Соленые брызги ярости (СИ) - Гришанин Дмитрий Анатольевич

– Забей. Бабки не проблема, я помогу.

«Да пошел ты, помогальщик!»

«Короче! Мое условие ты знаешь.»

– Шантажистка!

«Рихтовщик, теряем время!»

– Хрен с тобой. Клянусь, что добью. Говори…

– А ну руки в гору, сука! – раздался требовательный окрик из зала.

– Пламя! – выдохнул я фразу-активатор.

Кроем глаза заметив разлившуюся вокруг тела белесую ауру, я резко шагнул в сторону.

Тут же заложило уши от одновременной пальбы в замкнутом пространстве доброго десятка стволов. И кусок барной стойки, открывшийся за моей спиной, затрясся от частых попаданий, на глазах превращаясь в решето.

Красномордый толстяк за стойкой, по-бабьи завизжав, шарахнулся в сторону от обстреливаемого участка.

– Млять! Парни! Хорош зазря палить! – прервал салют знакомый раздраженный голос из-за самого дальнего столика.

Пальба прекратилась.

В рассеивающемся пороховом дыму стрелки обменивались озадаченными взглядами.

– Кто-нибудь мне объяснит: куда этот хрен подевался? – озвучивая общее недоумение, снова заговорил Гвоздь.

– Эй, мужик, ты где? – осмелился выглянуть из-за стойки красномордый владелец заведения.

– Здесь, – отозвался я у него из-за спины. – Здорово, мразь, я Рихтовщик!

И рубанул добытыми из ячеек резаками по рукам, по локоть отсекая Зубоскалу обе жирные клешни.

Покалеченный толстяк дико заорав, рухнул на пол и стал кататься за стойкой бара ошалело таращась на обожженные края свежих обрубков.

Совершенным действием я демаскировал себя в зале, и в мою сторону снова засвистели пули. Но благодаря активированному Дару пятнадцать минут я был неуязвим практически для любого стрелкового оружия.

Больше не таясь, я решительно зашагал в зал, вращая читерскими клинками.

В отличие от интересующих меня муров, немногочисленные случайные посетители злачного местечка, спасаясь от пуль, прятались под столами, потому я не опасался ненароком зацепить мирных обывателей.

Когда на глазах у подельников, под градом пуль, я за считанные секунды оттяпал хваталки паре муров за первым столиком, остальные бандиты повскакивали со своих мест, и с перекошенными от страха рожами толпой ломанулись в сторону туалета, из окна которого можно было сбежать на улицу. Бросившись следом я легко нагнал почти всю толпу у выхода в коридор – имеющийся там узкий дверной проем не позволил всем разом сбежать, на выходе образовалась давка, вырваться из которой удалось лишь паре самых шустрых счастливчиков.

Учинив форменную резню, я сперва, путем подрубания нижних конечностей, обездвижил застрявших в двери бедолаг, следом занялся остальными. Отсиживающегося за спинами подручных Гвоздя оставил на сладкое.

Со стороны туалета гулко громыхнуло… Ну а что вы хотели? Я не собирался выпускать из гребаного бара живых членов банды. Потому, предупрежденный Белкой о наличии в туалете наружного окна, прежде чем наведаться в бар, я установил на нем со стороны улицы пару растяжек… Походу, подорвались обе гранаты разом. Значит, туалет сейчас весь в крапинку от поразивших пол, стены и потолок осколков. У кого-то из пары сбежавших муров вряд ли в загашнике имеется «Лунное пламя», значит оба «счастливчика» скопытились от кровавого града.

– Рихтовщик! Стой! Давай поговорим! Обсудим проблему! – запаниковал впечатленный учиненной мною резней Гвоздь.

– Конечно обсудим, – обратным движением резака я вскрыл брюхо Сытому, оглушившему меня своим воплем поле произведенной секундой ранее кастрации.

Самым сообразительным оказался Цыган, он до последнего держался рядом с лидером, надеясь, что братва затопчет меня числом. Когда же противники у меня кончились, и настал его черед умирать, хитрый Цыган просто шмальнул себе из пистолета в рот, сдох, и избежал болезненной расправы.

Гвоздь тоже нацелился было повторить хитрый ход ближника, но я оказался проворней, и метнувшийся к башке пистолет ему срубил вместе с рукой.

– СУКА! – завыл предводитель муров, баюкая поджаренный обрубок.

Швырнув говнюка на стол, я отрубил ему сперва вторую руку, потом обе ноги.

От боли у Гвоздя закатились глаза. Но я мигом привел его в чувство, сунув под нос заранее припасенный флакон с нашатырем.

– Ну вот. Теперь можно и поговорить.

– Добей! Не мучай! – взмолился Гвоздь.

– Белка страдала, и ты пострадаешь, – свирепо бросил я в ответ.

– Сука, че те надо?!

– Информацию…

– Это не я ее!..

– Знаю. Но напавших на нее муров в Вешалку провел ты.

– Мля, Рихтовщик! Стиксом клянусь! Я не при делах! Я понятия не имел, что они к Белке сунутся! Если б знал, в жизни бы с ними не связался!

– Это ты Скальпелю расскажешь. Его ребятки, кстати, с минуты на минуту здесь будут. Так что не переживай, он знахарь сильный, в клинике тебя подлечит, ножки-ручки по новой отрастит. И снова отрубит. Но не так, как я, а побольнее… Так веселиться с тобой он сможет ух как долго…

– Млять, Рихтовщик! Давай без него порешаем. Помнишь, ты по рации базарил, что я бабла тебе торчу: за тачку и трофеи… У Зубоскала под кассой тайник. Там три красных жемчужины. Забирай все, и мы в расчете.

– Заманчиво, конечно… А с другой стороны, сам посуди, мне ж гораздо спокойней будет, когда ты и твои гаврики на какое-то время потеряетесь в застенках Скальпеля. Хоть вздохну свободно. А то засады эти ваши постоянные, прям, достали – честное слово…

– Братан, слово даю, с сегодняшнего дня я и мои парни забудем о тебе.

– Эх, чую, аукнется мне моя доброта. Но так уж и быть… Отвечаешь на мой последний вопрос, и я тебя с братвой тут же добиваю.

– Уговор!

– Искалечившие Белку муры украли даму – зовут Мараджела. Она тоже моя подруга. Скажи: куда они ее повезли?

Эпилог

Эпилог

Скальпель шумно плюхнулся на стул, и отхлебнул из стоящего напротив Ртути стакана.

– Хорош виски жрать, докладывай, – проворчал откинувшийся на спинку кресла хозяин Вешалки.

– Да тухляк полный выходит, шеф. Предъяву выставить никому не получится.

– Даже так?

– Угу… Короче, благодаря Рихтовщику удалось выяснить, что боты это у нас в стабе накуролесили. Девку украли, и свалили по-тихому.

– Куда ж, стесняюсь спросить, твои бравые парни смотрели?

– Куда надо смотрели, – проворчал Скальпель. – Сам же запретил на границе жесткий шмон въезжающим устраивать. Мол, не стоит превращать Вешалку в тюрьму, а то жители разбегаться начнут, как тараканы.

– И правильно говорил. Стаб должен развиваться.

– Вот он, мля, и развивается. Все как ты хотел. Народ валом прет. Каждый месяц прирост населения больше двух сотен… Поди уследи за всеми при такой политике широко распахнутых ворот.

– Ой, вот демагогии не надо. По ушам ездить парням своим будешь. А передо мной будь добр держать ответ, как начальник охраны. Раз ботов проглядел, имей смелость признать свой косяк.

– Да, твою ж мать!..

– Кто ублюдков в стаб провел – выяснил?

– Шайка Гвоздя. Они две недели назад к нам в стаб прибыли. Поселились у Зубоскала в доме – типа, его кореша.

– Залетные, значит… И что за две недели не прощупал: кто такие, чем дышат?

– Гвоздь их – конкретно прошаренный тип. Сам ко мне в первый же день познакомиться нарисовался. Честно рассказал, что у него под началом двадцать восемь опытных охотников. И выразил готовность работать под нашим крылом… Ну я решил испытать их в деле. Доверил пару заданий. Справились отлично…

– И проверять их подноготную не стал.

– Млять! Шеф, не мне тебе объяснять, что из-за регулярного наводнения окрестностей тварями большого города у нас острая нехватка охотничьих бригад. А тут, считай, уже сработавшаяся группа, готовая сотрудничать на наших условиях.

– Да у нас не стаб, а притон какой-то! Берем шваль всякую без разбора!.. Сейчас-то, надеюсь, выяснил, что за гусь этот Гвоздь, водящий дружбу с ботами?