Печать Индиго. Дочь Сварога - Арина Теплова

месте, несчастно глядя на все происходящее. Он не замечал ее. Девушка вытянула вперед руку, пытаясь нащупать его энергию, и неожиданно почувствовала, как тело Кристиана пронзают тысячи сильных потоков яростной жгучей энергии, которые впивались сильными ударами в тело молодого человека. Его аура, насыщенно фиолетовая, странно мерцала, то пропадая, то появляясь вновь. Слава отметила, что в те моменты, когда энергия пропадает — молодой человек корчится от боли. Она поняла, что мужа сотрясает какая-то неведомая странная болезнь, мучающая спазмами его тело.

Подчиняясь стремительному порыву, она кинулась к Кристиану. Упав перед ним на колени и обхватив ладошками виски молодого человека, Слава устремила светлый сильный поток целительной энергии ему навстречу. Она ощущала, как тело молодого человека дико сотрясается от сильных конвульсий и, сосредоточившись сильнее, направила поток своей энергии прямо в его сущность. Фон Ремберг не замечал ее присутствия и, закрыв глаза и стиснув зубы, неистово пытался обуздать свою боль. Спазмы следовали один за другим, и лишь на краткие моменты невыносимая мука чуть отступала. В эти мгновения Кристиан невольно замирал, не открывая глаз, и так и стоя на четвереньках, подобно животному, пытался отдышаться и передохнуть, ожидая очередного невыносимого терзания.

Слава стояла на коленях около него, сжимая его виски ладонями и вливая в него свою энергию. Уже через некоторое время она начала замечать, что приступы у фон Ремберга стали менее интенсивными, а через несколько минут почти прекратились. Именно в эти мгновения, молодой человек, как будто опомнившись и, видимо, ощущая что-то неладное, открыл затуманенные болью глаза и увидел Славу, стоявшую перед ним на коленях на ледяном полу.

— Что вы делаете? — прохрипел он, приподняв голову и вперившись взглядом в лицо девушки, которые было перед ним, диким, ничего непонимающим взором. — Зачем вы здесь? Убирайтесь немедля!

Он яростно скинул ее руки со своих висков, и тут же его тело вновь пронзила невыносимая жуткая боль, словно его заживо сжигали на костре. Он заскрежетал зубами от невыносимой муки и содрнулся в судороге всем телом. Однако девушка не отошла, вновь приложила ладони к вискам молодого человека и начала вливать в его существо целительную энергию, до крайности сосредоточившись. Она видела, что у Кристиана нет сил сопротивляться, так как все его большое тело сотрясалось в диких конвульсиях и лишь из последних сил он стоял на четвереньках и удерживал себя в сознании. Через несколько мгновений Слава ощутила, как тело фон Ремберга перестало дергаться, и он замер, удивленно устремив в ее лицо свой яркий фиолетовый взор, явно не веря в то, что она действительно может успокоить его боль.

— Я не уйду, — тихо твердо сказала девушка. — Я вижу, что вам легче от моих рук.

Она сильнее прижала ладони к его вискам, видя, как его сильно мерцающая до того аура начала постепенно успокаиваться и уже равномерно наполнила все члены молодого человека и потекла спокойно и умиротворенно по его существу.

Ощущая, что руки девушки вливают в него энергию, которая снимает спазмы, Кристиан замер и чуть прикрыл глаза, невольно наслаждаясь неожиданной передышкой в страданиях. Несколько минут он не мог ни о чем думать, как только о том, что боли нет, и его тело перестало гореть адским огнем, который как будто заживо сжигал его нутро и кожу. Он так и стоял, замерев на четвереньках, и лишь глубоко дышал, пытаясь восстановить дыхание. Девушка сидела перед ним на коленях, а ее руки ласково давили на голову молодого человека. Она так же чуть прикрыла глаза, настойчиво вливая в него жизненные силы.

Спустя некоторое время ясное сознание стало возвращаться к Кристиану вместе со способностью здраво оценивать окружающую действительность. Он понимал, как его поза унизительна, и девушка видит его, бесстрашного, жесткого фон Ремберга в таком удрученном положении, как беспомощного зверя, которого раздирают жуткие мучения. Но отчего-то ему было все равно, ибо от ее рук перетекало живительное, почти неосязаемое тепло, которое наполняло его тело и не давало болям вернуться. Он чуть приподнял голову, и его мутный болезненный взор уперся в золотые полные нежности глаза Славы. Кристиан чувствовал, что готов стоять так вечно, только бы эти жуткие мучения не вернулись более. Он видел каждую янтарную прожилку в огромных золотых очах девушки, темно-коричневые густые ресницы, обрамляющие ее глаза, и инстинктивно ощущал, что она друг, что она хочет помочь ему и потому находится здесь и уменьшает его невыносимую боль.

Прошло около четверти часа, и он ощутил, что боли ушли. Он тяжело приподнялся и устало сел на пол. Девушка невольно отстранилась от него, опустив руки. Взор фон Ремберга метнулся на часы, которые составляли убогое убранство округой комнаты, и отметил, что боли должны были продолжиться еще четверть часа. Он вновь перевел на нее ошарашенный взор, осознавая, что ей как-то удалось избавить его от диких мук.

— Как вы это сделали? — удивился он.

Но вдруг вновь ощутил нестерпимое мучение, накрывшее его существо яростной энергетической бьющей волной. Дернулся, и лицо его исказилось мукой. Слава мгновенно все поняла, проворно бросилась к нему и, вновь присев рядом с ним на колени, положила руки на виски Кристиана. Уже через миг боль утихла, и фон Ремберг вымученно улыбнулся ей и выдохнул:

— Благодарю…

Немного опешив от искренней улыбки, которая появилась на его бледном лице, Слава отметила, что еще никогда не видела, чтобы муж улыбался. Его лицо разгладилось, и он показался ей невозможно красивым. Он так и сидел на каменном полу, вытянув длинные ноги вперед. Неожиданно руки молодого человека обвились вокруг ее талии, и он проворно усадил Славу к себе на колени.

— Я думаю, так будет лучше, — объяснил он. — Иначе застудитесь, пол ледяной.

Она улыбнулась ему в ответ, чуть сильнее притиснувшись к нему телом и так и не убирая ладоней от его висков.

— У вас устали руки? — спросил он тихо.

— Нет, совсем нет. Главное, вам стало легче, Кристиан, — пролепетала она.

— И впрямь. Не знаю, как вам это удается, майн херц. Но боли почти нет. Я лишь чувствую небольшую ноющую вибрацию в голове, — переводя дух от очередного теперь уже терпимого приступа, произнес фон Ремберг.

— Я умею исцелять