Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки (СИ) - Kira Bullet

— Молодец, девица, давнось ужо сладкого не ел, — он убрал остатки конфет куда-то себе за спину.

— Поможешь нам? — спросил Яромир у лесного хозяина, чувствуя боком, как дрожит его подруга, стоящая к нему почти вплотную.

— Знатный род у тебя, княже, а ты и не похож на них совсем, — причмокивая конфетой и игнорируя вопрос, заговорил рогатый. Он словно отлетел чуть поодаль и сел на пенек, сложив одну корявую ногу на другую. — Другой ты.

— Я и сам прекрасно осведомлен о своей родословной.

— А она тебе кто? — спросил дух у парня, кивая на яриловку, которая сейчас была бледной, как поганка.

— Подруга.

— Хороша-а, под стать тебе, — кивнул леший, а Мирослава прыснула.

— Хватит! — закатил черные глаза парень. — Ты же всем здесь ведаешь, все слышишь, ничего от глаз твоих не прячется, кто шумит в лесу, скажи?

— И не зыркай так, мы договор заключили, ты относ принял! — Мирослава и сама не поняла, что только что почти нахамила в своей привычной манере лешему!

Лесной дух насупился и громко фыркнул, чуть не подавившись и не выронив конфету изо рта. Он, надсадно кашлянув, на лету поймал ее лапой и снова засунул в рот.

— Я завтра тебе килограмм таких принесу. Оставлю у поляны, там, где высокая береза стоит, — пообещала ему Мирослава и просто приложила левую ладонь к сердцу. Алмаз блеснул в темноте.

— Хороша-а-а, — протянул довольно леший и опять многозначительно посмотрел на Яромира, будто на что-то намекал. Спрыгнув с пня, он пошел по тропинке. — Подите сюды.

Снова пришлось петлять меж деревьев, чьи ветки иногда больно ударяли по лицу, путались в волосах и норовили проткнуть школьный ферязь. Спустя какое-то время они вышли на большую поляну средь леса. Деревья здесь были сломлены у корней и сложены аккуратной стопкой у края леса.

— Я и сам, того, буду рад, если вы ее угомоните, бешеную, — сказал леший, и ребята поравнялись с ним, осматриваясь.

— О ком ты говоришь, батька? — спросил Яромир, тоже оглядываясь. Зрение у него было хорошее даже в темноте.

— Дак о ней, окаянной! — тот указал длинным мшистым пальцем куда-то вдаль, на другой край поляны. Ночь была темная, и разглядеть что-то было почти невозможно. Но тут, будто услышав чьи-то голоса, снова раздался громкий хруст деревьев, от чего леший жалобно прижал руки-ветки к длинным стоячим ушам. — У-у-у, сколько же можно вековые сосны ломать, лоха кривоногая!!!

Из леса вышла избушка. Избушка на курьих ножках. На огромных, забодай тебя таракан, куриных лапах! Не на строительных деревянных пеньках, а на настоящих живых лапах, во сто крат увеличенных в размере!

Она повернула избу в одну сторону, потом в другую и, сорвавшись с места, огромными прыжками понеслась в сторону троицы. Леший, взвизгнув, как резаный порося, запрыгнул Яромиру за спину.

— Елы-палы, — прошептала Мирослава, быстро соображая, что же делать, пока ее друг пытался скинуть лешего, усевшегося тому на плечи и визгливо похрюкивающего. Когда Избушка уже практически до них добежала, яриловка, набрав полную грудь воздуха, закричала, — А ну, стоять, курица неощипанная!!!

Та, несясь на бешеной скорости, затормозила с такой силой, что сзади от лап оставались борозды вспаханной земли. Встав и подняв по очереди лапы, словно разминая их, она слегка покачивалась и тихонько кудахтала.

— Это ты тут беспредел разводишь? — заговорила Мирослава, глядя на нее снизу вверх. — А ну, опустись, в глаза твои бесстыжие хочу посмотреть.

Странность ситуации выходила за грани разумного, но юная ведьма постаралась откинуть все лишние мысли. Лучше заговорить той зубы, чем быть затоптанными курьими лапами исполинского размера. Избушка, кряхтя и скрипя, тяжело подобрала лапы и опустилась перед ребятами. Выглядела она так, будто бегала по лесу совсем не первый год. Бревна были кое-где ободраны, соломенная крыша облезла, а крыльцо вообще сгнило и представляло собой опасное развлечение для того, кто бы захотел по нему пройти в избу.

— Где твоя хозяйка, ты почему одичала? — ласково заговорила Мирослава, осматривая строение. Избушка, казалось, в ответ чуть вздохнула, и яриловка тут же испытала сочувствие к этой старенькой брошенной избе.

— Яга к ней прихо’дить, но не нахо’дять они сладу, почему-тось, — сказал леший, разворачивающий вторую конфету, все также сидя на плечах у Полоцкого. Мирослава, у которой чуть спал уровень адреналина, засмеялась от комичной картины.

— Ты как Вакула из повести Гоголя, — хихикала девочка, а Яромир лишь закатил глаза. Хозяин леса тоже засмеялся, видимо, слыхал о приключениях кузнеца Вакулы и хитрого черта.

— Слазь, хорошего по-маленьку, — сказал Яромир, и леший спокойно слетел на землю. Парень подошел к избе, проводя пальцами по бревнам. — Если не Яга ее хозяйка, то кто?

— А кто ж ее знаить, — отозвался леший. — Не пуска’ить она бабку внутрь, бегаи’ть, как умалишенная, иногда даже разговариваить, про’сить что-то. Но Яга редко сюда приходить, магией совсем деревянную курицу не подпитываить. С каждым годом все хуже.

Мирослава подошла ближе и нагнулась к грязному окну, пытаясь разглядеть что-то внутри.

— Пустишь меня внутрь, Избушечка? — дернула удачу за хвост девочка и чуть вздрогнула, когда в стене, помимо окон, появилась дверь.

— Во те на! — удивленно воскликнул леший. — Ты хозяйка че ли?

Мирослава повернулась к хозяину леса и приподняла в изумлении брови.

— Как это понимать?!

— Да если б я ведал, не сказал бы че ли? — пожал плечами тот в ответ, пытаясь убедить ребят в своей чистосердечной искренней натуре. — Эта дурная здесь не так давно появилася, вроде как Яга сюда ее и переселила! А что, да как — ужо этого я не знаю!

— Меня это все начинает нервировать.

Ярилова аккуратно ступила на хлипкую ступеньку крыльца, из-за чего то громко скрипнуло. Еще пара шагов, и девочка дернула за ручку, отворяя дверь темной избы.

— Лукс, — прошептал зашедший внутрь Яромир, и из его кольца появился белый шар света, что словно луна озарял пространство. — Да-а, давно здесь никого не было.

Внутри изба оказалась в разы больше, чем выглядела снаружи. Печь в углу комнаты была измазана в саже, около нее стояли ступа и метла, покрытые густым слоем паутины, которая, кстати, сейчас считала здесь себя полноценной хозяйкой, судя по тому, что ею было обвито все в избе. Ступа, к слову, была украшена хохломской росписью, но краска уже потрескалась от времени и забытья.

На печке лежало красное покрывало с залежавшимися и отсыревшими подушками. Около входа стояла пара бочек, здесь, скорее всего, когда-то хранилась вода или еще что-то, известное только старой хозяйке. Рядом с печью стояли комод и сундук, накрытые грязными платками. Маленькие окошки закрывались ставнями снаружи, а внутри их прикрывали когда-то белые ажурные занавески.

Посередине избы располагался стол с большим котлом на нем, а в другой стороне комнаты вся стена была занавешена высохшими пучками трав, веток и цветов. В десятках банок, стоявших на полках, находилось нечто, напоминавшее соленья, но не стоит пренебрегать мерами безопасности. Тут и там висели ковши, большие половники, чугунки, горшки, казаны и утятницы. К печи был приставлен ухват. Под ногами хрустел какой-то брошенный на пол сор, а воображение рисовало, что ботинок наступает на иссохший скелет какой-нибудь давно почившей мышки.

— И что прикажете с этим добром делать? — спросила Мирослава, когда все немного огляделись.

— К жизни возвращать, иначе совсем избушке крышу снесет, — ответил Яромир, нашедший в старом ящике старые книги. — Думаю, это стоит забрать с собой, может, тут найдем ответ, как это сделать.

Он взял в руки тонкие дряхлые книги в тканевой обложке и аккуратно протер их ладонью.

— «Заговоры и обряды». Как говорится то, что знахарь прописал. На крайний случай, можно обратиться к Пень-Колоде.

— Кому сделать? Мне?

— Судя по всему, да, — пожал плечами Полоцкий. — Леший прав, если она Ягу не пускала, хотя силы у той ого-го, то твое присутствие здесь, — он обвел рукой комнату, — о чем-то, да говорит.