Гонщик - Вадим Филоненко

Влетаю в ванную и торможу возле джакузи, удивляясь, что Ирэн в ней нет. И только потом соображаю, что звук идет из душевой кабины. Распахиваю створку и вижу сжавшуюся на полу в мокрый комочек Ирэн. Она сидит неподвижно, обхватив руками колени, а сверху по ней хлещут водяные струи. Ее пижама вымокла насквозь, и по лицу струятся потоки воды, но крови вроде не видно.

– Ирэн, что ты делаешь?

Подлетаю к ней, тоже оказываясь под теплым искусственным ливнем, и хватаю за руки, с облегчением замечая, что на них ни пореза, ни царапинки. Но почему она так сидит? Может, всадила себе нож в живот?

Пытаюсь поднять ее и исследовать на предмет травм, но Ирэн вдруг начинает отбиваться, да еще так активно, что мы вываливаемся из душевой в ванную комнату. Я поскальзываюсь и плюхаюсь на пол, увлекая ее за собой. Она вырывается, я машинально стараюсь ее удержать и подминаю под себя, внезапно разом ощущая все ее такое стройное и желанное тело. Наверное, коньяк бросается мне в голову, но моя рука вдруг задирает ее намокшую рубашку, и пальцы нащупывают ее отвердевший сосок. Ирэн негромко вскрикивает. От ее голоса я почти прихожу в себя и пытаюсь отстраниться, но тут ее губы впиваются в мои, а ее ноги плотно обхватывают мои бедра, и я окончательно перестаю соображать. Мокрая одежда мешает нам. Мы нетерпеливо рвем ее с себя, а потом набрасываемся друг на друга так, словно это последний день нашей жизни и завтра мы расстанемся навсегда…

Некоторое время спустя я трезв, ошеломлен и очень боюсь посмотреть ей в лицо. Боюсь прочитать в ее глазах, что своей несвоевременной страстью окончательно испортил все, что можно, и теперь уже даже гипноизлучатель не поможет. Ирэн продолжает лежать на полу. Я сижу рядом спиной к ней и боюсь повернуться, а в ушах у меня звучит голос Рабиша: "… и не в коем случае не вступайте с ней в половые отношения, пока не убедитесь, что каскадное внушение подействовало должным образом…" Ни в коем случае…

– Брайан, к вам посетитель, - внезапно заявляет Барабашка, и я едва удерживаюсь от громкого стона. Блин! Ну, кого еще там несет! Почему меня не хотят оставить в покое?!

– Кто там?

– Это Мартин Шебо, - докладывает Барабашка. - Он срочно хочет вас видеть. Говорит, знает, что вы дома и не уйдет, пока вы не откроете дверь.

Вот гадство! Да что же это такое, а?! Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к Ирэн, готовясь к худшему. Поворачиваюсь и глазам своим не верю: она улыбается! Да еще так довольно или… сыто, что ли, в общем, словно кошка после целой миски сметаны.

– Ирэн…

– Что?

Голос у нее сейчас вкрадчивый, игривый, а глаза шальные, сумасбродные. Она тянется всем телом, выгибается, поворачивается на бок, и делает это все так, что мой организм, не спрашивая хозяина, тут же реагирует соответствующим, но совершенно неуместным сейчас образом. Она замечает, негромко смеется и тянет ко мне руку.

– Погоди, - останавливаю ее. - Там Мартин пришел. (Черт бы его побрал, как не вовремя!) Мне придется ему открыть. Ты не посидишь пока здесь? Это недолго, я быстро выпровожу его и вернусь.

Ирэн вдруг подбирается вся, а глаза ее леденеют.

– Мартин это кто? Твой друг?

– Можно и так сказать.

До меня вдруг доходит, что "приход друга" запросто может спровоцировать программу, ведь, насколько я помню, Ирэн внушали, что я рассказывал про нее друзьям разные гадости, и мы вместе смеялись над ней. Ну, точно! В глазах Ирэн разгорается такой огонь ненависти, что я поспешно сдергиваю с вешалки халат, выскакиваю прочь, плотно прикрывая за собой дверь, и приказываю Барабашке:

– Закрыть замок на ванной комнате. А входную дверь, наоборот, открыть.

Иду в гостиную и вижу Мартина.

– Ты чего приехал-то? - довольно невежливо спрашиваю его.

– Навестить больного. - Мартин внимательно разглядывает мой наспех запахнутый халат, босые ноги, вернее ногу, мокрые волосы, задерживается взглядом на щеке и спрашивает: - Ты душ, что ли принимал?

– Ага. - Я дотрагиваюсь пальцами до щеки и ощущаю свежие царапины. Ах, Ирэн, Ирэн. Моя любимая дикая кошка!

– Это ты, значит, посреди нашего разговора сорвался, чтобы побежать душ принимать, - совершенно серьезно тянет Мартин и с интересом разглядывает наводнившие комнату цветы и остатки пикника. И два бокала. К счастью, он не замечает протянувшуюся из комнаты в ванную цепь - ее отлично маскируют цветы.

– Э… Я тут обедал, - мямлю я. - Решил побаловать себя немного после больницы.

– Ну да. Я так и понял, - кивает Мартин. - Омары, клубника. Все твои самые любимые блюда. И шампанское, куда ж без него!

Теперь в его голосе откровенное ехидство, и глаза смеются. Он знает, что омаров и клубнику я на дух не выношу, а шампанское буду пить только под угрозой расстрела.

– Видишь ли, тут такое дело, - начинаю я, но Мартин перебивает: - Я уже ухожу. Не буду мешать тебе… хм… обедать.

Я с облегчением перевожу дух и кладу ему руку на плечо, собираясь проводить до дверей, но тут вдруг Ирэн кричит:

– Помогите!

Мы с Мартином вздрагиваем, переглядываемся и мчимся в ванную. Я на ходу отдаю приказ Барабашке открыть дверь и подскакиваю к Ирэн:

– Что?! Что?!

Она уже в банном халате, и, на первый взгляд, с ней все в порядке. Разве что глаза… В них такая ненависть пополам с тоской, что мне хочется выть. Вернее, убивать. Тех, кто заставил ее все это чувствовать.

Ирэн отстраняет меня, показывает Мартину ошейник с цепью и просит:

– Помогите мне, пожалуйста! Скажите ему, чтобы он меня отпустил. Или вызовите полицию.

Мартин разевает рот и смотрит на нее, вытаращив глаза, а Ирэн продолжает:

– Он держит меня здесь силой. Незаконно. Он похитил меня и приковал наручниками к дивану, а потом их снял, но ошейник оставил.

Ирэн говорит что-то еще в таком же духе, рассказывает, как я заказал роскошный обед и цветы, и был сначала очень милым, пока она не сказала, что хочет пойти домой. Но я ответил, что не отпущу ее, и она пошла в ванную плакать, а я ворвался туда совершенно невменяемый, повалил ее прямо на пол и трахнул. Ирэн вроде и не врет, но все это звучит так, что я сам себе становлюсь противен.

Мы с Мартином стоим будто парализованные. Он не сводит взгляда с разбросанной по полу нашей с Ирэн мокрой одежды. Не знаю, о чем он сейчас думает, у меня же в голове нет ни единой мысли, кроме глупейшего: "Ну, надо же!"

Наконец, Мартин приходит в себя и хмуро требует:

– Сними с нее этот ошейник.

– Нет. - Я ищу слова, чтобы как-то все объяснить ему, но мысли путаются. Я слишком устал уже от всего этого.

Мартин играет желваками, хватает меня за плечо и тянет в гостиную, подальше от Ирэн.