Спецнужды и спецслужбы - Геннадий Водолеев

Конечно, это не снимет всех подозрений, но позволит изменить квалификацию вашей персоны с категориями «опасного врага» на более нейтральную — «неблагонадёжен». Что грозит, возможно, лишь задержками в карьерном продвижении, в получении наград, поощрений, блокирует размещение портрета на «Доске почёта» или чего-то в этом роде. Но остановит, возможно, продвижение процесса к тому, что появится ваша фотография на стендах под популярным брендом «Их разыскивает милиция».

Даже в самих спецслужбах опытные разведчики (шпионы, то есть) рекомендуют своим молодым соратникам не демонстрировать без нужды коллегам, из наружного наблюдения контрразведки страны пребывания своё мастерство в способности «отрываться от хвоста»: неуважительное, дерзкое поведение к коллегам, занятым рутинной работой, почти обязательно обернётся их усилиями в какие-либо крупные неприятности. По простой причине — разведчики уязвимы для контрразведок в не меньшей степени, чем черепахи перед охотниками за деликатесами.

Ну, а подвизаясь на поприще критики политического режима и его лидеров, нелишне не упускать из виду традиционную «технологию», по которой развиваются почти все бытовые конфликты, когда за брань, словесное оскорбление можно не только быть изрядно избитым, но даже основательно изуродованным, получить ножевые ранения.

Думать, что «вожди» и «вождята» режима менее обидчивы и охочи «набить морду лица» критику — впадать в недопустимое заблуждение. Из которого обязательно выведут — возможности и ресурсы у политиков всегда весьма впечатляющи, намного превосходят возможности даже чемпионов мира по боксу или карате. Лучше всего для этой функции пригодны как раз спецслужбы.

Это вовсе не означает, что от критики и поношений политиков надлежит отказаться или уехать для этого в Лондон, Париж или Пекин под крылышко тамошних спецслужб. Достаточно не утрачивать чувства меры, держаться некоторого такта.

Если вы, к примеру, будете утверждать в своих выступлениях или публикациях, что нынешний глава правительства, государства в бытность студентом занимался онанизмом, — подпишите себе смертный приговор. И поделом: поносный язык враг собственной шее был во все времена. Даже если такое утверждение правдиво, оно не умаляет ни в чём вельможу, как государственного деятеля, но изобличает «разоблачителя», как мелкого пакостника, пытающегося стать очень крупным.

Но если указать правителям на их управленческую немощь и мировоззренческую несостоятельность, сославшись при этом на учение Франца Голье, Гоббса или иную классическую именитость, то даже самая жестокая, беспощадная и вполне обоснованная критика (единственно полезная) на фоне исторических, эпохальных имён будет воспринята самими критикуемыми даже с некоторой гордостью.

Несмотря на то, что, за редким исключением, политики не знают сути, смысла учений, к которым апеллируют их критики (помощники, конечно, кратенько им сообщат общий смысл), они вполне обоснованно увидят здесь прежде всего признание самих себя в качестве фигур исторического масштаба, а потому не только не будут преследовать критикующего, но ещё исподволь поспешествуют распространению его публикаций. И делу от этого больше пользы: люди знающие получат в своё распоряжение изложенные автором критики разумные аргументы и те хоть в какой-то мере будут работать на пользу общества — как и хотелось и мыслилось их «создателю».

Приёмы же критики, связанные с чьими-либо личностными ущербами, о которых упоминалось выше, хороши только в тех случаях, когда возникла настоятельная необходимость привести какую-то сильную особь в крайнюю ярость — до полного безрассудства. Чтоб легче в таком состоянии его было нокаутировать кому-то из его давних, хорошо экипированных, подготовленных и равных по «весовой категории» врагов.

Критику же в такой ситуации отводится только роль крыловской Моськи в качестве провокатора. Вполне по ситуации, воспроизводимой анекдотом, когда в ночном переулке к прилично одетому прохожему подходит небольшой пацан и предлагает отдать ему пиджак. Когда же возмущённый гражданин пытается дать маленькому наглецу пинок под зад, из-за угла вываливаются два громилы и «просят» его: «Не обижай ребенка, отдай ему пиджак!».

Но личных рисков в таких ситуациях критик-провокатор не несёт, так как является только составляющей какой-либо боеспособной, целеустремлённой на добычу кодлы, а потому вполне защищён её сплочённой впечатляющей силой. Даже если целые спецслужбы будут стараться его «достать». Как это и происходит, когда кого-то из видных политиков «дразнят» масоны, оппоненты из мощных политических партий, представляющих крупный капитал и т. п.

Весьма полезно также для собственного здоровья и безопасности, занимаясь критикой политического режима, своё стремление подточить опоры «антинародного режима» не переносить на сокрушение опор государства и общества в целом. По известному афоризму нашего именитого соотечественника — философа Зиновьева: «Целились в КПСС — попали опять в Россию».

По простой и понятной причине — в спецслужбах также попадаются люди думающие и настроенные патриотично. И если таковые критикующие только политика могут «прессовать» вполне формально и снисходительно, щадяще, то врага Отечества вполне могут и покалечить, причём основательно. И винить в том надлежит пострадавшим прежде всего себя, а не «проклятый царизм»: со слабой головёнкой дразнить сильных и злобных зверей или ворошить осиные гнёзда — всегда себе в убыток.

Неприятие большей части карательных функций спецслужб отнюдь не исключает необходимости и целесообразности сотрудничать с ними по отдельным вопросам. К примеру, если человек стал невольным свидетелем криминального политического убийства, запомнил, опознал некоторых его исполнителей, запомнил номера и марки их автомобилей и что-то ещё существенное, гражданский и человеческий долг повелевают помочь раскрытию преступления и привлечению к уголовной или иной ответственности его заказчиков и организаторов.

Но даже в такой вполне очевидной, понятной ситуации на контакт со спецслужбами надо идти с соблюдением ряда вполне обоснованных предосторожностей. Исходя хотя бы из того опасения, что не факт, что сотрудники самой спецслужбы не имеют к событию какого-то отношения. Буде таковое имело место — судьба самого этого уже опасного свидетеля становится незавидной.

Раз «бережённого — Бог бережёт», то лучше всего по крайней мере, предварительно посоветоваться с кем-либо из близких родственников, служащих в органах госбезопасности. Которые одни только могут более-менее безопасно для свидетеля из собственной родни передать информацию так, чтобы и на всех последующих стадиях после следствия, жизни источника информации угрозы не возникло, или она была бы не чрезмерной. Если многоопытный специалист посоветует не лезть в это дело и забыть всё, что видел, пренебрегать таким предложением категорически не рекомендуется.

При отсутствии возможности посоветоваться с проверенным давним другом, действовать надлежит иначе. Информацию лучше изложить письменно, не прибегая к помощи домашних технических устройств, и отправить спецслужбам в несколько адресов. Ни в коем случае не опускать письма в почтовые ящики, где могут быть установлены камеры наблюдения, не оставлять на конвертах и на вложениях своих отпечатков пальцев. И уж, тем более, в последующее после отправки корреспонденции время не проявлять абсолютно никакой заинтересованности — никаким способами, ни в каких местах — о характере реакции «адресатов» на отправление.

Не следует каким-то образом реагировать на «случайные» разговоры по теме: в спецслужбах работают и умелые, и умные люди, способные достаточно точно очертить довольно узкий круг «подозреваемых» в отправлении информации и организовать вполне грамотное «тестирование» людей из «списка». В набор же адресатов для рассылки целесообразно включить районное, городское подразделение органов госбезопасности, добавить сюда и их центральное ведомство. Только в «центр» лучше отсылать документ не из своего города — местные «особисты» стараются этот канал контролировать, чтоб было меньше для них неприятных неожиданностей.

Самый оптимальный способ поддержания нормальных отношений с доброкачественными сотрудниками спецслужб — дружить с кем-либо из давних школьных, студенческих приятелей, избравших себе такую жизненную стезю. Или с их проверенными и надёжными друзьями по ремеслу. Не позволяя при этом передавать себя в качестве «друга» по наследству каким-то новым сотрудникам — сразу происходит переход в новое, худшее качество.

Ещё лучше, если при длительных дружеских отношениях не будет обращений за помощью спецслужб, а дело ограничится совместными баньками, рыбалками, семейными торжествами. При душевной расположенности к специфической деятельности органов госбезопасности, не следует чураться возможностей поступить к ним на службу: если это ремесло оставить только для людей с задатками недостойных, малодуховных, нравственно нещепетильных, то любое общество об этом в определённый срок горько пожалеет, хлебнув полной мерой лиха от своих неукротимых «бойцов невидимого фронта», которых не держит ни нравственная, ни духовная узда.