Невеста в «шотландке» - Карен Хокинс

Руки Кэт напряглись на уздах.

— К вашему сведению, я не увлечена Сент-Джоном. И, во-вторых, даже если бы это было и так, к вам это не имеет никакого отношения.

— Боже мой. Я оскорбила вас. Я сожалею. Я лишь, ну, в общем, кто-то же должен был вам объяснить положение вещей.

— И какое у них положение?

К радости Мюриен, было очевидно, что девушка смущена. Она тихонько вздохнула, как будто сожалея о том, что должна была сказать.

— Это так неприятно. Но вы — сестра мужа Фионы, что делает нас почти сестрами. Это меньшее, что я могу сделать. Я только не хотела, чтобы вы скомпрометировали себя на балу в следующую среду.

— Скомпрометировала? Как бы я это сделала?

Мюриен мягко улыбнулась.

— На балу, который Малкольм и Фиона устроят в честь Сент-Джона, будет много людей. Весьма очевидно, что вы чувствуете к нему. Хотя вы думаете, что осмотрительны, лицо всегда будет вас выдавать, и все будут знать. Все.

Стояла тишина, во время которой Кэт твердо смотрела на Мюриен. Ее лицо было неподвижно, но то, что ее пальцы, державшие узды, побелели, говорило о многом.

Внутри у Кэт Макдональд все кипело. Как и запланировала Мюриен, Кэт злилась и стыдилась.

Мюриен махнула рукой.

— Вы предупреждены. Можете быть уверены, что независимо от вашего решения, я сделаю все, что могу, чтобы помочь вам.

Мюриен улыбнулась так любезно, как только могла.

— Мне ничего не нужно. Никто не посмеет высмеивать меня в доме моего брата.

— Не в лицо, — мягко сказала Мюриен. Она сделала паузу, а затем добавила уверенным голосом. — Но вы правы. Вы должны посетить бал; в конце концов, он состоится в доме вашего брата. Я не стала бы думать обо всех тех, кто будет шептаться и сплетничать. Определенно, Сент-Джон ничего не заметит.

— Вы не хотите, чтобы я пришла.

— Я? О, для меня это не важно. На самом деле… — Пристальный взгляд Мюриен медленно прошелся по Кэт. — Я искренне надеюсь, что вы действительно придете. Это окажет нам большую честь и доставит удовольствие.

Губы Кэт сжались.

— Мюриен, я не знаю, как вас благодарить.

— Я уверена, что вы еще подумаете об этом. Возможно, однажды я захочу, чтобы вы сделали какое-нибудь изделие из стекла для моего дома. Есть много окон, которые можно как-нибудь украсить.

Улыбаясь, Мюриен повернулась и пошла. Пока она шла обратно к террасе, она скрывала свой триумф так хорошо, как только могла.

Теперь Кэт точно посетит бал, Мюриен была уверена в этом. Еще лучше, что Кэт будет неловко себя чувствовать рядом с Девоном, задаваясь вопросом, может ли он видеть те чувства на ее лице, о которых упоминала Мюриен.

Сияло солнце, и небо было украшено россыпью облаков. Мюриен решила, что это прекрасный день. Прекрасный день для победы.

Кэт зашла в спальню, Энни шла за ней по пятам. Экономка закрыла дверь, а затем повернулась и внимательно посмотрела на Кэт.

— Что случилось, почему у тебя такое настроение?

Кэт резко села на кровать.

— Ничего.

Кэт не была человеком, испытывающим ненависть к кому-либо, но Мюриен удалось вызвать сильную неприязнь в обычно милосердном сердце Кэт.

— Не говори мне, что ты ничем не обеспокоена, — сказала Энни. — Ты чуть не убила бедного Дональда, а это не показатель хорошего дня.

— Я не ругала Дональда.

Энни приподняла брови в недоумении.

— Не смотри на меня так. — Кэт пнула юбки в расстройстве.

Она должна пойти на этот глупый бал? Мюриен просто высмеяла бы ее, и Девон… Кэт нахмурилась. Что сделает Девон? Она поймала угрожающе пристальный взгляд Энни и внезапно вспомнила, что экономка ждет ее ответа.

— Мне жаль, Энни. Я только не хотела слышать, как Дональд снова жалуется на вытяжку в новом дымоходе. Я знаю, что она должна быть установлена, но я не в настроении слушать его жалобы об этом день и ночь, пока он…

— Он сказал тебе: «Добрый день» и не слова больше.

Плечи Кэт резко опустились. Она поняла, что была резка.

— Ты права. Я была сердита на.… Не имеет значения. Я принесу извинения Дональду, как только закончу.

— Закончишь что? — спросила Энни подозрительно.

Кэт стремглав вскочила с кровати и подошла к платяному шкафу. Она распахнула дверцу и посмотрела на одежду, которая там висела.

— Я принесу извинения, как только решу, что одену на бал Фионы и Малкольма на следующей неделе.

Энни просияла.

— Бал? Ах, звучит многообещающе.

— Не знаю.

Кэт выпрямила плечи и посмотрела на платья, большинство из них были слишком простыми, чтобы их можно было использовать.

— Жаль, что у меня нет времени, чтобы сшить платье.

Энни села на край кровати так, чтобы наблюдать за Кэт, которая доставала одно старое платье за другим из платяного шкафа.

— Мы можем заказать его в следующий раз, когда тебя пригласят. Если тебя пригласят. — Она громко вздохнула. — Они были несколько пренебрежительны в прошлом.

— Нет. Они всегда приглашали меня. И я всегда отказывалась. Им известно, что мне не нравятся торжественные приемы, и я знаю, что они посчитали бы мою компанию на таком официальном мероприятии весьма тягостной. Но на сей раз… — Кэт достала свое лучшее платье.

Из шелка цвета синего неба, оно было весьма модным. Или было таковым несколько лет назад.

Она приложила платье к себе и посмотрела в зеркало, мысленно сравнивая его с платьями, которые носила Фиона. О боже, как изменилась мода.

Кэт вздохнула и положила платье на кровать рядом с Энни.

— На сей раз сестра Фионы, Мюриен, собирается быть там, и она, кажется, считает, что я окажусь в затруднительном положении.

Лицо Энни скривилось.

— Ну, надо же. Она ехидна, да?

— Да.

А также груба и ревнива. И если быть внимательней, то можно заметить, что глаза Мюриен узкие и слишком близко расположены друг к другу.

— Она — надменная лисица, и я думаю, что это хорошо.

— Говорят, что она заключила сделку с дьяволом, — сказала Энни таинственным тоном.

Кэт усмехнулась.

— Не буду спорить с тобой. Она также уверена, что каждый человек на расстоянии пятидесяти миль обязан ее уважать.

— Ого! Я полагаю, вы говорили о Сент-Джоне. Выходит, мисс Спэлдинг волнуется, что ты подобралась к нему слишком близко, да?

— Я не подобралась к нему слишком близко.

Пока нет. Завтра, сейчас… это могло бы быть другой историей. Хотя теперь, когда Кэт испытала на себе яд Мюриен, все стало менее понятным.

Если бы Кэт позволила Девону больше, то разве не стали бы ее чувства еще более сильными? Еще более очевидными для любого, кто посмотрит на нее?