Горячий лед - Нора Робертс

Уитни наклонила голову так, что могла видеть только его ноги:

– Я совершенно не представляю, как нужно.

– Нагни голову и иди.

Судя по звуку, у грузовика был мощный двигатель. Хотя машина вся покрылась густым слоем пыли. Дуг заметил, что краска на ней довольно свежая. Он читал, что многие владельцы плантаций на острове – довольно состоятельные люди, они разбогатели на торговле ванилью, кофе и гвоздикой, которые выращиваются в этой местности. Когда грузовик подъехал поближе, Дуг поправил корзину на плече так, чтобы его лица было почти не видно. Мышцы его дрожали от напряжения. Грузовик проехал мимо, не замедлив хода. Смотря на удаляющуюся машину, Дуг подумал, как быстро можно было бы добраться до побережья, если бы он мог заполучить такое средство передвижения.

– Сработало. – Уитни подняла голову и вздохнула с облегчением.

– Он проехал прямо рядом с нами и даже не взглянул в нашу сторону.

– Если ты предлагаешь людям то, что они ожидают увидеть, он и большей частью ничего не замечают.

– Какая глубокая мысль!

– Такова человеческая натура, – парировал Дуг, все еще сожалея, что он не сидит за рулем грузовика. – Я множество раз проникал в гостиничные номера, одетый в красную куртку коридорного и с пятидолларовой улыбкой на лице. И никто меня не замечал.

– Ты воровал в отелях средь бела дня?

– Днем люди, как правило, не сидят в своих номерах.

Уитни немного подумала над этим, затем покачала головой:

– Это звучит не очень впечатляюще. Вот если ходить глухой ночью в черном костюме, с ручным фонарем, когда люди спят в той же самой комнате, – это да.

– И вот тогда и получаешь от десяти до двадцати.

– Ты когда-нибудь сидел в тюрьме?

– Нет. Это одно из тех немногих удовольствий, которые я никогда не испытывал.

Уитни кивнула. Это подтверждало ее мнение, что он в самом деле профессионал.

– А какой самый большой куш ты сорвал? Хотя пот ручьями стекал по его спине, Дуг улыбнулся:

– Господи, откуда ты только набралась таких выражений?

– Давай, Дуглас, рассказывай. Это поможет убить время. – Если не отвлечь мысли от жары и пыли, она без сил свалится на дороге. Еще утром она думала, что нет ничего хуже, чем карабкаться по холмам. Она ошибалась. – В твоей славной карьере должен быть какой-то очень большой куш.

Дуг помолчал, глядя на убегающую вперед прямую, бесконечную дорогу. Но его мысли были далеко, и он не замечал пыли, ухабов, палящего полуденного солнца.

– Я держал в руках алмаз размером с твой кулак.

– Алмаз? – Уитни всегда питала к ним слабость, ей нравились их холодный блеск, скрытая игра красок, выставленная напоказ красота.

– Да, и не какой-нибудь рядовой камушек, а большой, сверкающий патриарх. Самый красивый кусок льда, который я когда-либо видел. «Сидней».

– «Сидней»? – Уитни остановилась, раскрыв рот от изумления. – Господи, в нем же сорок восемь с половиной карат. Алмаз чистой воды. Я помню, он был на выставке в Сан-Франциско три, нет, четыре года назад. Его оттуда украли… – Она замолчала, потрясенная своей догадкой. Новость произвела на нее сильное впечатление. – Неужели ты?

– Совершенно верно, дорогая. – Дуг наслаждался изумлением, написанным на ее лице. – Я держал в руках этого сукина сына. – Он посмотрел на свою пустую ладонь, такую шершавую после их путешествия, представляя себе, как в ней сияет алмаз. – Клянусь, он излучает тепло, а если поднести к свету, можно увидеть сотню разных картинок. Это все равно что держать в руках холодную блондинку и чувствовать, как ее кровь разогревается.

Она могла понять это чувство, это возбуждение, когда тело сотрясает дрожь. Уитни получила в подарок свое первое жемчужное ожерелье много лет назад, но и сейчас она испытывала совершенно особенное чувство, когда надевала бриллианты и другие блестящие камешки. И она догадывалась, какое удовольствие может принести простое прикосновение к «Сиднею». А если им обладать? Уитни представила себе, как она достает алмаз из холодной стеклянной шкатулки и смотрит на его сверкающие огнем, переливающиеся грани.

– Каким образом ты смог его заполучить?

– Это Мелвин Фенштейн. Червяк. Этот маленький подонок был моим партнером.

По выражению его лица Уитни поняла, что история не кончается хеппи-эндом:

– И что же?

– Червяк заслужил свое прозвище. Он был ростом сто тридцать сантиметров. Думаю, он мог пролезть в дверную щель. У него был план музея, но не было мозгов, чтобы преодолеть охранную систему. И тогда появился я.

– Ты справился с охранной сигнализацией.

– У каждого своя специальность. – Сквозь годы он увидел Сан-Франциско. Тогда дни были туманными, а ночи – холодными. – Мы готовились к этой работе несколько недель, просчитывая все возможные варианты. Система сигнализации там была просто прелесть – лучшая из тех, с которыми мне доводилось сталкиваться.

Это воспоминание было приятным – о победе, которую он одержал, и логике, с помощью которой перехитрил противника. Компьютер и цифры – это не только бухгалтерский баланс, но и нечто более интересное.

– Сигнальные системы как женщины, – размышлял Дуг. – Они тебя манят и призывно подмигивают. Если есть должный опыт, можно вычислить, отчего они начинают тикать. И еще нужно терпение, – добавил он и кивнул головой, соглашаясь со своими мыслями. – Если прикоснешься там, где надо, то будешь иметь их там, где хочешь.

– Впечатляющая аналогия. – Уитни холодно посмотрела на него из-под шляпы:

– Можно даже сказать, что у них есть привычка делать гадости, если их раздражать.

– Да, но не тогда, когда ты на шаг впереди.

– Лучше продолжай свой рассказ, пока совсем не отошел от темы, Дуглас.

Мысленно он снова оказался в Сан-Франциско – холодная ночь, туман длинными пальцами шарит по земле.

– Мы пробрались в музей через трубы. Вернее, это сделал Червяк. Мне пришлось идти по музейным залам легко и быстро, чтобы не сработала сигнализация, встроенная в пол. Но алмаз брал я, потому что у Червяка неловкие руки, вдобавок он слишком маленького роста и не мог дотянуться до витрины. Я буквально повис над ней. На то чтобы пробиться через стекло, ушло шесть с половиной минут. Потом я его взял.

Уитни буквально видела, как Дуг висит над витриной, одетый в черное, а внизу сверкает бриллиант.

– «Сидней» так и не нашли.

– Да, это так. Этому эпизоду из моей жизни посвящена маленькая глава в книжке, которая лежит у меня в рюкзаке. – Дуг не стал говорить о том удовольствии и разочаровании, которые испытал, когда читал эту главу.

– Если ты взял «Сидней», то почему у тебя нет виллы на Мартинике?

– Хороший вопрос. – С неясной улыбкой он покачал головой. – Да, это чертовски хороший вопрос. У меня он был, – сказал Дуг, отчасти обращаясь к самому себе. Он сдвинул вперед свою шляпу, но все еще щурил глаза от солнца. – Одну минуту я был богатым сукиным сыном. – Он все еще видел это, все еще испытывал почти сексуальное чувство, когда висел над витриной, держа в руках сверкающий алмаз. Тогда весь мир был у его ног.