Путь Моргана - Колин Маккалоу

День был воскресный, а посему заключенным глостерской тюрьмы предстояло выслушать проповедь преподобного мистера Эванса – дряхлого старика, слабый голос которого заглушали завывания ветра. Расслышать его наставления о раскаянии, надежде и набожности было невозможно. К счастью, мистер Эванс считал, что заключенным за глаза хватит десятиминутной службы и проповеди продолжительностью двадцать минут. За это священнику платили всего сорок фунтов в год, а проводить службы он был обязан по воскресеньям, средам и пятницам.

После проповеди заключенных опять загнали в камеру, которая была вдвое меньше соседней камеры для должников, составлявших половину узников замка.

– С понедельника по субботу здесь не так тесно, – послышался чей-то голос, едва Ричард нашел место, чтобы поставить сундук, и уселся на него. – О, да ты красавчик!

У ног Ричарда присела худая, жилистая женщина лет тридцати в поношенной, но довольно чистой одежде – черной юбке, красной нижней юбке, красной блузке, черном жилете и причудливой черной шляпе, надетой набекрень и украшенной алым гусиным пером.

– Разве здесь нет часовни, где священник мог бы проводить службы? – спросил Ричард с едва заметной улыбкой. В незнакомке чувствовалось что-то располагающее; беседуя с ней, он мог не обращать внимания на всхлипы плаксы Уилли.

– Есть, конечно, только мы все туда не помещаемся. Тюрьма переполнена, нам не помешала бы вспышка тюремной лихорадки, чтобы заключенных поубавилось. Я – Лиззи Лок. – И она протянула Ричарду руку.

Он пожал ее.

– Ричард Морган. А это Уилли Инселл, несчастье мое и моя тень.

– Как дела, Уилли?

В ответ Инселл разразился потоком слез.

– Он хнычет не переставая, – устало объяснил Ричард, – когда-нибудь я задушу его. – Он огляделся. – А почему здесь женщин держат вместе с мужчинами?

– Потому что отдельных камер для женщин нет, милый Ричард. Нет здесь и долговой тюрьмы, потому про нас пять лет назад упомянул Джон Ховард в докладе об английских тюрьмах. Именно поэтому мы строим новую тюрьму. С понедельника по субботу, когда мужчин уводят на работу, здесь совсем просторно, – беспечно щебетала Лиззи.

Из ее болтовни Ричард выхватил незнакомое имя.

– Джон Ховард? Кто это?

– Я же сказала: один человек, который написал доклад о тюрьмах, – объяснила Лиззи Лок. – Но не расспрашивай меня без толку – больше я ничего не знаю. Мне известны только слухи, да и то со слов епископа, священника и церковного сторожа. Говорят, парламент издал указ о строительстве новой тюрьмы. Через три года она будет готова, но я ее уже не увижу.

– Надеешься, что к тому времени тебя выпустят? – спросил Ричард, не переставая улыбаться. Эта женщина нравилась ему, хотя не возбуждала в нем ни малейшего влечения. Ее черные круглые глаза живо поблескивали.

– Господи, конечно, нет! – добродушно воскликнула она. – Меня еще два года назад приговорили к «казни через пов.».

– К чему?

– К виселице, милый Ричард. Так пишет в своей книге джентльмен, который накидывает заключенным на шею петлю. Говорят, в Лондоне такую казнь называют иначе.

– Но я вижу, ты еще жива.

– На прошлое Рождество приговор изменили. Мне дали семь лет каторги. Пока каторжников вывозить некуда, но когда-нибудь мне придется покинуть Англию.

– Насколько мне известно, Лиззи, это случится не скоро. В Бристоле поговаривают, что каторжников будут увозить в Африку.

– Ты из Бристоля? Так я и думала. У тебя чудной выговор.

– Мы с Уилли оба из Бристоля. Нас привезли сегодня в фургоне.

– Да ты джентльмен! – изумленно воскликнула она.

– Только отчасти, Лиззи.

Она указала пальцем на сундук.

– А что у тебя там?

– Мои вещи – впрочем, не знаю, надолго ли они останутся моими. Я заметил, что здесь лишь некоторые узники больны, а остальные выглядят лучше, чем обитатели бристольского Ньюгейта.

– Благодаря строительству новой тюрьмы и огороду матушки Хаббард. Тех, кто может работать, кормят как на убой. Труд заключенных обходится дешевле, чем труд наемных рабочих, к тому же, говорят, парламент разрешил привлекать узников к строительным работам. А мы, женщины, трудимся в огороде.

– У матушки Хаббард? А кто это такая?

– Жена Хаббарда, начальника тюрьмы. Тут самое главное – не заболеть, иначе кормить тебя будут впроголодь. Из-за этого вспыхивают голодные бунты. На Рождество восемьдесят третьего года восемь человек умерло от оспы. – Она погладила бок сундука. – А о нем не беспокойся, милый Ричард. Я присмотрю за ним – в обмен на одну услугу.

– Какую? – настороженно спросил Ричард.

– Пообещай защищать меня. Меня кормят, как мужчин, потому что я штопаю одежду, и дают несколько пенни. Но я не желаю оказывать услуги, которые не одобрил бы наш священник. Мужчины вечно липнут ко мне, особенно этот Айзек Роджерс. – Она указала на дюжего парня со злодейским лицом. – Он еще тот гусь!

– За что его посадили в тюрьму?

– За разбой на большой дороге. Украл ящики с бренди и чаем.

– А за что сидишь ты?

Хихикнув, Лиззи указала на свою шляпу.

– А я стащила эту чудесную шелковую шляпку. Я ничего не могла с собой поделать, милый Ричард, – обожаю шляпки!

– Ты хочешь сказать, тебя приговорили к казни за украденную шляпу?

Черные глаза блеснули, Лиззи покачала головой:

– Я попалась не в первый раз. Говорю же тебе: я обожаю шляпки.

– Но разве за это можно казнить человека, Лиззи?

– Ни о чем таком я не думала, когда крала их.

Ричард протянул Лиззи руку.

– Ладно, по рукам. Отныне ты находишься под моей защитой, а взамен ты обязана стеречь мой сундук. И не пытайся взломать замки, Лиззи Лок! Уверяю, внутри нет шляпок. – Он поднялся на ноги, расталкивая соседей. – Если я сумею пробиться сквозь толпу, то осмотрю свои новые владения. Присмотри за сундуком.

Осмотр занял всего четверть часа. К большой комнате примыкало несколько тесных камер, похожих на ниши, – неосвещенных, душных и пустых, в двух из них стояли ведра. Выщербленные ступени вели к решетчатой двери. Камера для должников, отгороженная от второй камеры решеткой, имела площадь десять на двадцать футов, в ней не было ни окна, ни отдушины, и в ней царила бы кромешная тьма, если бы заключенные не сломали часть стены, открывая доступ воздуху и свету. Должникам жилось просторнее, но выглядели они более истощенными, чем остальные заключенные: должников не водили на работу и кормили кое-как. Подобно узникам бристольского Ньюгейта, они казались чахлыми, оборванными и вялыми.

Вернувшись в свою камеру, Ричард обнаружил, что Лиззи Лок пытается отогнать от его сундука грабителя Айзека Роджерса.

– Оставь в покое ее и мои вещи, – коротко приказал Ричард.