Ключ Времен - Александр Прозоров

- Ох, и настырные же вы, смертные, - раздался ее хриплый низкий голос.

- Отдай ребенка! - Сирии сжал рукоять меча и начал обходить воровку, отрезая ей путь к лесу.

- Стой на месте! - взвизгнула она. - Пошто торопишься?

- Что ты хочешь, крикса?

Старуха разразилась каркающим смехом.

- Глядите-ка, узнал! А коль так, то должен ведать, что не отпускаю я детей.

- В этот раз отпустишь, - ласково пообещал Сирий и кивнул Кире. Та стала обходить нежить с другой стороны.

- Нехорошо, - покачала та головой, - беззащитную старуху обижать. Лучше вот с друзьями моими познакомьтесь.

Из-за деревьев выступили пять крупных, черных, как вороново крыло, волков. Влажно блеснули в зверином оскале острые клыки.

Три зверя кинулись на Сирия, а другие два - на Киру. Взвился клинок, снося челюсти напавшему на женщину зверя, одновременно послышался визг волка, откатившегося в сторону от ее мужа. Кира дралась яростно и хладнокровно, не ощущая ничего, даже злости. Меч в ее руках мелькал, точно легкая тростинка.

Потеряв двух товарищей, звери стали более осторожными, медленно закружили вокруг нее, нападая наскоками и тут же отбегая. Краем глаза девушка заметила, что Сирии захромал, получив короткий укус в голень.

Волки, учуяв запах крови, остервенели и теперь не давали ему ни минуты передышки. Кидались на сталь, будто не ощущали ни боли, ни страха. Кира отпугнула своего врага и поспешила мужу на помощь. Люди встали рядом, спина к спине, прикрывая друг друга. Вот рухнул один из зверей с переломанным хребтом и затих, вот отполз другой, оглашая лес жалобным скулежом.

- Все: - облегченно выдохнул Сирий, уже не особо обращая внимания на последнего уцелевшего зверя. - Ты не заметила, куда спряталась эта проклятая крикса?

В тот же миг раздался злобный каркающий крик: старуха, раскинув перепончатые крылья, неслась на них с вершины пирамидального тополя. Супруги одновременно вскинули клинки - и в этот миг последний волк метнулся вперед, впившись клыками Сирию в живот. Кира обрушила свой меч зверю на голову - но одновременно ощутила сильнейший рывок за волосы. Ее отшвырнуло в сторону от схватки, несколько шагов протащило по земле. Шея хрустнула от неестественного выверта головы, все тело пронизала страшная боль, перед глазами поплыли круги.

Она увидела, что Сирий лежит неподвижно, залитый кровью от страшных рваных ран, а рядом с ним покачиваются два изуродованных волка. Крикса, сложив крылья, снова расхохоталась и, подобрав из травы бесчувственного ребенка, резко развернулась и устремилась прочь, за ней потрусили звери.

- Стой! - прохрипела Кира, но ее сил хватило только на то, чтобы протянуть вслед руку. А потом наступила тьма.

Кира не знала, сколько прошло времени, когда рядом с ней присела высокая черноволосая красавица. Женщина взглянула ей в глаза, и от взора все тело словно пробила острая, сводящая мышцы, судорога. Правая ладонь незнакомки повернулась к небу, и на ней в золотистом облаке возникла белая костяная чаша.

- Мара, - поняла Кира. В сознании пронеслись последние события: исчезновение сына, гибель мужа. Тело еще раз пронзило болью, и женщина поняла, что не сможет жить со всем этим, что с такой тяжестью на душе невозможно жить! И попросила: - Дай мне испить твоего зелья, великая Мара.

- Ты его жена: - задумчиво ответила Ледяная Богиня. - Воительница: Ты избрала себе мужскую долю, смертная, и будет несправедливо так быстро отпустить тебя на отдых. Хотела жить ратником - так испытай их муки сполна. Нет, я не дам тебе своего напитка. Оставайся здесь.

Кира, испугавшись, что останется жить, попыталась выбить чашу из руки богини, но промахнулась и рухнула в траву. Снова теряя сознание, она услышала тихий голос Мары, который, казалось, звучал прямо в голове:

- Лишь тогда ты сына найдешь, когда горы насквозь пройдешь:

- :Когда я очнулась, оказалось, что меня подобрал купец, который шел с караваном в Мараканд[5]. Он вылечил меня, но сделал своей рабыней. Сирия он не видел, если не обманывает, конечно. В Шахрисабе он хотел меня продать, но я призналась, что обучена ратному делу, и торговец побоялся продешевить. Для гарема или обычной работы я оказалась слишком дорога, а воительницу никто не захотел брать. Впрочем, купец оказался хитер и подарил меня князю Радомиру. Здесь я показалась забавной игрушкой. К тому же меня князь не опасался оставлять со своей красивой женой. Маракандец нажил на своем подарке более, нежели мог получить от продажи. Так я и осела в Изборске.

- Сына искать не пыталась?

- Где? - откинулась она на спину. - Какие горы? Куда идти? Как? Добра у меня - разве твой кинжал да горсть серебра. Ни коня доброго не купить, ни за ночлег заплатить в дороге. Деваться мне, ведун, некуда. К тому же я поклялась Радомиру и его супруге в верности.

- Ничего, - прошептал Середин. - Коли боги состроили гримасу, превратив меня в женатого человека, супругу я как-нибудь прокормлю. Да и мальчишки твоего след должен где-то остаться. Давай так: вернем княжича и поищем, где чего узнать удастся. Хорошо?

Кира кивнула в ответ, минуту думала о чем-то своем, потом повернулась к Олегу и стала покрывать его тело поцелуями:

Болотник

Они вернулись с первыми лучами солнца. Сварт и Микула старательно храпели. Слишком старательно, чтобы ведун поверил в то, что дружинники ничего не заметили. А вот Ермолай беспокойно ворочался и, едва новоявленные супруги упали в сено, громко зевнул.

- Однако же, други, подниматься пора. Следом заворочались воевода с ратником, и Олегу с Кирой волей-неволей пришлось снова вставать.

Из избы несло густыми мясными ароматами: для уезжающих гостей селяне собрали на стол двух целиком запеченных зайцев, десяток покрытых коричневой хрустящей корочкой голубей, мясное варево с капустой, репой и грибами, рассыпчатую пшенную кашу. С собой им тоже приготовили высокую груду мешков: ячмень для лошадей, мясо сушеное и вяленое, сало, копченую рыбу и гречу, несколько крынок с тушеной убоиной, бурдюки с хмельным медом. Кроме того, бородач показал новенькие подковы на двух заводных конях и Кириной лошадке. Микула пытался возразить, но староста сообщил, что впереди дорога будет каменистая, и воевода кивнул: на камнях лошадь копыта враз собьет, это не мяконькая лесная земля. После долгой торговли дружинник расстегнул на шее толстую серебряную гривну, передав ее бородачу, а мужики привели им еще одного мерина в качестве заводного, прибавив к куче провизии несколько мешков с зерном.

Из-за всех этих сборов и торговли путники тронулись в дорогу довольно поздно, однако теперь у них не имелось никаких хлопот относительно припасов еще на несколько дней, а дневку удалось сократить раза в три: вместо того чтобы разводить костер и готовить, люди просто поели копченой рыбы. Поэтому за день, как и обычно, прошли верст семьдесят, остановившись только в сумерках. Обещанные местными скалы так и не начались, вокруг поднимались ивы, осины, березы, под ногами пружинил торфяник. Все это больше напоминало заросшее болото, а отнюдь не горы.