Последняя гавань Белого флота. От Севастополя до Бизерты - Николай Черкашин

— Меня почему-то интересует все, что связано с Владивостоком, хотя я ни разу там не был, — признается Александр Владимирович. — Наверное, это досталось в наследство от деда, моряка-тихоокеанца. Есть у меня большая мечта — дожить до того времени, когда будет создан Музей русской эмиграции. Мы, уходящее поколение этой эмиграции, наши дети, живущие в разных странах, и нынешние россияне должны иметь что-то общее, чтобы научиться лучше понимать друг друга и наконец-то примириться. Что, как не общий дом, объединит всех нас. Музей эмиграции как раз должен стать таким домом, открытым для всех, кто захочет туда войти, чтобы узнать правдивую, без купюр, историю своей многострадальной родины. Здесь можно будет представить богатейшую коллекцию произведений искусства, книг, фотографий, документов, просто предметов, которые хранят чье-то прикосновение.

Ведь именно из Владивостока, осенью 1922 года, хлынул второй поток русского исхода. Из города уходили вот уж поистине последние русские беженцы, не принявшие новую советскую власть. Их путь сначала лежал в Китай. Разномастная флотилия, насчитывающая 30 транспортов, под командованием контр-адмирала Старка, перегруженная сверх всякой меры военными грузами, служивыми людьми, беженцами, скарбом, взяла на борт около 10 тысяч человек. Увы, этих скитальцев небеса не пощадили, налетел жесточайший шторм, два транспорта затонули, спастись удалось немногим. Таким был финал того великого и трагического исхода.

Идея создания Музея русской эмиграции во Владивостоке родилась больше десяти лет назад. Увы, местные власти ею не зажглись. Может быть, все же стоит вернуться к этой теме. Пока не поздно».

...Но вернемся в Пирей. Мы уходим с кладбища вместе с Ириной Жалниной. Для нее сегодняшняя панихида была огромной радостью, но, похоже, растревожила и немало горьких чувств.

— Любого моряка, скончавшегося вдали от Родины, — рассказывает она, — провожали здесь в последний путь со всеми подобающими воинскими почестями. Смотрите, как описывали греческие газеты похороны скончавшегося 28 сентября 1895 года простого унтер-офицера Ивана Мазина. — Ирина Васильевна достала из сумочки блокнот: — «В больнице Занион умер вчера русский унтер-офицер Иоаннис Мазин из команды корабля “Джигит”, приписанного к Кронштадту. Панихида состоялась в 4 часа дня. Из Афин прибыл русский Архимандрит. Был также командир корабля “Черноморец” господин В.Я. Баль и другие русские и греческие офицеры в мундирах и без головных уборов. Впереди траурной процессии шел военный оркестр. Присутствовала большая группа русских моряков и местных жителей, которые сопровождали покойною до нового кладбища, где хоронят русских».

На похоронах моряка Николая Шитова присутствовал контр-адмирал С.О. Макаров. На все панихиды королева Ольга присылала венки.

В 1894 году, согласно воле покойного, на русском пирейском кладбище был похоронен князь Михаил Алексеевич Кантакузин, военный атташе Русской Императорской миссии в Греции, потомок императорского византийского рода. Он имел русское подданство, окончил Михайловскую военную академию, был многолетним командующим Финляндского военного округа. Участник Русско-турецкой войны, после ее окончания был назначен военным министром Болгарии (пробыл на этом посту полтора года). На похоронах генерал-лейтенанта М.А. Кантакузина присутствовали: российский императорский посланник господин М.К. Ону с супругой, архимандрит, главный священник русской Средиземноморской эскадры и адмирал Макаров со свитой, состоявшей из 250 военных. Позднее тут хоронили и других представителей высшего общества.

На кладбище посадили пальмы и установили монумент, привезенный из России. На огромном гранитном валуне, перевитом корабельной цепью с якорем, написано: «Русским морякам от соотечественников». Мы фотографировались возле него. Венчает глыбу чугунный крест.

Казаки перенесли останки с казачьих могил в братское захоронение Афинской казачьей станицы.

И вот что обидно: мы оказались единственной страной-союзницей из участников Наваринского сражения, потерявшей свой исторический некрополь!

Соседнее английское кладбище осталось неприкосновенным.

Прошло уже почти 30 лет с тех пор, как в Греции нет хунты. Все законы, принятые в этот период, признаны в Греции недействительными. А мы до сих пор не попросили вернуть нам нашу историю и нашу славу обратно.

Сегодня русское кладбище, столько лет остающееся без должною ухода, сами видите, в плачевном состоянии. Сохранилось только около сотни русских могил. Из десяти могил генералов русской армии, участников Великой и Русско-японской войн, шесть могил не сохранилось. Из 38 могил полковников 25 нет, не сохранилось 19 из 26 могил капитанов. Тут погребены «первопоходники», морские офицеры, казаки, священники, сестры милосердия, военные врачи, государственные деятели, литераторы, художники. Тут похоронено 12 кавалеров ордена Св. Георгия (четыре могилы не сохранились). Из четырех известных могил «первопоходников» сохранилось три. Много разбитых и ушедших в землю плит, потеряны кресты. Но благодаря заботе русской старой колонии сохранились все имена.

Иногда мне верится, что настанут времена, и снова на этом месте будет ухоженный рай с пальмами, с могилами в идеальном состоянии и со всеми написанными именами! И на торжества будут приходить, как когда-то, сотни русских и греков, и этим мемориалом снова можно будет гордиться. А иногда руки опускаются, когда вспоминаю разговоры с некоторыми нашими чиновниками: «Вам ЭТО надо, — говорят они, — вы этим и занимайтесь». И в эти грустные моменты я думаю: «А может быть, те старики, которые, умирая, хотели сохранить в неприкосновенности русскую славу и честь на этой древней земле, были последним поколением русских, у которых была совесть?»

Подумалось: а ведь на таких женщинах, как Ирина Жалнина или Анастасия Ширинская, и держится наша историческая память, такая же хрупкая, как и их плечи. Вот и Ирина Васильевна не по долгу службы, а по долгу совести и велению сердца бьется на греческой земле за каждый след русской истории. Поставила себе целью увековечить в мемориальных досках все победы русских моряков в Греческом архипелаге. Весной 2011 года был открыт мемориальный знак на острове Тинос.

В Пирее на борт «Одиссея» взошли председатель попечительского совета Фонда Владимир Якунин и президент Фонда Сергей Щеблыгин.

Удивительный человек Владимир Иванович Якунин. Чиновник высокого ранга, казалось бы, должен радеть в первую очередь о своих доходах, об укреплении своего служебного кресла, выискивать места для новых дач — как это делает большинство ею собратьев по клану, а он каждый год паломничает в иерусалимский храм Гроба Господня за благодатным огнем, привозит его вместе с соратниками по Фонду Всехвального Апостола Андрея Первозванного в Москву, создает рабочие группы по восстановлению утраченных памятников (в том же Галлиполи, например), проводит в жизнь все новые и новые патриотические проекты, благотворительные акции. Вот и это морское паломничество удалось провести во многом благодаря его душевной энергии, его государственному авторитету и связям.

Дмитрий Белюкин написал портрет Якунина, идущего с благодатным огнем. Это едва ли не самый лучший портрет деятелей современного российского истеблишмента. На полотне — человек, одухотворенный не только благодатным огнем, но и мощным юношеским порывом к добру, борению, восхождению. Путеводный свет и благую энергию излучает этот портрет. Первая ассоциация при взгляде на еще недописанную картину была такая: да это же суть генерала Философова с его маяком на острове Китира!

Впервые за весь поход нашлось немного времени для поездки по городу. Едем в Афины.

Какой-то шутник сказал, что греки живут на иждивении у Зевса. И не только у него одного — у владыки морей Посейдона, у богини любви Афродиты, а также Гермеса, Гефеста и прочих богов с местного Олимпа. Все это так — и не так. Так — потому, что народ в Грецию валит со всего света, чтобы поглазеть на руины древнего гречества, и доходы от туризма, поставленного здесь с государственным размахом и частным сервисом, сопоставимы разве что с прибылью от продажи водки в бывшей Стране Советов. Туристы — такая же неотъемлемая часть греческого пейзажа, как и античные мраморы. Но это и не так, потому что кроме бизнеса на Зевсе, кроме великолепно развернутого курортно-экскурсионного дела греки располагают третьим в мире по величине торговым флотом. Солидные доходы приносит экспорт оливкового масла и маслин. Тут Греция опять в первой тройке мировых производителей. Тяжелой же промышленности в Элладе нет, как нет и собственного авиа- и автостроения, химических гигантов и атомной энергетики. Расщепленные ядра в орбитах электронов можно увидеть только на былых 20-драхмовых монетах вместе с профилем Демокрита — основателем атомистической теории мира и автора слова «атом» (неделимый). Имперский девиз «пушки вместо масла» в Греции переиначен — «масло (оливковое) вместо пушек», а также и вместо атомных бомб. Это кредо греческой экономики. И именно поэтому греческие пляжи считаются самыми чистыми в Европе, равно как и воздух (только не в Афинах), и вода (в горных источниках), куда не пал радиоактивный пепел нашего Чернобыля. (На снега Швейцарских Альп — пал, а на Олимпе и Парнасе, слава Богу, не выпал. Наверное, античные боги отвели заразу.) Правда, далее небесные силы не могут пока вывести страну богов из жесточайшего экономического кризиса.