Барышня-воровка (сборник) - Светлана Алешина

Едва сыщица перевела дух после этой встречи, как нос к носу столкнулась с Казимиром Измайловичем. В шортах и рубашке типа сафари выглядел он довольно нелепо. В руках у него было пластмассовое ведерко и спиннинг.

— Боже мой, детка, что случилось? — воскликнул он, заметив Сонину перепачканную одежду.

— Убирала в погребе, — отозвалась Софья и, не задерживаясь, прошмыгнула мимо, решив не дожидаться непристойных предложений или ненужных вопросов.

В довершение всех испытаний у дверей своей комнаты Соня столкнулась с Антониной.

— Я тебя целый час по всему дому ищу! Скоро уже на стол накрывать, ужин у нас всегда в одно и то же время, а ты…

Только тут она обратила внимание на то, как выглядит Соня.

— Батюшки, что с тобой случилось?! — вскрикнула она, хлопнув своими пухленькими ручками. — Где ты была? Пойдем со мной, срочно нужно яиц из курятника принести, а заодно голубям корма насыпать. Я покажу тебе, где у нас птицефабрика домашняя. У нас тут все как в настоящей деревне — и курочки, и поросята, и лошадки.

— Я потом расскажу, где была! Сейчас я переоденусь и приду тебе помогать, — перебила ее Соня и захлопнула дверь своей комнаты. Пока она примет душ и переоденется, придумает какую-нибудь правдоподобную историю.

Рассказывать ничего не пришлось. Тоня повела ее в курятник. Он был расположен за домом, в хозяйственной части. Постройку закрывал ряд высоких яблоневых деревьев.

— Ну и где ваши куры? И голуби? — спросила Соня.

— Куры разбрелись, а голуби у нас на чердаке, — пояснила Тоня. — Я сама редко туда поднимаюсь, не пушинка все-таки. А ты — шустрая, молодая, в два счета поднимешься! Вон лестница. Возьми вот пакет с кормом, подсыпешь им.

Соня подошла к лестнице, ведущей на чердак, взялась за перекладину и остановилась. После недавнего спуска с крыши подниматься на высоту было не очень приятно.

— Тонь, а лестница крепкая? Не упадет? — поинтересовалась она.

— Нет, не упадет, она в землю врыта! Ничего здесь страшного нет, поднимайся.

— А там крыс нет?

— Соня, у меня времени в обрез! Мне из дому позвонили, у них там что-то случилось… Если боишься, давай я полезу сама! — отозвалась Антонина.

— Да не боюсь я. Только давай вместе? Вдруг я что-нибудь не так сделаю. И вообще, у меня… это… Как там ее, боязнь высоты! Вдруг сознание потеря?

Антонина махнула рукой, спорить ей было некогда. Она ловко взялась за перекладину и как заправский альпинист стала подниматься.

Соня взяла себя в руки и, сделав глубокий вдох, последовала ее примеру. Раздражать Антонину не следовало, она могла бы пожаловаться Анжелике на то, что горничная постоянно где-то болтается, вместо того чтобы заниматься выполнением своих непосредственных обязанностей.

На чердаке, вопреки ее представлениям, было тихо и светло. Никаких крыс, никаких ужасов. Голуби были совершенно домашние и реагировали на людей абсолютно спокойно. Солнечные лучи, падающие в слуховое окно, освещали чердак, словно электрическая лампочка. Пахло березой, и Соня увидела в углу несколько десятков веников, подвешенных к потолку.

— А это зачем? — удивилась она.

— Как «зачем»? У нас на заднем дворе настоящая банька. Правда, мы давно ее не топили. Хозяин, между прочим, даром что грек, обожал русскую баню! Банька, веничек, квасок или водочка с огурчиком…

Антонина высыпала голубиный корм в специальный ящик.

— Все? Будем спускаться, а то у меня, кажется, начинается…

Антонина озабоченно посмотрела на нее:

— Как же ты спускаться будешь?

— Ничего, я глаза закрою и осторожненько, — отозвалась Соня, становясь на первую ступеньку. Через минуту она уже стояла на земле.

— Теперь в курятник, — скомандовала Антонина.

Соня держала ведро, Антонина доставала яйца.

В двух последних насестах не оказалось ни одного.

— Странно, ни яиц, ни скорлупок. Будто кто-то таскает. Третий раз замечаю, то с того конца, то с другого конца насесты пустые… Что за зверюга жрет? — задумчиво произнесла Тоня. — Главное, сколько раз капкан ставила, никто не попался. Хитрая зверюга.

Соне сразу же стало неуютно, в каждом углу замерещились злобные крысиные глазки, шуршание хвостов и противное попискивание.

Пока они готовили ужин, Соня так и не придумала, как объяснить Антонине, что с ней приключилось. Ей повезло, что та была занята ужином, а после ей срочно понадобилось навестить родственников.

Глава 4

Весь вечер Соню не отпускало дурное предчувствие. Ей казалось, что над домом Анжелики нависла грозовая туча. Чем больше она находилась в этом доме, тем больше убеждалась в том, что Анжелике грозит опасность.

Аврора Сократовна и Диана даже не скрывали своего неприязненного отношения к хозяйке. Казимир Измайлович, внешне любезный, следил за каждым движением Анжелики холодными глазами, словно кобра перед смертельным прыжком. Оставалось разобраться с Игорем, который все никак не возвращался из города.

К ужину все, за исключением Никиты, спустились в вечерних туалетах. Аврора — в дорогом, но довольно безвкусном платье, с оголенными жирными плечами. Диана — в бледно-розовом, совершенно не подходящим по цвету к ее бледному лицу. Платье казалось снятым с чужого плеча. Скорее всего, с Анжеликиного. Казимир Измайлович предстал перед публикой в безупречном костюме, при галстуке и в белоснежной рубашке. Лариса — в кружевном ярко-красном платье, скорее напоминающем нижнее белье, с вызывающим декольте, обнажавшим упругую грудь.

Ее наряд тут же оценила «по достоинству» Нина, процитировав кого-то из великих: «Трудно было сказать, для чего она оделась: для оперы или для операции».

— Скорее уж разделась, — пробормотала Аврора Сократовна, поджав губы.

За Ларису сразу же вступился Никита:

— Аврора Сократовна, по-моему, у Ларчика замечательный вкус! Если есть что показывать, нужно показывать. Между прочим, искусство должно принадлежать народу.

— Мерси, — хихикнула Лариса, обнажая свои идеальные ровные белые зубы. — Анжелика, а ты как относишься к моей новой тряпочке? По-моему, ты одна ничего не сказала? — обратилась девушка к до сих пор молчавшей хозяйке.

Анжелика, сосредоточенно ковырявшаяся в полупустой тарелке вилкой, казалось, не услышала обращения.

За столом воцарилось неловкое молчание, все обратили на нее внимание. Соне тоже показалось, что хозяйка чем-то расстроена. Она была бледнее обычного, в ее прическе и одежде ощущалась какая-то небрежность.

Почувствовав на себе пристальные взгляды гостей, Анжелика подняла голову и, улыбнувшись через силу, пробормотала невпопад:

— Спасибо, и вам приятного аппетита…

Все переглянулись, Казимир Измайлович кашлянул и осторожно спросил:

— Анжелика, что-то случилось?

— Что-то? Вы же все равно мне не верите, — дрожащим голосом произнесла она. — Вы все считаете меня сумасшедшей, а мне опять сегодня звонили! Несколько дней не было звонков, а сейчас снова. Вы, наверное, поверите только тогда, когда этот человек меня убьет… Вы все хотите моей смерти!

— Деточка, — вступила Аврора Сократовна, изображая на лице сочувственную улыбку, — это просто нервы. У меня есть один знакомый доктор, он тебе обязательно поможет. Он творит чудеса. У тебя просто нервный срыв. Дианочка, помнишь Марью Алексеевну? У нее после смерти мужа были проблемы с родственниками по завещанию. Она хотела скрыть последнюю волю мужа, но ее мучила совесть. Даже чуть руки на себя не наложила, ей все казалось, что к ней призрак умершего приходит! Доктор посоветовал ей поступить по совести — и все прошло.

— Мне не является призрак покойного мужа, и совесть моя в порядке, — отчетливо произнесла Анжелика. — Мне просто звонит какой-то мерзавец и грозится убить! Извините, у меня что-то пропал аппетит и голова разболелась.

С этими словами она поднялась из-за стола и вышла из комнаты.

— Аврора Сократовна, не кажется ли вам, что вы ведете себя по-свински? — в лоб спросила Лариса.

— А что, разве я не права? Анжелочке нужен доктор! Лично меня беспокоит ее состояние, в отличие от вас. Мы-то знаем, Лариса, почему вы болтаетесь здесь целыми сутками, — огрызнулась женщина. — Видимо, плохо ты Аристотеля ублажала, если он тебе даже квартиры собственной не оставил, — хмыкнула она.

«Вот это да, Лариса была любовницей Анжеликиного мужа!» — пронеслось в голове Сони. Она вполне могла затаить обиду на Анжелику и… Додумать Соня не успела. Не дожидаясь продолжения слов Драконихи, красотка схватила бокал с вином и плеснула его в сторону старой склочницы. Брызги попали и на Диану с Казимиром Измайловичем.

— Публичная девка! — взвизгнула Дракониха и выплеснула на Ларису из фарфорового соусника густую кроваво-красную массу.