Магия лета - Кэтрин Коултер

— А какой породы были его родители?

— Как странно, что вы спросили об этом. — Тренер потер подбородок, заросший колючей щетиной. — Летун Дэви был привезен в Десборо-Холл четыре года назад, и в пути его сопроводительные бумаги затерялись. Однако он чистых кровей, это видно и невооруженным глазом.

Белвис умолчал о том, что жеребец не был внесен ни в одну из племенных книг — должно быть, из-за забывчивости его светлости Невила. Фрэнсис достала морковку и начала скармливать ее жеребцу, наслаждаясь ощущением его теплого дыхания на ладони.

Почему же вы не потребовали, чтобы прежний владелец выправил новые бумаги на Летуна Дэви?

— Потому что он к тому времени уехал в Индию. Его светлость граф Невил говорил, что там он вскоре и умер.

Фрэнсис вытерла руку о старую шерстяную юбку, которую хранила специально для посещения конюшен.

— Так вы вернетесь в Десборо-Холл, Белвис?

— Я уже не так молод, как прежде, — уклончиво ответил тот.

— Мы все не молодеем, однако с годами опыт и мастерство только крепнут.

— В этом вы правы.

Он колеблется, подумала Фрэнсис и уже собралась усилить напор, когда старый тренер сказал:

— Я оставил Десборо-Холл потому, что его светлости наплевать на племенной завод. Он даже грозился продать всех лошадей скопом!

— Он этого не сделает, — перебила Фрэнсис, незаметно скрестив пальцы на каждой руке.

— Вам не занимать присутствия духа, миледи, и все же…

— Я прошу вас, Белвис, вернитесь!

Фрэнсис внимательно оглядела старика. На вид ему можно было дать лет шестьдесят — возможно, и больше, — но он выглядел на редкость крепким и здоровым. Его лицо, продубленное всеми ветрами, было сплошь покрыто глубокими морщинами. Блекло-голубые глаза казались выцветшими от блеска солнечных лучей. Фигура благодаря постоянной физической тренировке оставалась прямой и жилистой, без единой унции жира. Несмотря на невысокий рост, Белвис был невероятно силен. Но самое главное, лошади хорошо его знали и доверяли ему. Фрэнсис вспомнила, что отец называл таких людей конюхами от Бога. И подумала, что сама не уступит в этом старому тренеру. Она вызывающе выставила подбородок вперед.

— Я буду платить вам три сотни фунтов в год, — заявила она, набрав побольше воздуха, чтобы голос ненароком не дрогнул.

Белвис крякнул, потом зашелся в долгом приступе смеха, который перешел в кашель и завершился слезами.

— Томми сказал, что вы залечили ушиб на ноге Прыгуна, — сказал он, отдышавшись и вытирая глаза рукавом. — Он больше не хромает?

— Нисколько. И ничего смешного в этом нет. С детства я училась заботиться о лошадях, лечить их,

Готовить для них лекарства. Мне даже приходилось принимать телят и жеребят. Что касается Прыгуна, я просто наложила ему мазь, чтобы снять отек, и сделала тугую повязку.

— Странное увлечение для настоящей леди…

— Я выросла в Шотландии, Белвис, — возразила Фрэнсис, сузив серые глаза. — Мне не очень улыбается жизнь изнеженного существа, которое выхаживают в вате!

— Понимаю, понимаю!

— А то, чем я занимаюсь, вовсе не увлечение. Не занятие от скуки.

— Я же сказал, что понимаю вас, миледи, — Белвис снова поскреб подбородок, — но и вы постарайтесь меня понять. Дело не в том, что мне не хочется возвращаться в Десборо-Холл, просто окончательное решение по любому поводу здесь принимает его светлость. Все здесь Принадлежит ему, миледи,

— Его светлости здесь нет, Белвис.

— Это так, но…

— И он вряд ли вернется в течение ближайшего полугодия.

— А когда все-таки вернется, у вас уже будет готов для него сюрприз?

— О да! — воскликнула Фрэнсис, лицо которой озарилось лукавой улыбкой. — У меня будет готов такой сюрприз,

Что его светлость не устоит на ногах!

— Но что, если он оформит продажу еще до своего возвращения?

Улыбка Фрэнсис померкла. Она помолчала, перебирая возможные решения этой проблемы.

— Что ж, в таком случае я немедленно отправлю его светлости письмо.

«Я буду умолять его, буду хоть в ногах у него валяться!» В этот момент Летун Дэви ткнулся теплой мордой в шею Белвиса. Старый тренер ласково потрепал лошадь по шее.

— Ладно, я останусь… по крайней мере до тех пор, пока все не выяснится.

— Вот и чудесно!

Фрэнсис с улыбкой пожала старому тренеру руку, но позже, в кабинете управляющего, она мрачно уставилась на чистый лист бумаги, разложенный на столе.

Чтоб вас разразило, ваша светлость! — прошипела она, с силой макая перо в чернила.

Глава 14

Там был весь свет и его жена.

Хок постучал по листку кончиками длинных пальцев. Меньше всего ему хотелось вспоминать о присутствии Фрэнсис на этом свете, и надо же такому случиться — она прислала письмо. И какое письмо!

Все это очень странно, думал Хок, разглядывая изящный почерк жены. С каких это пор она проявляет такой горячий интерес к племенному заводу? Она же ни черта не понимает в скаковых лошадях (во всяком случае, как ему казалось, не должна была понимать).

После долгих раздумий Хок вложил письмо в конверт, усмехаясь с видом человека, который находит в ситуации извращенное удовольствие. Конверт он небрежно засунул в ящик стола, приняв наконец решение, чего ему до сих пор сделать не удавалось. Он твердо решил не продавать ничего. Разумеется, не ради того, чтобы уважить просьбу Фрэнсис, просто на этот раз (возможно, в первый и последний) их желания совпали.

Однако какой неожиданной выглядела подобная вспышка сильных чувств в таком жалком, забитом создании… Хок заметил, что озадаченно качает головой. Он просто не мог представить ее рядом с нервной, напряженной как струна скаковой лошадью. Да она бы бросилась со всех ног в первый попавшийся угол из страха получить удар копытом или хороший укус! Могло ли это быть, что вся затея была делом рук отца? Подумав так, Хок махнул рукой. Насколько он знал маркиза, тот вряд ли опустился бы до такой нелепой интриги.

Некоторое время Хок размышлял, ответить ли ему Фрэнсис, заверив ее в том, что вовсе не намерен продавать ни племенных жеребцов, ни скаковых лошадей, но он слишком хорошо помнил ее холодность и намеренную грубость по отношению к нему, данному ей Богом мужу. Это воспоминание вновь распалило его злость, и Хок решил: пусть она помучается от неопределенности!

Этим вечером он снова был в гостях — на одном из бес численных балов лондонского сезона. И танцевал с Констан и другими молодыми леди, а в промежутках бессовестно флиртовал с хозяйкой дома, Аврелией Маркдам. В одиннадцат часов он решил, что с него довольно, и покинул шумное сборище. Идея пойти в игорный дом не показалась ему особен но привлекательной. Амалия, вот кто был ему нужен!