Я не могу с тобой проститься - Элина Градова

К концу приёма, когда уже встаю со стула, чтобы уйти, снова Круглов,

- Инна! Скорую надо вызывать Стрельцову!

- Что с ним?! – ноги подкашиваются, плюхаюсь назад.

- Так он башкой-то об кафель стукнулся, я думал, обойдётся шишкой, а не обошлось!..

Господи! За что?! Почему я всё время вынуждена делать нелёгкий выбор между желанием убить и спасти любой ценой одного человека? Он уже так меня извёл, так измочалил мою душу, мои нервы!

Сегодня утром издевался надо мной, а сейчас собрался помирать! Как тогда на вахте: сначала шлёндрой обзывал и за грудки тряс, а на следующий день уже я над ним тряслась! Если с ним что-то серьёзное, если умрёт, я не переживу! Мне же никто не нужен, кроме него! Я же только его одного люблю! Безумно люблю своего врага – Игоря Стрельцова и не могу с ним никак покончить! Простить его не могу и проститься тоже не в силах!..

Стою перед дверью в его номер. Круглов вдогонку успел сказать, где его люкс, чтобы на рецепшене время не теряла.

Постучаться? А смысл? Может он уже без сознания? Надо срочно скорую, если внутричерепная травма или кровотечение, каждая минута дорога!

Влетаю…

Принц Датский лежит на своём королевском ложе ногу на ногу в махровом халате, с круглой резиновой грелкой для льда на голове. Немного бледноват, но не смертельно.

- Привет, - говорю, чисто в разведывательных целях.

- Ха! – хмыкает удивлённо, - какими судьбами?

- Круглов сказал, что ты при смерти, скорую вызывать собрался!

- Себе что ли? Он тут руки так заламывал, что пропадай его карьера, если я жалобу напишу. Реально могло ему заплохеть.

- А не напишешь? – подхожу поближе. Поглядеть бы ещё, что там у него с головой.

- Кому писать-то? Кому можно пожаловаться на любимую женщину? - усмехается, - разве что Господу Богу или ей самой…

- У тебя есть любимая женщина? Я её знаю? – конечно, знаю, только не верю!

- Есть… одна на все времена. Вот она стоит рядом и нагло прикидывается ветошью!

- Не нагло, а в больших сомнениях!

- Хватит сомнений, иди сюда, - похлопывает по кровати около себя, ещё шаг, и сдамся.

- Жалуйся, - разрешаю и делаю этот решающий шаг. Стою, из последних сил сдерживаю себя. Я хочу к нему, безумно хочу! А он не торопит,

- Она у меня злая, - начинает обречённо, и мина такая скорбная, - свирепая, кровожадная, играет со мной в кошки мышки всё время. Выпускает когти, шипит, хочет убить: сегодня расстреливала, на днях душила, - потирает шею, - и вдруг принимается жалеть и спасает, как бы ни обидел, всё равно спасает…

А я больше не могу, забираюсь к нему на кровать, на самый краешек, но он подтягивает к себе.

И вот уже лежу на его груди, непослушное сердце снова прыгает от счастья, я опять сдалась! А он зарылся лицом в моих всё ещё рыжих волосах и дышит туда шумно, втягивает носом воздух, как голодный зверь и продолжает рассказывать, какая я ужасная,

- Она такая... такая, что стоит приблизиться, коснуться или только вдохнуть её запах, как начинает кружиться голова, тело выходит из-под контроля, а разум, вообще, в отключку! Она регулярно ставит меня на колени и даже не замечает, что я давно уже на них стою… давным-давно!

Неужели! Неужели у него тоже самое? А что же тогда за игры ты ведёшь, мой милый? Хоть бы уж наврал чего-нибудь, я же не забыла, как ты меня в очередной раз бросил,

- Игорь, почему ты опять сбежал? – странно, но этот вопрос его очень веселит, он выпутывается из моей огненной гривы и, воздевая руки к небу, радостно восклицает,

- Ура! Мне дали слово! Наконец-то! Я уж думал, не дождаться! Так и помру не оправдавшись!..

Потом Игорь обстоятельно рассказывает, как пошёл за круассанами, будь они не ладны! И, что если бы лишних полчаса или даже двадцать минут провалялся со мной в постели, я всё бы узнала сразу, и не было бы всего этого душераздирающего недоразумения.

Я, конечно же, вставляю свои пять копеек про то, какой он идиот, на что Стрельцов с готовностью соглашается, и я его почти прощаю, слегка потрепав за ухо и чмокнув в нос, получаю ответный чмок.

Но это ещё не вся драма.

Дальше внимательно выслушиваю, как он искал способ до меня дозвониться, достучаться в соцсетях, как спал в больнице на кушетке, как волновался за отца, как не застал меня дома, нашёл через Макса адрес родителей и выдержал допрос мамы, и что папа обещался открутить ему голову за меня… Спасибо, папа!

И, что именно мама направила его в «Лесную сказку»!

- Ну, уж, если мама! – она у меня практически ясновидящая, - тогда, я тебе верю, - провожу ладонью по колючей щеке. Он ловит её и подносит к губам,

- Спасибо! – мне не даёт покоя его ушиб,

- Можно я голову посмотрю?

- Думаешь, мозги стряхнулись?

- Всё возможно, - он снимает резиновую лягушку, которую только что выудил из-под шеи, куда она незаметно съехала, и водрузил на место. Трогаю,

- Рог, конечно, знатный… Простишь? – прошу за всё сразу, но не так-то просто у принца Датского вымолить прощение,

- Уже успела наставить мне рога! – смеётся.

- Только один, - оправдываюсь, целуя прямо в него.

- И это всё? А за остальные увечья? – распахивает халат, а я офигеваю,

- Это всё я?! – там под багровым покровом в разных местах уже наливаются чернотой несколько огроменных синяков, перетекающих один в другой,

- Ты, любимая, - смеётся, - не женщина, а монстр. На пляж сегодня не пойдём!

- Недели две не пойдём, точно, - подтверждаю. Мне дико стыдно, а как вспомню, что