Уроки вежливости для адвоката - Вера Эпингер

опустил руки с поясницы на ягодицы, чуть сжал мышцы, чем вызвал у меня стон. Он играл со мной, наслаждался моим телом, позволяя мне чувствовать силу его возбуждения, упирающегося мне в живот, но даже не думал переходить к большему.

И этот самый крышесносный поцелуй в моей жизни оказался прерван телефонным звонком.

— Ответь, — выдохнула, с трудом отвернув лицо от Державина — иначе бы он даже не позволил мне сделать вдох.

— К чёрту, — глухо отозвался Максим, начиная целовать так неосмотрительно подставленную мной шею. Чуть прикусил нежную кожу и тут же провёл языком, заставляя меня задохнуться от ощущений и задрожать в предвкушении большего.

— А… ах… вдруг что-то… — стон, — важное… — нетерпеливые поцелуи спускались всё ниже и ниже, практически дошли до ярко-жёлтой кромки топа, скрывающего грудь, и вдруг исчезли вовсе. Распахнула глаза, уставившись на Державина взглядом, полным неудовлетворённого возбуждения и разочарования.

— Ты сама захотела, — усмехнулся он. — Идём.

Не отпуская, он потянул меня за руку на кухню, где взял со стола телефон. Я попыталась освободиться, не желая быть свидетелем разговора, но Максим предостерегающе покачал головой и, развернув меня спиной, прижал к себе.

— Да, золотце, — выдохнул он в трубку, и я чуть не задохнулась в негодовании. Золотце?! — Ты как всегда вовремя.

— Это семейное, братец, — отозвался в ответ красивый грудной женский голос. — Я надолго тебя не задержу, не беспокойся.

Громкий динамик позволял мне слышать все реплики собеседника Максима. И я почти приревновала к сестре?! Максим хмыкнул и, пользуясь моментом, вновь поцеловал меня в шею, словно считал это куда важнее телефонного разговора.

— Короче. Я встретилась с матерью.

— И?

— На вашу конторку она не претендует. Ей подавай недвижимость да деньги, так что можешь выдохнуть. Соглашение о разделе имущества она подпишет.

— Спасибо, Крис. Ты просто прелесть.

— Ой, всё, Державин. Больше не отвлекаю, — и она сама завершила вызов.

Максим тут же обнял меня двумя руками, положив голову мне на плечо. Пальцы игриво пробежались по поясу шорт и тут же оставили его в покое, спустившись ниже. Только и почувствовала, как кончиками ногтей Державин проводит по внутренней стороне бёдер, чем окончательно забивает гвозди в крышку моего гроба.

— Кристина, как обычно, нарушила все мои планы… — доверительно прошептали мне в ушко и тут же прикусили мочку.

— Максим, — задохнулась стоном и приподняла плечо, лишая Державина доступа к шее. — Подожди…

Одно моё слово подействовало на мужчину, словно ушат ледяной воды. Он позволил повернуться к нему лицом, и я увидела сонм эмоций, застывших в его глазах.

— Господи, Солнцева… — хрипло произнёс он. — Давай уже поставим точки над «и». Хватит надо мной издеваться… — он на мгновение прикрыл глаза и облизнул разбитую губу, на которой выступили капельки крови. — Я хочу, чтобы ты стала моей. Понимаешь? И если это для тебя так важно, чёрт побери… — он чуть ли не зарычал и резко отшатнулся в сторону. — Я не умею искренне говорить все эти слова… как там… чёрт. Почему, когда мне это выгодно, я могу сказать всё, что угодно, а сейчас…

Я безмолвно наблюдала за метаниями Максима, разрываясь от двух желаний: остаться на месте и выслушать или успокоить, закончив эту пытку словами. И всё же первое победило. Мне… в глубине души мне важно было услышать что-то, что бы снова дало понять: нас будет связывать не только секс.

— Будешь моей девушкой, что ли? Или как там говорят… Звучит ужасно и совсем не выражает то, что я хочу сказать…

Хватит. Я всё же не железная. Мне не хотелось думать, что это всего лишь идеальная актёрская игра, всего лишь фальшь, которая поможет достигнуть ему желаемого. И я поверила. Я поверила Максиму Державину.

— Я тебя поняла, Максим, — медленно и тихо произнесла я и, приняв невероятно сложное внутреннее решение, склонила голову на бок. От моего движения Державин замер.

Улыбнулась кривоватой улыбкой, чувствуя, как колотится в груди сердце, ощущая возбуждение, нахлынувшее от умелых ласк Максима, которое и не думало покидать моё тело. Может быть, когда-нибудь я пожалею, что сделала этот выбор:

— Иди ко мне, — практически шёпот.

Глава 16

Может ли в спальне царить приятный полумрак в самый разгар солнечного дня? Может, если все окна затянуты светонепроницаемыми темными шторами. Забудьте о том, что Женя Солнцева — разумная, думающая и рациональная девушка. Потому что от этой Жени Солнцевой во мне не осталось и следа.

Мои слова — словно катализатор, который приводит к тому, что мы оба выпускаем собственную суть из клетки. Максим рывком притягивает меня к себе, не скупясь на поцелуи. Его руки по-хозяйски исследуют моё тело, освобождая его от разом ставшей ненужной одежды. Брошенное на пол бельё будто метки на пути от гостиной до спальни.

В какой-то момент всё то, что накопилось в моей душе, вырвалось на свободу. Здесь была и злость за некогда совершенные Державиным поступки, и желание наконец-то прикоснуться к нему по-настоящему, и много что ещё. Взбудоражив собственные чувства, я не успела заметить, как потеряла контроль над собственным телом, которое сейчас желало лишь одного.

Притягивать мужчину ещё ближе к себе. Выгибаться навстречу его обжигающим поцелуям. Чувствовать его.

Мгновение — и спина опускается на мягкую кровать.

Державин, уперевшись рукой слева от меня, нависает сверху, не отводя глаз. В них я вижу всё то, о чём даже думать не могла. И от бесконечного желания сносит крышу. Сейчас, когда всё его тело напряжено, я могу наслаждаться его рельефными мышцами и выступающей ключицей.

Могу провести рукой по его щеке, впиться ногтями в кожу, царапая горло, шею, грудь, живот. Всё, до чего могу дотянуться.

Моё же тело в полной его власти. И я не препятствую, когда он хватает меня за бёдра, притягивая к себе ближе… и спустя бесконечно долгую паузу начинает двигаться во мне. От ярких ощущений вырывается стон, который Максим тут же гасит поцелуем.

— Какая же ты красивая, — шепчет Державин в промежутках между ласками. — Ты меня с ума сводишь.

Знает ли он, какую власть надо мной сейчас получил?

От его движений тело разгорается огнём, плавится, словно раскалённый металл. Где-то на грани подсознания вновь слышу хриплый, невероятный голос:

— Хочу смотреть на тебя.

Он наслаждается, видя, что творит со мной. С упоением ловит мой взгляд, вслушивается в стоны, сдержать которые выше моих сил.

Я больше не могу выдержать эту сладкую пытку. Горячая волна удовольствия нахлынула, словно цунами, заставляя выгнуться навстречу Максиму, быть ещё ближе к нему, чувствовать ещё ярче.

— Женя,