Золотое дно - Владимир Немцов

Гасанов молча пожал руку директору и почувствовал что-то новое и еще пока не осознанное в своем отношении к окружающему.

— Странно, очень странно! — словно издалека донесся голос Агаева. — Ты не находишь, что цистерны очень неглубоко сидят в воде?

Инженер рассеянно взглянул на шары: он все еще думал о рассказе директора.

— Почему они не наполнены как следует? — спросил Ибрагим.

— Васильев говорит, что скважина фонтанирует. Однако по количеству нефти в цистернах это незаметно: в каждой из них и тонны не наберется, — определил директор.

Он наклонился за борт и следил, как коренастый матрос, оставшись в одной тельняшке, ловко орудовал тяжелыми цепями, прикрепляя их к поручням шара.

— Возьмем цепочкой, — решил директор и уже готов был отдать распоряжение матросам.

Гасанов неожиданно запротестовал:

— Нет, так нельзя! У нас пока еще нет связи с подводным домом. А я полагаю, что мы все-таки должны испытать установку трубы с поплавка?

— Да, если восстановится связь.

— Может пройти много времени. Не думаете ли вы, что в одном из шаров лежит записка? В ней Александр Петрович должен сказать, опускать трубы или нет.

— Посмотрим, — согласился Агаев.

Матрос с широкими угловатыми плечами подтянул шар к борту, затем его подняли лебедкой повыше, чтобы не доставали волны.

Над шаром, словно черный слоновый хобот, повис шланг. Раскачиваясь от ветра, он будто бы искал скобы у завинченной накрепко крышки люка.

Метнулся луч прожектора и остановился на шарообразной цистерне. Она была такой белой и блестящей, будто светилась изнутри.

Все столпились у борта, с нетерпением ожидая, когда первая тонна «черного золота», добытая из самых сокровенных морских глубин, потечет в железное чрево танкера.

Два молодых матроса спустились по цепям на цистерну и, усевшись у фонаря, стали осторожно отвинчивать люк.

Гасанов взволнованно наклонился над бортом. Он в нетерпении. Он ждет первого подарка с морских глубин.

Неслышно приподнялась крышка. В люк соскользнул черный хобот. Где-то засопел насос, со свистом втягивая воздух. Хобот опустили еще ниже.

Агаев приложил ухо к шлангу и недоуменно развел руками.

— Пустой? — прошептал Гасанов.

Матрос, сидевший на шаре, опустил голову в люк и, всматриваясь в темноту, прислушался.

— На дне тоже нет? — сдерживая досаду и нетерпение, спросил директор. — Возьми фонарь. Может быть, там записка?

Из люка послышался сдавленный голос, затем показалась темная жилистая рука, цепляющаяся за шланг, и наконец голова старого мастера Пахомова.

Все будто онемели. Первым опомнился Агаев.

— Что случилось? Почему ты здесь? — спросил он и крикнул: Скорее трап!

Вниз по цепям уже спускался Гасанов. Он протянул руки мастеру:

— Ну, что там? Что? Скажи!

Пахомов молча оглядывал окружающих, словно кого-то искал среди них.

— Где Александр Петрович? — вдруг хрипло спросил он.

Гасанов и директор переглянулись. Пахомов подбежал к борту.

— Где еще шары? — испуганно закричал он.

Директор торопливо подошел к мостику и крикнул:

— Свет, скорее!

Луч прожектора скользнул по палубе, осветил согнувшуюся фигуру старого мастера, на мгновение задержался на нем и пробежав по волнам, указал на скрепленные вместе белые цистерны. Около них уже колыхались лодки…

Глава девятнадцатая

КАПИТАН ОСТАЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ

Темно и душно в торпедном отделении подводного дома.

Луч фонарика пробежал по мокрым стенам. Молчаливый техник влез в шар-цистерну. Ему помогали оставшиеся члены экипажа.

Васильев стал у рубильника.

— Прошу меня понять, — быстро проговорил он. Воздухоочистительные установки уже не работают. Мы здесь задохнемся. В цистерне хватит воздуха на полчаса. Этого достаточно. «Калтыш» уже наверху, шум его винта слышит наш звукоулавливатель. Поэтому еще раз повторяю: это единственный выход.

Васильев осветил лица последних обитателей подводного дома. Это были Керимов, Нури, Синицкий.

— Закрыть люк цистерны! — скомандовал инженер.

Нури бросился выполнять приказание и плотно завинтил крышку.

Все вышли из торпедного отделения. Оттуда раздался троекратный стук: человек в цистерне готов к подъему.

Медленно двигался тяжелый шлюз, закрывая отсек.

Проверив замки шлюза, Васильев на мгновение прислушался и включил рубильник. Вода с шумом наполняла камеру.

Люди настороженно ждали, когда шар выскользнет из торпедного отделения.

Глухой стук: это цистерна вырвалась на свободу.

В черной воде шар стремительно мчался вверх, как пузырек воздуха со дна стакана.

Синицкому представилось, что шар уже выскочил на поверхность и сейчас качается на волнах. Человек свободен… Еще немного, и воздух, свежий морской воздух ворвется в душную цистерну.

— Теперь ваша очередь, Синицкий, — спокойно сказал Васильев.

Луч фонарика заставил студента зажмуриться. Он машинально поправил галстук и по привычке спросил:

— Вопрос можно?

Васильев недовольно передернул плечами.

— Мне кажется, что кто-то должен остаться здесь, — смущенно проговорил студент. — Надо замкнуть рубильник, выпуская последний шар?.. Так я понимаю?

— Не ваше дело, — неожиданно резко ответил Васильев. — Выполняйте приказание!

Обиженно закусив губу, Синицкий медленно направился к шару. Луч фонарика побежал вдогонку за студентом. Потом он заметался по потолку. Может быть, это у Васильева дрожит рука?.. Нет, луч спокойно опустился на распределительную доску. Васильев внимательно осмотрел рубильники и спросил, повернув голову в сторону торпедной камеры:

— Приготовились?

— Нет, Александр Петрович, одну минутку… Я тогда постучу…

— Быстрее! — недовольно заметил Васильев.

Глухой троекратный стук послышался из торпедного отделения.

— Нури! Завернуть люк!

Техник, как тень, проскользнул в открытый шлюз. Послышался плеск воды под ногами и скрип завинчиваемой крышки.

— Готово! — доложил Нури, выходя из отсека.

Блеснула медь рубильника, забурлила вода… И снова побежала вверх светящаяся точка…

Возле шлюза осталось трое…

Минутное молчание. Видимо, каждый думал об одном: чья очередь? Впрочем, для Васильева этот вопрос был уже решен.

— Теперь вы, Александр Петрович, — хрипло проговорил Керимов, словно откликаясь на мысли инженера.

— Нет уж! — силясь улыбнуться, возразил Васильев. — Капитан покидает корабль последним, ты это знаешь, Ага Рагимович.