Пионерский гамбит-2 - Саша Фишер

Блин, да это же прямо настоящий шантаж, как я сразу не догадался! Но я, бейте меня веником, никак не мог воспринять медлительного толстяка Бодю как что-то опасное. Да даже я, дрищ, просто быстрым шагом смогу от него убежать!

— Как ты мог подумать такое? — на шее Боди проступили красные пятна. — Я пдосто пдедупдеждаю, что моим ддугом быть сильно выгоднее, чем вдагом.

— Слушай, Борис, — я вдруг понял, что все еще стою, как будто школьник перед учителем. Сел на диван тоже. — Если что, я редактор стенгазеты. И если считаю, что в отряде есть какая-то проблема, то буду писать об этом, что бы ты мне там ни подарил. Хоть луну с неба пообещай с луноходом впридачу.

— Что-то недолго пдовисела твоя газета, — толстые губы Боди скривились и стали похожи на двух толстых же червяков. — Может быть, ты пдосто не подходишь на должность дедактора?

— Может и не подхожу, — я пожал плечами. — Только ты все равно не будешь мне диктовать условия, что писать, а что нет.

— Посмотдим, долго ли ты еще будешь дедактором, — сказал Бодя.

— Ну это точно не тебе решать, — усмехнулся я.

— Как знать, как знать… — Бодя покачал головой. Теперь затряслись его подбородки. — В общем, я сказал — ты услышал. Будешь на меня бочку катить, жди непдиятностей.

— Ой, отвали, — фыркнул я, чтобы не засмеяться. — Играй дальше в свои монеты, я буду заниматься, чем хочу.

— Кстати, о монетах… — Бодя посмотрел на меня прищуренным глазом. — Тебе бы неплохо научиться уже не выдавать вздослым секдетные вещи. Знаешь, как это называется?

— Что именно? — я вздохнул. Какой-то мутный этот Бодя. И разговаривать с ним мне уже надоело.

— Ты, Кдамской, не только меня своей кадикатурой подставил, — сказал Бодя. — Ты кучу ддугих людей подставил.

— Ну надо же, как все серьезно, — я с притворной озабоченностью покачал головой.

— Ты вот что, Кдамской… — Бодя смерил меня злым взглядом. — Больше я дазговадивать с тобой не буду. А ты, когда захочешь извиниться и отдаботать, надень мой подадок. Чтобы я увидел. И тогда я подумаю, пдощать тебя, или нет.

— Что-нибудь еще? — спросил я.

Но Бодя уже опирался о спинку дивана рукой, чтобы подняться. Он тяжело отдувался, каждое движение давалось ему с трудом. Но на меня больше не смотрел. Проковылял мимо, как будто меня и здесь не было. Смотрел мимо, и мне пришлось отойти с его дороги, иначе он своей тушей весом с бульдозер меня бы просто снес.

Это было что-то вроде объявления войны, как я понимаю?

Хм.

Ну что ж, война так война.

Я пожал плечами и пошел в свою палату.

Делать настоящую пионерскую газету оказалось вовсе не так весело, как прошлую версию. Чтобы хоть как-то разнообразить творческий процесс, я предложил писать статьи как в игре Буриме. Сначала один пишет две строчки, потом складывает бумажку так, чтобы скрыть одну из них и передает другому. Другой тоже пишет две строчки, складывает так, чтобы на виду осталась только одна, и снова передает. Продолжать, пока лист не закончится. Главное правило — писать бравурным пионерским слогом, без всяких там хохмочек и страшилок. В результате у нас получилось четыре статьи. Одна про спорт и здоровый образ жизни, одна про активную жизненную позицию настоящего пионера, одна про открытие смены и одна про жизнь в лагере в целом.

— …чтобы сделать досуг пионеров разнообразным и увлекательным, нужно подходить к вопросу систематически и не упускать ни одной мелочи, — монотонным голосом читала Друпи. — Знаете, это мне напоминает речи Леонида Ильича. У меня родители всегда смотрят его выступления на разных пленумах. А я как ни пыталась слушать, я так и не смогла понять, о чем он там говорит.

— Значит в этот раз у нас получилось то, что надо! — хохотнул я. — Но четырех статей для газеты маловато. Может, стихи какие-нибудь сочиним по тому же принципу?

Мы снова пустили листочки по кругу, и через пятнадцать минут получили еще четыре текста. Правда, один вышел вовсе уж бредовым, так что мы его выкинули. Остальные друпи села переписывать ровными буквами. Я взялся снова рисовать маяк рядом с заголовком газеты, а Марчуков — писать названия статей по трафарету.

— Так о чем с тобой Бодя разговаривал? — спросил Мамонов, которому дел не досталось. — Ты отмахнулся на тихом часе, чтобы соседи не услышали?

— А, да, — я отложил карандаш. — Он был недоволен карикатурой и сказал, чтобы я больше на него не наезжал и пообещал неприятности. Сказал, что редактором я буду недолго и все такое. И что он больше со мной не разговаривает.

— И что ты теперь делать будешь? — спросил Марчуков и сосредоточенно высунул язык. — Слушайте, тут вот еще пустое место остается, только для статьи маловато. Может, картинку нарисуем какую?

— Лучше лозунг написать, — отозвалась Друпи. — «Пионер, всем пример». Или, там «В нашем лагере всегда нет прохода от труда». Ну, вы поняли, в общем.

— Ага… — Марчуков склонился еще ниже над ватманом. — «Пришел, увидел, победил» нормально будет?

— Сойдет, — кивнул я.

— Так что делать-то будешь? — поднял голову Марчуков.

— А что, надо что-то делать? — я пожал плечами. — Это же он мне пообещал неприятности, а не я ему. Вот он пусть и думает.

— И совсем-совсем не боишься? — Марчуков посмотрел на меня.

— Может и испугаюсь, когда узнаю, чего именно, — я снова пожал плечами. — За драки у нас из лагеря выгоняют. А пауков я не боюсь. Что там еще он может придумать из гадостей?

— Я еще когда учился где-то в третьем или четвертом классе, был в лагере, — Марчуков отвлекся от трафарета. — И у нас там был жутко