Цена империи. Выбор пути - Влад Тарханов

попался на глаза местному идиету. Ну а потом я и врача вызвал, пулю из тела достали, выходила Марфа Анисимовна казачка-то! Да и я денег не пожалел: ни на доктора, ни на лекарства.

Вот так вот появился у меня товарищ и помощник, на которого я мог положиться, как на самого себя. Еще и потому, что долги офицерику я ему помог отдать. Не так: отдал он их сам, я помог ему сделать это правильно, так, чтобы его никто ни в чем не заподозрил.

Глава двадцать вторая

Работа над ошибками

Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные и кто может и умеет легко и быстро исправлять их.

В. И.Ульянов (Ленин).

Москва. Кремль. Палаты.

18 марта 1886 года.

ЕИВ Михаил Николаевич

Пять лет! Вот уже пять лет я нахожусь во главе государства российского. Сделано много… и ничтожно мало. Следовательно, надо ускоряться. А не мне говорить вам, что именно при ускорении тело испытывает максимальные нагрузки. И вот вопрос: выдержит ли империя, не развалиться ли, насколько верно я оценил тот факт, что центробежные силы начинают преобладать над центростремительными? Если в отдельных науках удалось пнуть прогресс, и он побежал скачками, то в социуме, изменений общественных отношений почти не видно. Надеюсь, в этом году начнем и тут… Двигать телом. Как это у Гребенщикова пелось «Она может двигать собой…» Или не у Б.Г.? Вот, попал, память начинает подводить. А что тут удивляться. Меня же не готовили так тщательно, как Академика, мне позволительно. А вообще-то вы расслабились, твое императорское величество. И ни к чему хорошему такая расслабуха не приведет.

И вот в кабинет входят несколько человек, которых давно ожидал. Интересный доклад, говорите, граф? Ну что же, послушаем.

Дмитрий Алексеевич Милютин, произведенный уже мною в графское достоинство[4], к докладу подготовился более чем серьезно. Семьдесят лет более чем почтенный возраст. Но я знаю, что он в ТОЙ реальности дожил почти до девяноста пяти, и отличался отменным здоровьем и был весьма энергичен, о чем писали его биографы. Сейчас он расстелил на столе большую карту Российской империи с окраинами, на которой были видны последние результаты наших военных и дипломатических усилий.

А потом последовал подробнейший анализ событий Персидской войны, столь удачно прошедшей для русской армии, особенно если заниматься подсчетом понесенных потерь. Еще более важным оказалось то, что мы смогли не только выиграть войну, но и мир. Не откупился новый шах от убийства посла и посольских очередным алмазом, хотя бы потому, что сокровища короны оказались вовремя в наших руках, а кроме того, никаких посредников к переговорам мы не допустили. С британцами удалось составить договор, по которому вся Персия становилась исключительной зоной наших интересов, в обмен на гарантии неприкосновенности их индийских владений. Почему бы и не дать такую гарантию. А когда вспыхнет очередное восстание, тогда и посмотрим. Нет ничего призрачнее, чем договора о вечном мире. Тут он есть, тут его нет. И ни на секунду не сомневаюсь, что именно с такой точки зрения рассматривают его на берегах Туманного Альбиона.

Каспий стал внутренним морем России, в качестве некоторой компенсации Решт и Энзели стали первой в мире свободной экономической зоной, в которой товары двух соседних государств налогами не облагались. Уверен, что весьма скоро Решт по своему значению превзойдет Тегеран. Слишком много там будет крутиться денег! Уже сейчас идут данные о необычайно возросшем товарооборота в порту Энзели! А железная дорога вглубь Ирана все поставит на свои места.

Для меня важнейшим моментом было то, что фанатиков-дервишей, накачанных наркотой и человеконенавистнической идеологией «зачищали» местные кадры. Теперь в пределы Персии дервиши старались не идти — слишком неласковый им оказывали прием. Проще говоря — многих забивали палками, такая тут странная система закона. А воля шаха — основание всех законов.

Надо сказать, что слушал я Милютина несколько рассеяно: многие положения его доклада были мне известны. Но кое-что у меня крутилось на кончике языка, поэтому сразу и спросил:

— Дмитрий Алексеевич, вам не кажется, что у нас может возникнуть некое «головокружение от успехов»?

Я, конечно же, самым бессовестным образом сплагиатил крылатую фразу у товарища Сталина, а что делать, если она к месту пришлась. Вижу. что военный министр меня немного не понимает.

— Понимаете, последние военные конфликты мы имели с откровенно слабыми противниками, шведы в том числе. Мы не дали им времени подготовить более-менее профессиональную армию, а на наемную они просто не имели достаточно средств. Бои в Средней Азии и Персии происходили с тоже недостаточно вооруженным и слабо организованным соперником. Мы могли позволить себе в последних двух экспедициях практически не использовать новинки вооружения, ведь итак наше преимущество было достаточным. Как я понял из вашего доклада, только новые горные орудия прошли испытания в Персии и показали себя весьма неплохо. Я прав?

Граф умудрился состариться как-то благородно красиво и даже величественно. Не будучи богатырского росту, тем не менее, порода чувствовалась. Его семья выбилась в дворяне во времена великого реформатора Петра. Вот и сейчас он только лишь поседел, но благородное серебро только подчеркивало природный ум и силу характера, которую никак не спрятать, не унять. Его живой ум был способен принимать новшества, чем он выгодно отличался от огромнейшего количества замшелых старцев, готовых воевать так же, как воевали под Севастополем, бездарно укладывая в землю русских людей. Интересно, чем он мне возразит?

— В Персии довольно сложный рельеф, да и применение новинок мы посчитали необоснованным, зачем заранее раскрывать карты перед наблюдателями вероятного противника?

— Не могу не согласиться с этим вашим резоном, Дмитрий Алексеевич, но меня волнует такой момент: не станут ли наши военные в позу победителя и заявят, что у нас в армии и так все хорошо? Зачем развиваться. Менять тактику, применять новинки, если мы постоянно побеждаем? Хочу заметить, что во времена батюшки моего, когда никто в Европе из пушки пальнуть не смел, если Николай Павлович не позволит, армия застыла, не смогла вовремя провести реформы, после чего последовала отрезвляющая крымская война. Вот этого я боюсь, надеюсь, что вы разделите мои опасения и сделаете всё, чтобы подобного более не случилось!

Слава Богу, что в военной сфере меня окружают люди, понимающие корень многих проблем, они не бояться что-то менять и способны принимать оригинальные решения. Тот же военный министр