Клятва повесы - Стефани Лоуренс

Вейн оглянулся через плечо.

— Через окно, — ответил он и повернулся к огню, а Пейшенс — к окну.

— Через окно?.. — Она выглянула. — О Боже, ты мог разбиться!

— Но не разбился.

— А как ты пробрался в комнату? Я уверена, что заперла окно.

— Мист открыла его.

Пейшенс уставилась на кошку, свернувшуюся клубочком на своем любимом месте: на столике у камина. Животное наблюдало за Вейном с явным одобрением.

Вейну удалось не только разжечь огонь, но и устроить страшную путаницу.

— Что происходит? — Пейшенс подскочила к камину в тот момент, когда Вейн встал с корточек. Он повернулся к ней и поймал в свои объятия.

Пейшенс будто опалило огнем. Вскрикнув, она подняла голову.

— Что?..

Вейн поцелуем заставил ее замолчать и прижал к себе. Ее губы тут же открылись ему, и Пейшенс мысленно отругала себя. Его язык, губы, руки начали творить свое волшебство. Пейшенс в панике призывала на помощь все чувства: шок, удивление, гнев, даже безумие — что угодно, лишь бы найти силы помешать… этому.

Однако поцелуй мгновенно пробудил в ней томление. Она отлично понимала, что происходит, знала, что будет потом. И была бессильна предотвратить это. Потому что все ее тело — и сердце — радовалось грядущему наслаждению.

Когда призванное на помощь высокомерие не помогло ей, она прекратила сопротивляться и ответила на поцелуй. Неистово. Неужели только сегодня утром она наслаждалась вкусом его губ? Если так, то она уже пристрастилась к нему. Безвозвратно.

Она запустила пальцы в его густую шевелюру. Ее набухшие соски терлись о его твердую грудь. Неожиданно Пейшенс закинула голову, чтобы вдохнуть, и Вейн с жаром стал целовать ее в шею. Пейшенс затрепетала и закрыла глаза.

— Зачем ты пришел?

Ее голос серебристой нитью влился в лунный свет. Его же голос был глубоким, как тени по углам.

— Ты предложила стать моей любовницей, помнишь?

Она так и предполагала. Он не собирается отпускать ее от себя. Он еще не насытился ею. Она плотно закрыла глаза, понимая, что нужно бороться. Но все ее существо не хотело этого и трепетало от счастья.

— А зачем ты поехал в Бедфорд? — Чтобы раздобыть какие-то сведения или чтобы…

— Потому что потерял голову. А потом нашел ее и вернулся.

Хорошо, что он не видит улыбки на ее губах, нежных, мягких! Его слова подтвердили ее правоту. Она верно оценила его характер. Он действительно был уязвлен и сердит, разгневан до такой степени, что решил бросить ее. Она бы разочаровалась в нем, если б он иначе воспринял то, что она сказала в зимнем саду. А привели его к ней горячее желание и страсть — она чувствовала, как они бурлят в его крови. Ну что ж, она только рада этому!

Вейн нашел ее губы. Поцелуй становился все настойчивее. Желание становилось страстным, и вскоре их объяло жаркое пламя.

Неожиданно Пейшенс почувствовала движение воздуха и посмотрела вниз. Вейн быстро расстегивал пуговицы на ее сорочке. Когда его руки миновали грудь и спустились ниже, она судорожно втянула в себя воздух.

И закрыла глаза.

— Я не хочу быть твоей шлюхой, — дрожащим голосом сказала она.

Вейн сожалел о том, что произнес это слово, но… Он посмотрел ей в лицо, потом на свои пальцы, ловко расстегивающие пуговицы. Наконец ворот сорочки распахнулся, и его взору предстало ее нежное, соблазнительное тело.

— Я попросил тебя быть моей женой, но ты предложила стать моей любовницей. Я все еще хочу, чтобы ты вышла за меня. — Пейшенс тут же открыла глаза. — Но раз я не могу назвать тебя своей женой, я согласен принимать тебя как любовницу. Всегда, если понадобится.

Он прижал Пейшенс к себе. И ощутил трепет во всем ее теле и понял, что она хочет его.

Их губы слились. Руки Вейна спустились ниже, но ему мешала сорочка, которую он так и не расстегнул донизу, и он, убрав руки с ее тела, разомкнул губы.

Пейшенс ошеломленно заморгала. Вейн взял ее за руку и подвел к креслу, сел в него и потянул ее к себе. Она встала у него между ног и, будто в тумане, наблюдала за тем, как он поспешно расстегивает последние пуговицы.

Обе полы распахнулись. Вейн медленно, с благоговейным трепетом скинул одеяние и окинул девушку взглядом. Ее кожа цвета слоновой кости, казалось, мерцала в лунном свете. Холмики ее груди гордо венчали торчащие соски. Тонкая талия подчеркивала плавность линии бедер. Под очаровательным животиком курчавились золотистые волосы. Ноги были длинными и стройными.

Вейн положил горячие ладони ей на талию и привлек ее к себе. Пейшенс, будто очнувшись от забытья, вскрикнула и оперлась на его плечи. Он поднял на нее глаза, в которых ясно читался призыв. Она наклонилась и приникла к его губам в долгом, жарком поцелуе.

Она принадлежит ему — Пейшенс мгновенно поняла это. Она не могла отказать в радости единения ни ему, ни себе. Она не могла запретить своему телу говорить то, что нельзя сказать словами.

Губы Вейна скользнули по ее шее к тому месту, где пульсировала жилка. Пейшенс закинула голову, но губы его двинулись дальше, к груди, к соскам. Она судорожно выдохнула и что-то забормотала. Однако голос ее стих, едва Вейн осторожно прикусил один сосок, а потом втянул его в рот. Пейшенс казалось, что она плавится на медленном огне. Она вцепилась в его плечи и выгнулась, подставляя ему грудь. А он играл с набухшими розовыми бутонами: то гладил их, то покусывал. Все тело Пейшенс содрогалось от наслаждения.

На этом «пытка» не закончилась: губы Вейна переместились к ее животу. А его руки, горячие и сильные, сжимали ее бедра. Когда его язык, жаркий, влажный, проник в пупок, у нее перехватило дыхание. В движениях его языка появился знакомый ритм, и она прошептала его имя. Вместо ответа он покрыл поцелуями ее живот и поросший волосами холмик.

— Вейн!

В ее протесте не было убедительности. Ее шепот еще не стих, а она уже подставляла себя Вейну, приподнявшись на цыпочки и раздвинув колени. Она настойчиво требовала продолжения жаркой ласки.

И дождалась ее. Это был поцелуи, очень интимный. И Пейшенс не смогла дольше сдерживаться. Вейн не остановился на этом. Он продолжал целовать ее, не жестоко, но неумолимо, не сильно, но настойчиво. Затем его язык скользнул вглубь.

На мгновение Пейшенс показалось, что она сейчас умрет. Умрет от наслаждения, от непередаваемого восторга. Ощущения были слишком острыми, она находилась на грани безумия.

Вейн неторопливо водил языком по трепещущей плоти, которая отзывалась на каждое прикосновение, набухая и устремляясь навстречу ласке. Он почувствовал, как увлажнилось ее лоно. Буйное пламя страсти устремилось по всему ее телу.

Пейшенс не умерла и не упала на пол. Она еще сильнее сжала плечи Вейна и, утратив надежду обмануть себя, смирилась с действительностью: она будет всем, чем он пожелает.