Коэн (СИ) - Головнин

— Что ты творишь, Люциан?

— Тебя это никак не должно касаться, Крис. Мы друзья. Я устал уже тебе это объяснять.

— Дьявол… Когда же ты уже поймешь, что никто, кроме меня не будет рядом с тобой. Я прошла с тобой огонь и воду! Я была рядом, когда тебя оставила Вики, когда отец…

— Замолчи! — Люциан не выдержал и надрывисто прокричал. — Ты — жалкое подобие своего отца! Тебе было давно дано понять, что никогда тебе не быть со мной! И если ты хоть раз ещё затронешь мое прошлое, я лично выгоню тебя.

— Не утруждайся, — голос девушки дрожал. — Я сама здесь больше не останусь.

Она выскочила из казино, явно не желая, чтобы кто-то увидел её слезы. Заносчивость и высокомерие девушки привели её к отчаянным мерам. Я коснулась руки Люциана.

— Поехали отсюда.

— Куда? — спросил Люциан, повернув голову в мою сторону.

— Туда, где будем только мы.

Машина Коэна привезла нас к многоэтажному дому, где находилась квартира Люциана. Уже внутри, он устало бросил пиджак на спинку кресла, достал из холодильника белое вино и фужеры. Я же, в свою очередь, отыскала в закромах шоколадные конфеты.

Мужчина разлил по бокалам напиток и поднял бокал.

— Хочу выпить за нас. — Я села рядом с ним, боком облокотившись на спинку дивана. Звон от соприкосновения бокалов разразил комнату. Мы сделали небольшой глоток. — Не слушай, что говорила Кристи.

— Меня она не волнует. Меня волнуешь ты.

Коэн свободной рукой взял мое лицо в ладонь и легонько приблизил его. Его сладкие от вина губы коснулись моих.

— Но мы не можем идти вместе дальше, если ты будешь закрываться от меня.

— У меня и так сегодня был вечер откровений! — Он удивленно вскинул брови.

— Расскажи мне о Вики. Об отце. Я же не слепая — я вижу, как сильно задевают тебя её слова.

— Хорошо. Но сначала, давай выпьем.

Он снова наполнил бокалы вином и, чокнувшись, мы усугубили этот виноградный нектар. Опустошив ещё один бокал, Коэн посмотрел на меня. Его взгляд стал хищным и хмельным одновременно. Он забрал у меня полупустой фужер и заметно сократил расстояние между нами. Несколько сантиметров. Настолько близко, что я чувствовала сквозь нашу одежду жар, исходящий от тела мужчины. Мне самой стало душно. От этого я откинула голову назад, давая шее немного свободы от моих локонов. Но стоило только мне вернуться в прежнее положение, как мои глаза встретились с его. Наши губы соприкоснулись, оставляя где-то позади все остатки рассудка.

Его сильные руки обняли меня за талию, медленно укладывая на мягкий диван. Его губы исследовали мое лицо, спускаясь ниже. Ключицы, ложбинка между ними, плечи, грудь и ниже… Не было ничего, что осталось бы не замечено им. Добравшись до самой сокровенной зоны, он одним резким движением буквально сорвал с меня ненужную одежду, оставляя совершенно обнаженной.

— Я хочу тебя, — сорвалось с моих губ, когда тот издевательски долго изучал окрестности моего лона.

— А я хочу насладится тобой. — Он оторвался от моей точки наслаждения, губами проводя дорожку из поцелуев наверх. Его губы коснулись моих сосков и я, ахнув, выгнулась, прижимаясь ближе к любовнику. Люциан улыбнулся. Ему нравилось то, насколько мое тело было податливым от его ласк. Когда его губы наконец нашли мои, он жадно поцеловал меня, воруя мой воздух, как оголодавший бездомный ворует буханку хлеба из пекарни. Прикусив мою нижнюю челюсть, он усмехнулся, услышав мое нетерпеливое хныканье. Я была так распалена и возбуждена, что готова была набросится на него. Мне были чертовски приятны его ласки, его нежные губы, которые не оставили ни одного сантиметра на моем теле без внимания. Его руки, сжимающие мою грудь, его глаза, восхищающиеся моей красотой, несмотря на все шрамы и все мои синяки. — Ты такая нетерпеливая.

Властный, сильный и чертовски сексуальный мужчина навис надо мной. Его пьянящие губы страстно впились в мои, когда его сильная ладонь раздвинула мои ноги. Он погладил внутреннюю сторону моего бедра, задевая точку G. Я ахнула, вильнув бедрами, буквально умоляя наполнить меня собой. Я хотела его. Я безумно хотела стать еще ближе, понять насколько идеально совместимы наши тела. Я хотела чувствовать его любовь всем телом, быть его, даже если и сейчас я принадлежала только ему.

Он вошел в меня. Я дернулась, а он остановился, не переставая меня целовать. Дав немного привыкнуть, медленными и осторожными движениями он начал двигаться. Его сбивчивое дыхание в унисон с моими стонами заполняли квартиру. Звезды, которые становились все ярче и ярче с каждым толчком мужчины, приближали меня к яркому оргазму. Я стонала, извивалась в его руках, просила большего, а Люциан не переставал что-то невнятно бормотать, прижимаясь губами к моей груди. В какой-то момент, он прикусил мой сосок, и я вскрикнула. Смесь легкой боли и удовольствия наполнили мое тело, я была на грани. Сейчас было неважным все, что произошло с нами. Сейчас был только огонь, воспламенившийся одним касанием и, вероятнее всего, который никогда не потухнет. Мне было мало. Мне было чертовски его мало.

Его движения стали жестче. Он развернул меня животом вниз, заставляя приподняться на локтях. Его руки, словно поводок, держали мои волосы, из-за чего я опрокинула голову назад. Стоны. Много стонов. Он двигался то в бешеном ритме, то ненадолго замедлялся, оставляя на моей спине дорожку из поцелуев. Я, не в силах терпеть его издевательства, сама стала извиваться и двигаться так, как нужно было мне, за что получила звонкий шлепок по ягодице. Мое тело жаждало его и с удовольствием принимало все прикосновения этого мужчины.

— Т-с-с, — Люциан зажал мой рот рукой и резко ускорился. Я кричала, двигаясь вместе с мужчиной в одном темпе. Его стоны превращались в рычание. Что-то пещерное и нетерпеливое проявлялось в химии между нами двумя. Его грубость так несуразно разделяла границы с нежностью, создавая остроту ощущений. Это был не просто секс между нами, — это была целая пьесса, написанная нашей жизнью. И сейчас она подходила к кульминации, когда наши голоса смешались в один поток, когда те самые звезды в моих глазах сияли так ярко, что я упала грудью на подушки и кричала его имя, что он сам, не рассчитывая силу цеплялся за мои ягодицы, как за спасательный круг.

— Ну же, милая, — нежные слова, произнесенные с грубой интонацией. Это было последней каплей. Мое тело забилось в конвульсиях, крик наслаждения заполнил комнату, и я обмякла. Сдерживаться было бессмысленно — настолько хорошо мне было