Чёрная маркиза - Олеся Луконина

…Лавка, впрочем, огнём так и не загорелась, не говоря уж о коне. Она и вправду была богатой и дорогой, судя по раззолоченной вывеске над входом и негритёнку-прислужнику, с поклоном распахнувшему дверь перед ними троими.

Хотя Дидье попытался замешкаться у порога, с кривой ухмылкой покосившись через плечо на Морана с Гриром:

— А давайте передумаем, а? Дался вам этот губернатор с его балом…

— Шагай, — лаконично отозвался Грир, — пока я тебе не помог. Или не взыскал… с толком. Болтун.

Дидье вновь смачно и уныло чертыхнулся, а Грир, едва успев скрыть улыбку, поймал искрящийся взгляд Морана.

Всё это было забавно до невозможности — и явная ревность Морана, и откровенное недовольство Дидье, не привыкшего носить что-либо, кроме своих холщовых штанов да рубахи.

Грир оглядел богато разряженные манекены и с удовольствием представил, как будет выглядеть Дидье в этих дорогих тряпках. Он абсолютно не сомневался, что самую роскошную одежду Дидье Бланшар будет носить так же непринуждённо, как и свои дырявые штаны. Чтобы это понять, достаточно был хоть раз увидеть, с какой естественной грацией он двигается — взлетая ли на мачту, отплясывая ли в трактире или почёсывая пузо блохастой корабельной шавке.

Значит, нужно было только заставить его носить эту одежду.

Грир снова перевёл взгляд на Морана. Вот уж кого не нужно было заставлять носить изысканные наряды! Капитан «Разящего» в очередной раз задумался над тем, из какой семьи вышел его канонир, и как он попал на Карибы. Благородное происхождение Морана безошибочно прочитывалось на его тонком лице, в гордой осанке, изящных манерах и в этой привычке носить богатые наряды так же естественно, как Дидье носил свои лохмотья.

Подобно Дидье Бланшару, Моран Кавалли никогда и ничего о себе не рассказывал.

Отогнав эти несвоевременные мысли, Грир небрежно снял треуголку и слегка поклонился, приветствуя хозяйку, модистку и служанку, которые воззрились на посетителей с восхищением и опаской.

Женщины были очень похожи друг на друга — пухленькие, круглолицые и светлоглазые. Грир рассеянно подумал, что они, должно быть, родственницы. Странно, что до сих пор он ни разу не посещал эту лавку.

Мягко и максимально обаятельно улыбнувшись всем трём женщинам, он проговорил:

— Позвольте вас поприветствовать, дамы. Отличное сегодня утро. Этому джентльмену, — он весело покосился на угрюмо молчавшего, как могила, Дидье, — нужен полный гардероб — начиная с шейного платка и заканчивая туфлями.

Услышав про шейный платок, Дидье сперва в очередной раз обречённо возвёл к небу, точнее, к потолку лавки, свои зелёные глазищи. А потом всё так же молча, но с помощью крайне выразительной пантомимы изобразил висельную петлю — даже язык высунул в конце этого представления, не постеснялся.

Моран позади него беззвучно затрясся от смеха, дамы смятенно округлили и без того расширившиеся глаза, а Грир интимно и грустно поведал, наклонившись к ним поближе:

— Это мой племянник, дамы, мой несчастный племянник, сын моей младшей сестры, упокой Господь её праведную душу. Бедняга глухонемой от рождения, увы.

Дидье поперхнулся от неожиданности, а Моран едва слышно застонал. Грир же печально продолжал, мысленно благословляя тот день, когда ему с подачи Морана вздумалось посетить губернаторский бал:

— Родственники до сей поры содержали его в доме призрения, ибо он совершенно необуздан, как вы могли заметить. Но теперь я самолично решил заняться его воспитанием и начать с покупки приличной одежды вместо этих… — Он сделал выразительную паузу: — Лохмотьев, что сейчас на нём. Второй мой племянник, — он перевёл скорбный и предупреждающий взгляд на Морана, ошеломлённо вытаращившего глаза, — тоже несколько не в себе, увы. Но его хотя бы одевать не надо.

Глядеть на вытянувшиеся физиономии обоих паршивцев, по коим прокатился целый шквал самых разнообразных эмоций, было чистым, незамутнённым наслаждением.

Хозяйка лавки растерянно откашлялась и пролепетала:

— Капитан…?

Грир, чуть посерьёзнев, — о Боже, да кому он тут уподобляется?! — невозмутимо пояснил:

— Вряд ли нам удастся заставить его раздеться для примерки. — Он невинно посмотрел в опасно сузившиеся глаза Дидье. — Но я верю в вашу деловую сметку, мадам, в ваш опыт и в то, что ваши прекрасные глаза и без портновской линейки определят нужные размеры…

Снова внимательно поглядев в свирепое лицо капитана «Маркизы» и сообразив, что тот вот-вот рванёт прочь отсюда, Грир решил упредить возможность ретирады и прошептал, склонившись к его уху, аж покрасневшему от гнева и смущения:

— Должок.

Дидье сверкнул глазами, но не проронил ни слова. Застыл, будто статуя, с подозрением косясь на щебечущих женщин, будто опасаясь, что те вот-вот кинутся его раздевать. Очевидно, сейчас это его совсем не прельщало.

А модистки сперва цепко оглядели его с головы до пят, а потом резво принялись носить к прилавку груды одежды, каждый предмет которой Грир придирчиво рассматривал, а потом принимал или отвергал.

Здесь были и пресловутые кюлоты, и чулки с подвязками, при виде которых Дидье скорчил такую рожу, будто действительно вышел из дома для умалишенных, и два камзола — серебристо-белый и тёмно-синий — и стопка батистовых рубашек…

Моран с любопытством разглядывал каждую вещь, отпуская соответствующие реплики, а Дидье только молча скрипел зубами и закатывал глаза, и всё это продолжало радовать Грира просто неимоверно.

Но когда долгий процесс отбора подошёл к концу, и настало время расплачиваться за покупки, Грир всем нутром понял, что вот сейчас-то и грянет взрыв.

И взрыв грянул. Но он был похож скорее не на извержение вулкана, что естественно было предположить, а на атаку сокрушающего корабль айсберга — белого и ледяного.

— Сколько? — бесстрастно осведомился Дидье, вернув себе дар речи, — к крайнему изумлению лавочниц, — и легонько отстранил Грира. Хозяйка лавки растерянно назвала сумму, почти жалобно на него воззрившись. Моран сзади, не утерпев, присвистнул, а Дидье, и глазом не моргнув, извлёк из кармана свой потёртый кошель.

— Это моя забота, — ровно произнёс Грир, беря его за локоть, но тот в ответ полоснул его потемневшим от ярости взглядом и отчеканил:

— Я не идиот, не дитя и не родственник тебе, капитан. Я ни гроша от тебя не приму!

— Но поездка сюда за покупками — моя идея, — так же ровно заметил Грир, не выпуская его.

Дидье, впрочем, и не думал вырываться. Зелёные глаза его опять сверкнули гневом, но голос был по-прежнему совершенно ледяным: