Новый год со спецэффектами - Валентина Андреева

– Что же вы не воспользовались пистолетом, который хотели спрятать под диван, а в результате перепрятали в пижаму мужа? Или для себя приготовили?

– Для себя. Только это не пистолет – ракетница Карла. Не успела ею воспользоваться. Вернее сказать, боялась, что не смогу сразу умереть, придется долго мучиться. Значит, мне не зря тогда показалось, что за мной кто-то наблюдает. Пришлось ракетницу из-под дивана забрать и сунуть в первое попавшееся место, в карман пижамы Карла. Он ее все равно не носит, а куртку я иногда для тепла надевала. Но что об этом говорить, ты же унесла ракетницу с собой. Тогда я выпила пачку таблеток, но вы опять помешали мне спокойно уйти из жизни. Устала я…

– Не надо было тратить слабые физические силы на прыжки из окна в окно, – не выдержала Наташка.

– Василиса! Да ты в своем уме?!

У Карла Ивановича сильно тряслись руки, когда он ставил бутылку на стол. Жена ничего вразумительного по этому поводу сообщить не могла, поскольку, сграбастав ее за воротник халата, муж перекрыл ей доступ кислорода. Она мужественно задыхалась от недостатка воздуха, а он – от болезненного чувства любви к ней. Какое счастье, что Машуня не видела этой сцены. Хроническое недосыпание плюс пара таблеток феназепама удачно вышибли Машуню из состояния бодрствования.

– Батюшки, да это любовь до гроба! – пискнула я и принялась оттаскивать Карла Ивановича от жены. Он тоже хрипел, как она, и не поддавался, но я упорно тянула его за воротник дурацкой фланелевой рубашки в клеточку, напоминающую тюремные решетки.

Наша троица распалась на отдельные укомплектованные природой части в тот момент, когда Наташка, приложив максимум изобретательности, вылила за шиворот папе Карло все имевшееся в наличии содержимое бутылки.

– О, как! – восхитилась подруга. – Именно это и называется «заложить за воротник!», – и ловко зашвырнула обмякшего Карла Ивановича на другой конец дивана.

– Всю жизнь она собирается меня бросить! – слезливо пожаловался он, а я резонно заметила, что ему ускорять этот процесс не стоит. И вообще, мы устали от бесконечных попыток хозяев дома свести счеты с жизнью. Своей или чужой – не важно, главное, что не нашей.

Сгорбившаяся Василиса Михайловна очень нехорошо молчала. Я хлопала глазами и думала: стоит ли дальше мучить ее и Карла Ивановича? И решила, что не стоит. Что я о себе возомнила? Неужели сведения, которые я от них еще рассчитывала получить, стоят мучений этих двух пожилых людей? Приняв решение, я открыла рот, чтобы сделать серьезное заявление, и в этот момент Василиса Михайловна прошептала:

– Выхода нет…

Мое выступление было смазано. Я пару раз охнула, возмущенно жестикулируя и забыв фразу, с которой решила начать. В результате заработала от Наташки предложение не мельтешить перед глазами, изображая из себя покалеченную временем ветряную мельницу.

– Почему покалеченную? – озадачилась я.

– Потому что охаешь! Ситуация и так серьезная. Что ты хотела сказать?

– Я? Я хотела сказать… Словом, завтра утром приедет Ренат забрать в Москву родную и законную жену. Может быть, в сопровождении свиты и даже с цветами.

Реакция на мои слова у всех была разная. Супруги Гусевы меня вообще не поняли. Василиса, растеряв всю свою премудрость, пробубнила что-то про очередной венок. Только от Рената и целевым назначением на ее будущую могилу. Наташка, скорчив недоверчивую мину, заявила:

– Так Ренат же, это… резаный… Неоднократно… В смысле, недорезанный… Да, что же это такое с моей речью. Я хотела сказать, что он раненый, но не до смерти, и прооперированный. Мало ему, что ли?

– Василиса Михайловна столько лет терзалась замужеством дочери и даже не поинтересовалась датой рождения Рената, – укоризненно заметила я.

– Зачем мне знать год его рождения?

Терпеть не могу дурацкие вопросы с еще более дурацкими последствиями! Я смерила расстояние до лестницы и решила, что убежать успею.

– А вот меня этот факт заинтересовал. Машуня рассказывала, что Ренат старше ее на два года. Значит, ему сорок два года и он родился в шестьдесят четвертом году. В конце ноября. Но летом этого же года, в июле, погибла Рената. Получается, что Ренат не мог быть сыном Алексея, учитывая, что тот очень любил свою жену. Я предположила, что Алексей женился на женщине, которая ждала ребенка от человека, погибшего вместе с Ренатой. Василиса Михайловна, вы же сами говорили, что это был брак по расчету. Два одиночества помогли выжить друг другу…

На всякий случай я начала отступление к лестнице и тихо продолжала говорить, что связалась с Ренатом и выдала ему свои соображения, а заодно попросила позвонить матери и постараться осторожно выяснить обстоятельства его рождения. Уж не знаю, как там насчет осторожности, но я оказалась права. Короче, Мария никак не может быть сводной сестрой Рената. И пусть супруги Гусевы тоже скажут мне спасибо. В том числе и за то, что зять согласился повременить со своим приездом до утра.

Заметив, что Карл Иванович сорвался с места со словами благодарности в мой адрес, я тихонько взвизгнула и мигом взлетела на второй этаж. Видели, знаем! Придушит от счастья, как с расстройства свою женушку, и не задумается о последствиях. На фига ж мне такая радость? Брал бы пример с жены. Сползла с диванчика и валяется себе спокойно в ногах у собаки.

– Карл Иванович, разбудите СВОЮ дочь! – Наташка вовремя пришла на помощь, вспомнив успокоительное действие этой моей фразы на папу Карло. – Вы ее не для того с пеленок воспитывали, чтобы в одночасье заставить рехнуться от ваших семейных недоразумений!

Папа Карло счастливо тряхнул головой и отказался от намерения поймать меня наверху. Зато в бешеном темпе лезгинки понесся вокруг стола. Сам себе музыкант, сам себе танцор. Наташка метнулась к выходу и прикинулась второй неодушевленной вешалкой. Во всяком случае, мою, упавшую ей на голову куртку даже не поправила. Бармалей, ранее опрометчиво вернувшийся на прохладный подоконник, выгнул спину дугой и прижался боком к стеклу, демонстрируя решимость вылететь с ним на мороз. Василиса и Денька вжались в диван и испуганно следили оттуда за выкрутасами хозяина. Не прерывая свою безумную пляску, Карл Иванович сделал неожиданный выпад, схватил котяру с подоконника и стал его нацеловывать в лохматую морду. Кот по-дурному завопил, вырвался из добрых рук хозяина и лохматым клубком покатился по протоптанной, но невидимой глазу звериной тропе, естественно – вверх по лестнице. Не выдержавшая этого зрелища Денька коротко рявкнула и рванула за котом. Разумеется, в этой гонке лидировала я. Вот только скрыться мне так и не удалось. Дверь мансарды легко открылась, но за ней бетонной стеной стоял Дмитрий Николаевич. Ну что я ему могла объяснить на лету? Да ничего. Именно поэтому попыталась проскользнуть с одного его бока, со второго… Даже между ног. Там и застряла с мыслями о том, что не мешало бы сбросить как минимум еще пять килограмм.

Мои расчеты на то, что друзья человеков рванут следом за мной, не оправдались. Они развлекались, гоняя по второму этажу, при этом Бармалей даже ухитрялся забегать на стены. Пару больших фотографий в деревянных рамках он снес только так! Внизу ну о-очень домашние животные разгуляться подобным образом, конечно, не могли. Там продолжал носиться бешеный Карл Иванович. Счастливая Василиса Михайловна, полностью осмыслив новость, с идиотской улыбкой на лице хлопала в ладоши. Наташка успела натянуть на себя и свою куртку, вооружилась моим сапогом, но свой пост у входной двери не покинула. Разбуженная всем этим безобразием Машуня попыталась сойти вниз, да передумала. «И вечный бой…» «Надо же, как все перепились, – донесся до меня ее равнодушный голос. – А коту зря наливали».

Дверь Машкиной комнаты захлопнулась, и я выкатилась в свободное пространство коридора – у Димки ослабла хватка.

– Пожелай им всем спокойной ночи, – посоветовала я мужу, деловито отряхиваясь. – Тебя они наверняка послушают. – А про себя подумала, как хорошо, что все временно забыли об инциденте с Карлом Ивановичем, пусть пока каждый из Гусевых сходит с ума от радости по-своему. История с колдуньей далеко не закончена, Карлу Ивановичу и невдомек, как он ошибался. В тот осенний день, когда он вторично набрался смелости зайти к бабке Варваре, чтобы убедиться – она так и умерла в одиночестве, либо продолжает мучительно умирать без надежды на чью-либо помощь, его визит не остался незамеченным. Легкий шорох за дверью избы колдуньи Карл принял за кошачьи маневры… Но, в конце концов, имею я право выспаться?!

4

– В конце концов, имею я право выспаться?! – Было удивительно, что я озвучила свой вопрос не своим, Наташкиным голосом.

– Только не на моем месте! – Дмитрий Николаевич сказал, как отрезал. Мне невольно пришлось подвинуться. Можно подумать, он забронировал определенную половину кровати.