Нерушимый-2 - Денис Ратманов

поставил мне. Витаутович с бесстрастным видом начал поглощать борщ, я попытался узнать, чего он хочет, но натолкнулся на уже знакомые помехи. И что делать? Расспрашивать тренера о своей участи? Вести себя так, будто ничего не случилось?

— Пожалуйста, отмените одну порцию второго, — обратился он к официанту, тот кивнул и внес данные в планшет.

Вечный голод молодого растущего организма победил рефлексию. Не знаю, что хотел тренер, я всем сердцем и всей душой желал этого нажористого борща, да с чесночком, да со сметанкой!

— Лев Витаутович, — прервал я его трапезу, сглотнул слюну, — можно мне хотя бы половину? Честное слово, сдохну, слюнями захлебнусь прямо здесь.

— Теперь честь мундира только на тебе, — проговорил Витаутович, будто моя просьба поесть борща пятнала ту самую честь.

«Странно, — подумал я, отхлебывая коктейль. — Честь есть, мундира нет». И ведь кто бы мог подумать, что Олег так поступит, вот же уродец! Обиделся, понятно, что не защитили, но как-то по-детски поступил.

Расправившись с борщом, тренер наконец сказал, положив на стол телефон:

— В полдень начнется одна шестьдесят четвертая финала. В ней пройдет тридцать два боя., которые могут растянуться часа на три. Если твой бой во второй половине, можно борщ. Если в первой половине — категорически нет.

— На нет и суда нет, — проворчал я, а сам подумал, что теперь мне хотелось биться хоть самым последним, лишь бы заполучить борщ…

Но желание поесть борща изменилось, когда принесли пюре с котлетами! Да какое! Почти оранжевое, сразу видно — из натурального картофеля, да с маслом. Желудок взревел — он страстно желал котлет!

Взгляд Витаутовича, направленный мне через плечо, потемнел. Я обернулся и увидел Олега, садящегося за столик вместе с людьми кавказской национальности.

— Вот дурачок, — резюмировал Витаутович. — Быстрых денег захотел. Ты моложе, и то понимаешь, что они — это сыр в мышеловке. — Он посмотрел пристально и сказал странное: — Потому, Саня, — ты, а не он. У тебя большое будущее… может быть, если не разменяешься по мелочам.

Хотелось напомнить, что не собираюсь посвящать жизнь боям, но я смолчал — вдруг он имел в виду другое? Но что именно — «ты, а не он»?

У меня и у него одновременно пискнули уведомления. Я ознакомился с сообщением и выругался: мой бой был третьим. Отпадает мой борщец со сметанкой! В графе, где должно быть имя соперника, писалось: «Извините, но данная информация отображается только на главном экране арены». Третий бой… Интересно, так случайно получилось, или сука Гришин побыстрее хочет решить со мной вопрос? Что за подстава будет на этот раз?

Пока я ломал голову, допивая коктейль, Витаутович как ни в чем не бывало расправлялся с котлетой, ловко орудуя ножом и вилкой, словно выходка Олега его вовсе не задела, не расстроила. Да уж, хочешь показаться спокойным и не выбитым из равновесия, демонстрируй хороший аппетит.

Тренер прервался, промокнул рот салфеткой и смилостивился:

— После боя у тебя будет масса времени. Так что можешь съесть в столовой что-нибудь легкое мясное: рыбу, курицу.

— Вы уверены, что я э… одержу победу? А вдруг нет? Вдруг они что-то придумали эдакое?

— Смотреть бой будут сотни уважаемых людей. Некоторые поставят на тебя. Беспредельничать организаторы точно не будут.

Я усмехнулся. Откинулся на спинку стула, поглядывая на Олега, сидящего за столом с «уважаемыми людьми». В глубине зала — в полумраке было не разглядеть деталей — виднелись Борецкий с тренером и бойцами СКА, что-то оживленно обсуждающие. Самая гниль тут собралась. Аж аппетит пропал.

Я вспомнил свою победу на беспредельных боях, отвратное ощущение жалкого раба, на потеху патрициям приглашенного на пир, и пожалел Олега авансом. Ведь если Борецкий падлюка и карьерист, то Олег — просто дурачок. Вылетит из милиции, то есть из системы со всеми ее льготами и социальными гарантиями, откуда, кстати, Барик не собирается вылетать, и будет потом всю жизнь кувыркаться и подмахивать, а закончит каким-нибудь вышибалой на рынке или алкашом Димоном-Демоном на беспредельных турнирах.

Доев, Витаутович подозвал официанта, картой оплатил озвученный счет, от моего взноса отмахнулся и добавил чаевыми.

Мы вышли в холл. На этот раз там было попросторнее, только у гардеробной роились люди — спортсмены, что вылетели, и их болельщики.

Арена преобразилась до неузнаваемости: на маты постелили белоснежное мерцающее полотно с 3D эффектом. Если на него смотреть сверху, наверное, будут видны сугробы. Из разных концов зала к клетке вели синяя и красная дорожки. Все выступающие поверхности украшали мишурой, в зале установили три натуральные елки, которые наряжали помощники и помощницы. На потолок натягивали белую мерцающую сеть со свисающими снежинками.

Сегодня же Новый год! Но не чувствуется — какое может быть новогоднее настроение, когда непонятно, что тебя ждет в следующую секунду: нож под ребро или кислотой в глаза. Да-да, я и такому не удивился бы.

— Хм-м-м, — прогудел Лев Витаутович и добавил: — Васютин.

Я глянул туда же, куда и он — на огромный экран, где высветилась таблица участников, похожая на расписание вылетающих рейсов в международном аэропорту. Мой бой — № 3. Имя соперника — Васютин — выделялось красным, мое — синим, намекая, в каком углу кто будет стоять.

— Васютин? — спросил я тренера. — Вроде эта фамилия уже звучала.

— Васютин, Васютин, — довольно потирая руки, ответил тренер. — Это же тот самый, который проиграл Киму. Вон он, красавец.

Тренер кивнул на проходящего неподалеку мужика. Высокий, некогда мощный, а ныне сутулый, оплывшее лицо гладко выбрито, седые волосы — аккуратно пострижены. Нос крупный, сизый, под красными глазами мешки.

— Он же вылетел! — возмутился я.

— Именно, — кивнул тренер и пошел разбираться к судьям.

Я наблюдал за ним издали, но не мог понять, зол он, обескуражен или доволен. С таким лицом только в покер играть. Наконец он пожал чью-то руку и вернулся ко мне, привалился спиной к стене и скрестил руки на груди.

— Две новости, Саня. Одна задним числом хорошая, вторая непонятная.

— А в итоге обе хреновые, — предположил я.

— Кима дисквалифицировали задним числом за неспортивное поведение. За нападение на тебя в туалете, а в третий круг отправили пятидесятилетнего морпеха Васютина.

— Ну а непонятная новость?

— Что-то здесь не так, Саня, — обеспокоено сказал Витаутыч. — Я этого Васютина знаю.

— Вы мне уже про него рассказывали. Сказали ещё, что полвека прожил, а ума не нажил.

— Вот это-то, Саша, и странно. Он же из вытрезвителей не вылезает. У кого он там выиграл в третьем круге, чтобы попасть на тебя? Ох не к добру это.

— Думайте, Васютину нечего терять, а потому он