Гоминиды - Роберт Сойер

Вопрос: Сколько неандертальцев нужно, чтобы вкрутить лампочку? Ответ: все, сколько есть.

… поэтому колумнист призывает засыпать шахту «Крейгтон» и тем самым предотвратить вторжение неандертальских орд в наш мир через портал в её недрах. В прошлый раз победа была за нами, но сегодня результат может быть иным…

Приглашение на конференцию на тему: Меметические и эпистемиологические несовместимости между H. neanderthalensis и H. sapiens…

Пресс-секретарь Центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, штат Джорджия, высоко оценил оперативность реакции канадского правительства на появление потенциального разносчика инфекционных заболеваний. «Мы считаем, что канадские власти сработали отлично, — сказала доктор Рамона Кейтель. — Однако мы не обнаружили никаких патогенов в образцах, что они нам прислали на анализ…»

Всё прошло без сучка без задоринки. Понтер и Мэри ушли из дома Рубена в девятом часу утра; никто не заметил их, когда они пробирались через заросшую деревьями дальнюю часть участка и перелезали через забор; обоняние Понтера помогло им проскользнуть мимо пеших полицейских, патрулирующих эту часть периметра.

Луизин друг действительно дожидался их. Гарт оказался статным мускулистым индейцем двадцати двух лет от роду. Он был чрезвычайно вежлив, обращаясь к Мэри, всё время говорил «мэм», к её скрываемой досаде, а к Понтеру — «сэр». Он подвёз их к самым воротам «Крейгтона». Охранник узнал её и, разумеется, Понтера и впустил их. Там Мэри с Понтером пересели в её прокатный красный «неон», покрывшийся за дни, проведённые на стоянке, пылью и птичьим помётом.

Мэри знала, куда ехать. Вчера вечером она спросила у Понтера:

— У вас есть какие-нибудь пожелания по поводу того, куда бы вы хотели завтра отправиться?

Понтер кивнул.

— Домой, — сказал он. — Отвезите меня домой.

Мэри стало его очень жалко.

— Понтер, я бы рада, но это невозможно. Вы же знаете, что у нас нет таких технологий.

— Нет-нет, — сказал Понтер. — Не домой в мой мир. На то место в вашем мире, на котором в моём стоит мой дом.

Мэри недоумённо моргнула. Ей бы такое и в голову не пришло.

— Ну-у, да. Можно. Если хотите. Но как мы это место найдём? В смысле, какие ориентиры вы помните?

— Если вы дадите мне подробную карту окрестностей, я найду это место, и мы сможем туда отправиться.

Пароль Рубена открыл им доступ на корпоративный сервер «Инко» с геологическими картами всего горного бассейна Садбери. Понтер без труда узнал местность и отыскал нужную ему точку примерно в двадцати километрах от дома Рубена.

И теперь Мэри подвезла его к указанной точке так близко, как это было возможно. Большую часть окружающей город Садбери территории занимали скальные обнажения Канадского щита, леса и заросли кустарников. Они ломились через них к цели несколько часов, и хотя Мэри никогда не была особо спортивной — лишь иногда играла в теннис, причём очень посредственно — прогулка доставила ей удовольствие, особенно после нескольких дней безвылазного сидения в доме Рубена.

Наконец, они перевалили через гряду низких холмов, и Понтер издал ликующий крик:

— Вот тут! Вот тут стоял мой дом. То есть, он и сейчас тут стоит.

Мэри оглядела окрестности. По одну сторону от неё высились огромные осины, растущие вперемежку с покрытыми белоснежной корой тонкими берёзами; по другую раскинулось озеро. В озере плавали кряквы; по деревьям носились чёрные белки. В озеро впадал говорливый ручей.

— Как здесь красиво, — сказала Мэри.

— Да, — радостно подтвердил Понтер. — Конечно, растительность совсем другая. То есть, растения примерно тех же пород, но растут в других местах. Но скальные обнажения очень похожие — и этот валун посреди ручья! О, я хорошо знаю этот валун. Я часто забирался наверх и там читал.

Понтер отбежал немного в сторону.

— Здесь — прямо здесь! — наша задняя дверь. А здесь — столовая. — Он перешёл в другое место. — Спальня вот тут, прямо у меня под ногами. — Он вытянул руки перед собой и в стороны. — А вот такой вид из окна спальни.

Мэри проследила за его взглядом.

— И из окна можно было увидеть мамонтов?

— О да. И оленей. И лося.

Мэри была одета в свободный топ и лёгкие слаксы.

— А мамонтам с их мехом летом не жарко?

— Летом они линяют, сбрасывают почти весь мех, — сказал Понтер, подходя к ней и становясь рядом. Он прикрыл глаза. — А звуки… — сказал он с тоской в голосе. — Шуршание листьев, жужжание насекомых, журчание ручья, и… О! Вы слышали? Гагара кричит. — Он восхищённо покачал головой. — На слух всё как дома. — Он открыл глаза, и Мэри увидела, что его золотистые зрачки окружены теперь розовой каймой. — Так близко, — сказал он, и его голос дрогнул. — Так невообразимо близко. Если б я только мог… — Он снова крепко зажмурил глаза, и его тело чуть-чуть дёрнулось, словно он пытался преодолеть границу между мирами усилием мысли.

У Мэри от этой сцены разрывалось сердце. Это, должно быть, ужасно, оказаться вырванным из твоего мира и выброшенным неизвестно куда — в мир такой похожий, и вместе с тем такой чужой. Она подняла руку, не вполне понимая, что собирается сделать. Он повернулся к ней, и она не могла сказать, не знала, не была уверена, кто из них первым двинулся навстречу другому, но внезапно её руки обхватили его широкий торс, а его голова опустилась ей на плечо, и его тело затряслось, и он заплакал, а Мэри гладила его длинные светлые волосы.

Мэри попыталась вспомнить, когда последний раз видела плачущего мужчину. Вероятно, это был Кольм. Он плакал не из-за каких-то проблем с их браком — нет, их он нёс в каменном молчании. Это было, когда умерла его мама. И даже в тот момент он пытался натянуть на себя маску бравады, позволив лишь нескольким слезинкам скатиться по щеке. Но Понтер плакал, не стесняясь, оплакивая весь свой утраченный мир, утраченную любовь, утраченных детей, и Мэри дала ему выплакаться, пока он не успокоился сам и не затих.

Когда же это произошло, он посмотрел на неё. Он открыл рот, и Мэри ждала, что мужской голос Хак произнесёт «Простите» — разве не это настоящему мужчине положено говорить после того, как он позволил себе заплакать, позволил своей броне пасть, а эмоциям — вырваться на свободу? Но Понтер сказал лишь: «Спасибо». Мэри тепло улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.

Жасмель Кет начала день с визита к Лурт, женщине Адекора.

Она совершенно не удивилась, найдя её в лаборатории погружённой в работу.

— Здравый день, — сказала Жасмель, входя в квадратную дверь.

— Жасмель? Что ты здесь делаешь?

— Адекор просил меня сходить к вам.

— У него всё в порядке?

— О да. С ним всё хорошо. Но ему нужна от вас услуга.

— Для него — всё, что угодно, — сказал Лурт.

Жасмель улыбнулась.

— Я надеялась, что вы так и скажете.

На то, чтобы добраться от ближайшей дороги до места, где в мире Понтера стоял его дом, потребовалось больше времени, чем Мэри ожидала, и, разумеется, не меньшее время ушло на обратный путь. Когда они снова вернулись к машине, уже было семь вечера.

После дальней пешей прогулки они серьёзно проголодались, и Мэри предложила раздобыть чего-нибудь поесть. Так что когда они подъехали к маленькому деревенскому трактиру, рекламный плакат на котором гласил, что здесь подают оленину, Мэри притормозила возле него.

— Как тебе это место? — спросила она Понтера.

— Я вряд ли могу быть арбитром в этих делах, — ответил тот. — Чем здесь кормят?

— Олениной. — Би-ип.

— Что это?

— Мясо оленя.

— Оленя! — воскликнул Понтер. — Олень — это было бы здорово.

— Я сама никогда не пробовала оленину, — сказала Мэри.

— Вам понравится, — заверил её Понтер.

В трактире было всего шесть столиков, но ни одного посетителя. Мэри и Понтер уселись друг напротив друга; между ними на столе горела белая свеча. Главного блюда пришлось ждать почти час; но она хотя бы могла перебить голод ржаным хлебом с маслом. Мэри хотела было заказать салат «цезарь», но она стеснялась чесночного запаха изо рта, даже обедая с обычными людьми; для Понтера этот запах мог стать настоящим мучением. Так что вместо «цезаря» она взяла салат от заведения — что-то вроде винегрета с сушёными помидорами. Понтер тоже взял этот салат, и хотя гренки он оставил, всё остальное съел с видимым удовольствием.

Мэри также заказала стакан домашнего красного вина, оказавшегося неожиданно вкусным.

— Можно попробовать? — попросил Понтер, когда его принесли.

Мэри удивилась. Когда они ужинали в доме Рубена, он неизменно отказывался, когда Луиза предлагала ему вина.

— Конечно, — ответила она.