Проклятый - Анна Мистунина

— Да! — рявкнул колдун. — Это непристойно! Только близкие друзья и любовники открывают друг другу свои мысли! Я не намерен обмериваться мыслями с тобой, дикареныш, будь ты хоть сто раз одаренным!

— Кати так не думает.

— Считай это прихотью Сильной. Вернее, незаслуженной милостью. И не воображай, будто действительно интересен ей, дикареныш.

— Хорошо, — согласился Кар. — А почему ты не учишь меня магии? Потому что вы не обучаете магии дикарей?

Оун долго сверлил его неприязненным взглядом. Потом вдруг сказал:

— Дай мне твой нож.

Кар с трудом избавился от привычки везде носить с собой нож. Теперь он вместе с мечом висел на стене в спальне. Кар регулярно чистил и натирал оружие драконьим жиром, и каждый раз Оун злился и обзывал его дикаренышем.

Теперь Кар поднялся и отправился в спальню. Вернувшись, протянул магу нож. Оун встал. Отошел к дальней стене комнаты.

— Повернись спиной, — велел он.

Кар молча подчинился.

— Ты чувствуешь мой взгляд? — спросил колдун.

— Да.

— Отчетливо?

— Да.

— Ладно. Теперь следи за мной… Не поворачивайся. Следи мысленно, силой разума.

Что он имеет в виду? Зажмурившись, Кар постарался представить Оуна. Двухсотлетнего колдуна без признаков старения, без седины в черных, как смоль, волосах, в облегающем костюме из драконьей кожи, с аггарским с ножом в руке.

Кар не понял, что заставило его отшатнуться. Нож просвистел мимо плеча — останься Кар на месте, и клинок вонзился бы ему в спину, — лязгнул о каменную стену и со звоном упал на пол.

Кар еще не осознал, что случилось, а тренированное тело само бросилось в атаку. Холодный голос колдуна остановил его на полпути.

— Вернись назад и подними нож.

Кар остановился.

— Что это значит?!

— Ты хотел учиться магии, дикареныш? Так учись, пока я не передумал!

— Это и есть магия? Нож в спину?

Кар поднял нож. Взвесил в руке, мечтая вонзить поглубже Оуну в грудь. Принцу Империи не к лицу бить в спину….

— Почему ты увернулся?

— Что?

— Как ты узнал, что я сейчас метну нож? Я не замахивался, ты не мог заметить движения.

— Не знаю, — Кар подумал. — Я… Просто почувствовал.

— Ты ощутил мои намерения.

— Да… Наверно. Хочешь сказать, это — магия? Разве не любой так сможет?

Было странно видеть улыбку на вечно недовольном лице колдуна.

— Чувствительность — основа магии, дикареныш. Я могу рассказать тебе все о сущности вещей и магических потоках, ты можешь переполниться Силой так, что лопнешь, но ты никогда не сведешь одно с другим, если не умеешь чувствовать.

— Но я сумел, ведь так?

— Да.

— Теперь ты мне веришь?

Нож вырвался из руки Кара и вернулся к Оуну.

— Я верю только своим глазам, дикареныш. А теперь поворачивайся снова и докажи мне, что это не случайность.

Пропитанная магией драконья кожа защищала не хуже аггарских кожаных доспехов, но все же Кар дважды был ранен, правда, оба раза вскользь. Оун с презрительной гримасой на лице дождался, пока пришедшие на зов рабыни промыли и перевязали раны, а затем продолжил урок. Разумеется, маг с легкостью мог эти раны исцелить, но не предлагал, а просить Кару не позволила гордость. Отец был прав. Когда Кар научился с завязанными глазами и заткнутыми ушами уворачиваться от летящего каждый раз с новой стороны клинка, Оун признал в нем будущего мага. А царапины — заживут.

С этого дня Оун начал учить его — действительно учить, ничего не утаивая. Каждый день начинался с небольшого предмета: камень, ветка дерева, кусок серебра. Запомнить все о мельчайших частицах, из которых он состоит — их форма и плотность, движение, разрушение. Потом — закрыть глаза и потянуться, не рукой, разумом, той его частью, что способна проникать в суть вещей. Проникнуть. Понять, запомнить, пропитаться. Только так, созерцая и познавая, обретешь власть над миром материи. Порой казалось, еще немного, и Кар сможет одной силой мысли, одним желанием направить движение частиц, изменить неподвижную форму, и мертвый слиток станет прекрасным светильником, деревяшка — рукояткой ножа. Оун резко прерывал урок.

— Не зарывайся, дикареныш! — рычал он. — Ты Познаешь, а не Воздействуешь, запомни это!

И Кар начинал снова. Закрывал глаза, и его разум, разум мага, с каждым днем наливавшийся новой силой, проскальзывал за внешнюю оболочку мира, куда нет дороги обычным людям. О, теперь он знал, какая пропасть разделяет магов и дикарей, понимал, почему его народ считает белокожих почти животными!

Учеба давалась легко — даже слишком. Оун прятал удивление за неизменной маской недовольства, но Кар теперь лучше понимал наставника. И знал, что делает успехи, что оказался способней многих чистокровных магов. Есть чем гордиться ему, полукровке!

Он почти не видел отца. Изредка, возвращаясь с прогулки — над вершинами гор, вдвоем с Ветром, когда весь мир принадлежал им двоим, — Кар заставал Сильнейшего беседующим с Оуном. Судя по гордому виду наставника, тот считал успехи Кара собственной заслугой и был рад возможности произвести впечатление на Сильнейшего. Отец выслушивал спокойно. Кивком приветствовал Кара, осведомлялся, не нужно ли чего и уходил. Ни слова о таинственных планах, и чем дальше, тем реже Кар о них вспоминал.

Миновал год — второй год жизни среди магов. Наверстывая двадцать лет слепоты и глухоты, Кар весь отдался учебе. Подчас забывал про еду и сон, и только жалобный зов Ветра мог заставить его прервать занятия. Когда Оун счел его достаточно сведущим в неодушевленных предметах, в ход пошли живые организмы. Птицы, мыши, бараны, драконы и, наконец, рабы. Как упоительно проникать мыслью в тепло живого тела, чувствовать сокращения мышц, наблюдать ток крови в жилах, ощущать работу печени и сердца и знать, что можешь — если захочешь, если позволит Оун — сжать его в невидимом кулаке, решая, отнять или подарить жизнь! Как захватывающе проникать в чужой разум, изучать его устройство, как вино, смаковать укрытые за туманом подчиняющего заклятия страх и надежду, ненависть и любовь!

И пришел день, когда Оун сказал:

— Ты преуспел в Познании вещей больше любого молодого мага. Пришло время учиться Воздействию. И взаимодействию, потому что я больше не буду тебя учить. Ты станешь полноправным учеником и начнешь изучать высокую магию вместе с остальными. Завтра.

Кар и сам не понял, что испытал в большей мере — радость или страх. Дольше двух лет он занимался с Оуном, почти не покидая своих комнат. С другими магами встречался раз от разу, за обедом или во время ухода за грифоном, и так и завел ни с кем дружбы. Он был полукровкой, и полукровку в нем видели чистокровные маги. В особенности — молодые, заносчивые от величия собственной Силы, презирающие в лице Кара всю Империю дикарей.