Малфоя - он вообще очень быстрый, наш Грег. Невербальное заклинание аниформы угодило в него, и мгновение спустя вместо Гойла на пол упало живое чёрное кольцо. А ещё мгновение спустя кольцо развернулось в трёхметровую чёрную мамбу и стремительно атаковало Грюма. Старый аврор замешкался на долю секунды, и этого хватило, чтобы змея вырвала палочку из его руки.

- Брось её! - крикнул я Гойлу, выхватывая свою палочку. Змея мотнула головой, и палочка Грюма улетела далеко по коридору. - Фините Инкантатем!

На месте змеи возник стоящий на четвереньках Грег. Из этого положения он взметнулся не хуже своей анимагической формы и засветил профессору в зубы. Грюм отлетел на десяток футов назад и проехался по полу. Несколько секунд спустя он тяжело приподнялся и сел на полу, машинально ощупывая челюсть.

- Нокдаун, - негромко откомментировал Тед.

- Инкарцеро, - я спеленал Грюма заклинанием. На всякий случай, потому что реакция отставного аврора на нападение Гойла была непредсказуемой. - Грег, у тебя сработали боевые рефлексы, понял?

Он усмехнулся мне уголком рта и едва заметно кивнул. Грейнджер со священным ужасом в глазах устремилась к поверженному профессору.

- Фините...

- Не сметь!!! - рявкнул я.

- Но...

- Тоже в морду захотела? - на её плечо тяжело легла большая ладонь. Оглянувшись, Грейнджер увидела добродушную улыбку Винса. На её лице проступило предобморочное выражение. Я прицельно глянул внутренним зрением, не сломана ли у Грюма челюсть, но она даже не была вывихнута. У авроров крепкие челюсти.

Я подошёл к Грюму, взгляд которого начал проясняться.

- Мистер Грюм, подтвердите, что вы будете вести себя адекватно, и я развяжу вас.

- Этот парень забыл, что он здесь ученик, - проворчал отставной аврор.

- Сначала вы забыли, что вы здесь профессор. Так что насчёт адекватности?

- Ладно, ничья. Развязывай.

Я понял, что он говорит о ничьей по нарушениям школьных правил, и снял с него Инкарцеро. Грюм поднялся на ноги, мрачно покосился на Грега и изрёк с сожалением, к которому примешивалась нотка восхищения:

- Какой мог бы быть аврор...

Грейнджер побежала за палочкой профессора, но не рискнула взять её в руки. Палочка была вымазана ядом мамбы, который уже начал разъедать древесину. Грюму настало время покупать новую - что ж, Олливандер тоже должен что-то есть.

Мы возвращались в общежитие, не чувствуя ни малейшей уверенности, что Грюм не сдаст нас директору. Хоть я и не нанимался Малфою в няньки, в последнее время он слишком часто цеплялся к кому попало, чтобы оставить это без внимания.

- Малфой, ты бы поаккуратнее с языком, а то останешься без вассалов, - сказал я без особой надежды, что до него дойдёт.

Вопреки моему ожиданию, Драко даже не огрызнулся в ответ.

- Да, Поттер, ты прав, - глубокомысленно протянул он. - Что-то я трачу слишком много времени, талантов и красноречия на такое пустое дело, как вразумление грязнокровок и прочей швали. Ты-то уже понял, что там ловить нечего...

Я что, произвожу такое впечатление? Я повернул голову к Малфою посмотреть, насколько он серьёзен, мимоходом скользнув взглядом по Гойлу. Вдруг до меня дошло, что передо мной мелькнуло нечто неожиданное, и я вернул внимание на Грега.

Если бы я не знал его, я назвал бы выражение его лица мечтательным.

А Грюм так и не сдал нас Дамблдору, хотя слухи о нашей стычке разлетелись по всему Хогвартсу.

Придя на ужин, мы заметили, что болгары чем-то раздражены. Они стояли всей группой у входа в Большой зал и переговаривались со своим директором на повышенных тонах, а тот отвечал им с таким видом, словно оправдывался перед ними. Когда они наконец сели ужинать, Драко спросил у Крума, с которым он тоже перешёл 'на ты', что же у них случилось.

Оказалось, что квиддичный стадион, на который рассчитывал Каркаров, понадобится для первого конкурса и на нём уже начались подготовительные работы. Тренировки звезды мирового квиддича приказали долго жить, и Виктор Крум был этим, мягко говоря, недоволен. Каркаров тоже был этому не рад, потому что ему обещали стадион, и сегодня уже побывал у Дамблдора с претензиями, но тот только сокрушённо развёл руками, извинился за ошибку и сказал, что ничего не может поделать.

Драко полностью разделил возмущение Крума, вместе с ним заклеймил Дамблдора как 'бессовестного болтуна, который не отвечает за свои обещания' и наконец сказал, что посмотрит, что тут можно сделать. Виктор, конечно, не поверил, что какой-то малолетка может чем-то ему помочь, но поблагодарил Малфоя. Сразу после ужина тот понёсся отправлять письмо отцу, а меня перехватил младшекурсник и сказал, что мадам Помфри срочно требует меня на чемпионский медосмотр.

Я не нуждался в обследовании, потому что у Малфоев за нашим здоровьем следили, но через это надо было пройти. Для медпункта в Хогвартсе было выделено крыло, которое обычно бывало безлюдным - зря там никто не слонялся, а в качестве пациентов туда попадали редко. Неудивительно, что мадам Помфри умирала там со скуки и словно клещами вцеплялась в каждого пострадавшего. Вот и сейчас я шёл туда по пустынному коридору и пользовался минутами уединения, чтобы обдумать происходящее со мной.

Почему меня стало задевать то, что прежде никогда не задевало? Как получилось, что чужие слова смогли лишить мой разум ясности и вызвать у меня опрометчивые действия? Считать до десяти мне помогло, я не сорвался на Скитер, но она заметила моё состояние и ужаснулась. Нам обоим повезло, что ярость захлёстывала меня медленно и я успел вспомнить о самоконтроле. А если бы не успел?

Нет, так нельзя. Сдерживаться бесполезно - когда-нибудь всё равно опоздаешь или не сумеешь сдержаться. Нужно вернуть прежнее уравновешенное состояние, которое позволяло мне спокойно выслушивать любые слова. Но как?

Если рассуждать логически, у меня появилась некая прежде не испытываемая категория эмоций, которая превращает человека в безмозглое животное или несдержанного дикаря и которой, как я часто наблюдал, подвержены другие. Но даже если это норма, а я - исключение, так ли уж хороша эта норма? Эмоции есть и у животных. Если они доминируют над разумом человека, этот человек недалеко ушёл от животного. Выяснять отношения рукоприкладством - звериная реакция, а я - разумное существо. Мне не пристало уподобляться зверю.

Сформулировав эти слова, я ощутил, как меня обволакивает спокойствие. Оказывается, я был не в равновесии и осознал это только сейчас, когда меня отпустило. Диагноз был верен, во мне пробудилось нечто звериное, и чтобы справиться с ним, понадобилась ключевая фраза.