Бордель: Когда зайдёт солнце (СИ) - "Lion_official"

- Можно пакетик грецких орехов? – зашуршали банкноты, она достала два доллара и подала пожилой женщине, после улыбнувшись.

- Мы могли бы сходить в кафе, раз ты голодна, - подметил он.

- Это не для меня. Я люблю парк за то, что тут куча белочек. В детстве мы с мамой часто их подкармливали. Пойдём.

- Тереза, может, сначала поговорим, а потом с белочками поиграем? – конечно, ему не хотелось размусоливать и растягивать напряжение до опасного предела.

- Хорошо, - они наконец ступили на территорию парка, - Сядем на ту скамейку и поговорим, - указала на одну из ряда, куда теперь был взят путь.

Всего за секунду в зелёных глазах она увидела отчаяние, которое не принадлежало ей, было в нём что-то пугающее. Будто смотришь на потерянного человека, девушка задалась вопросом: неужели волнуется из-за разговора? Гарри и Тереза сели на скамейку, получилось слишком близко, их бёдра плотно соприкасались, но никто не отодвинулся. Разные полюса магнитов прилипли друг к другу.

- Ты можешь задать любые вопросы. Я постараюсь ответить, - мужчина якобы расслабленно откинулся на спинку скамейки и по-хозяйски положил руку на её плечи.

- У тебя есть дочь… – беседу было невозможно начать, - Как её зовут?

- Ханна, ей всего три года. – Вроде говорил спокойно, не скрывал правды.

- Почему ты привёл её тем утром? – задала другой вопрос.

- Тереза, она совсем маленькая, мне очень трудно оставлять её одну дома, потому что она начинает плакать и проситься к отцу. Как и тем утром, мне позвонила няня и сказала, что Ханна расплакалась, тебя разбудить я не мог, поэтому выход был один.

- А… – она осмелилась спросить то, о чём думала всё это время, - А как же её мама?

Изумруды строго обратились в ответ, как будто остерегая, будто намекая, что не стоит лезть на запретную территорию. Но… По-другому никак нельзя.

- Я женился на ней, когда мне было ещё двадцать три года. Был молод, думал, что брак – это не так уж и сложно. Деньги быстро вошли в мою жизнь, казалось, будто горы по плечу и море по колено. В итоге мы сыграли пышную свадьбу, не прошло и года, как она забеременела. – Неохотно, но рассказ раскрывал его тайну, к сожалению, которая была не первая, и не последняя, - Я тебе уже говорил, что с деньгами и славой в мой мир вошли и другие вещи. Например, ненависть. После родов её социальные сети переполнились сообщениями, что ей надо похудеть, что она жирная, и тут я потерял её. Она перестала кушать, отказывалась проходить лечение, пока не перешла опасную границу. Вес стал минимальным, фатально минимальным. – Гарри сгорбился, упёрся локтями в колени и почти отказался от продолжения рассказа. Но конец подошёл быстрее, чем казалось, - Она умерла.

Между ними образовалось натянутое молчание. Физически темноволосая прочувствовала его боль, но накал в атмосфере пропал. Пытаясь вырвать из него правду, она не представляла цену. И ей она оказалась не по зубам. Моментально раскололся ледник недоверия, чувства пробились наружу. Ему больно, что видно невооружённым глазом, значит, боль передавалась по воздуху и ей. Наклонилась вперёд, но побоялась сразу прикоснуться, поэтому первым делом уткнулась коленками в его бедро, и он сильнее осунулся.

Это была не жалость, а сожаление, что разговор начался и закончился так напряжённо. Всё! Не выдержала! Тереза резко прижалась к сильной, мускулистой спине, опустила нос в тёплую спортивную кофту и расстроенно прикрыла глаза. В полной тишине парка, где не было ни единой души, они соединились в немом объятии. Своими неумелыми ручками, сжимавшими грудь, темноволосая передавала своё тепло, свою поддержку. Пусть он не говорит, что тема неприятна, скрывает настоящую боль от потери любимого человека, делает вид, будто всё в порядке, как и прочие люди этого мира. А она всё равно увидела, всё равно поймала тонкую нотку страдания в таком на вид сильном мужчине.

Они просидели в этом немом объятии где-то десять минут: Гарри разглядывал её ножки, закинутые на его колено, она вдыхала самый прелестный аромат тела мужчины, в которого влюбилась.

- Знаешь, - нарушила тишину и следом заглянула в его лицо, - Раз ты настолько честен со мной, я тоже должна кое-что тебе сказать… – и эта идея показалась ей отвратительной, но Гарри так не вовремя ухватился за произнесённое. Кудрявая голова повернулся вполоборота, между лицами всего пара сантиметров, но зелёные глаза наплевали на рамки в который раз.

- Что-то случилось, Тереза? – он обеспокоился, не в силах предугадать будущее.

- Моя мама сильно болеет, и те деньги я просила на лечение ей. Если эта информация важна так же, как и мне новость о твоей дочке, я не хочу скрывать…

- Важна, - уверенно покачал головой, - Расскажи мне свою историю. Как она?

- Врачи говорят, что среди людей её возраста эта болезнь распространённая. Диагноз: Прогрессивный паралич, - лицо мужчины сразу изменилось, он озадачился, - В общем, это болезнь связана с нарушением психической деятельности. Результат болезни, если не лечить, плачевный: слабоумие, деменция, умственная отсталость, поражение мозга, смерть. Она на второй стадии из трёх, поэтому я просила денег. Это… Это…

- Хей, - зеленоглазый уловил панику в словах девочки, нежно положил руку на её лицо, пальцами накрыл левый глаз, не дав слезам спуститься вдоль красивой фарфоровой кожи, - Всё будет хорошо, она ведь лечится. Я попробую связаться с лучшими докторами страны, узнаю насчёт лучшего лечения, только не плачь.

Серые глаза болезненно прикрылись, но на ресницы попала маленькая хрустальная слезинка, Тереза интуитивно прижалась к его тёплой ладони, которая была крепче любого щита, которая не позволит ранить её ещё сильнее. Сказать вслух, признаться ему в том, что она каждый день в себе закапывает, было невыносимо.

- Давай покормим белочек? – с ума сводящие глаза приоткрылись, голосочек нежный и обращается именно к нему, - Не зря же я купила орешки.

- Тереза, я не вижу ни одной тут белки, - усмехнулся, обнажая белые зубы.

- Включи своё воображение и иди за мной, - следы слёз простыли, и она потянула мужчину за собой. Идиллия захватила их, но неизвестно, как долго?

Парочка, не отлипая друг от друга, пошла вглубь небольшого леса, она искала знакомое дерево, на котором живёт больше всего белок. Остановились около старого дуба, где на вид никого из животных не было. Недоверчиво зелёные глаза обратились к темноволосой, но она не унывала: насыпав немного орешек на ладошку, постучала по коре дерева и быстро подняла голову вверх.

- Вон! Смотри! – яро зашептала, боясь спугнуть первого маленького гостя, который, стараясь разведать ситуацию, сел на веточку в двух метрах над их головами.

- Не могу поверить, что ты призвала белок, - он коснулся её острого подбородка, поворачивая слегка вправо, где уже несколько зверят подкрадывались к ним.

- Их призвала еда, а не я. Насыпай и себе, покорми голодных белочек. – К ней на ручку прыгнула одна маленькая, но хитрая красавица, которая и вызвала искреннюю улыбку, - Привет, малышка… – отвлекаясь от Гарри, Тереза начала разглядывать белку, пока мужчина приманивал к себе, не понимая, почему они липнуть только к ней. Причём все! Зверята первыми обнюхивали её, а затем недоверчиво косились на второго человека с орешками.

В итоге она была облеплена белочками, которые зарывались в её волосах, ползали вдоль рук туда-сюда. Они вызывали улыбку и даже смех.

- Ты похожа на диснеевскую принцессу, которая призвала всех лесных животных, - скормив все свои орешки зверям, Гарри внимательно наблюдал за милой картиной.

- Я не хотела призывать лесных животных, а просто немного отвлечь тебя… – темноволосая высадила всех белок обратно на дерево, как только орешки закончились.

- Меня можно отвлечь по-другому, - шатен прикусил нижнюю губу, а затем сделал роковой, но такой нужный шаг, - Мы ведь помирились? – глаза блеснули знакомым огнём, и всё полетело в бездну, где они чаще и чаще оказываются.

Он набросился на неё, когда ощутил привкус победы, когда она качнула головой, когда сдалась и перестала бороться с естественным, природным притяжением. Губы, скучающие по друг другу, восстановили потерянный контакт, и разум у обоих сотрясся в ярчайшем поцелуе. Мужчина зажал её темноволосую головку в своём локтевом изгибе, телом вдавил в жёсткую кору дерева, а губы продолжал сминать своими.