Веледар (СИ) - "Bastard92"

Они скакали из того села галопом, во весь опор, и, когда достигли этой опушки, ведьма спрыгнула со своего коня и бросилась Велю на шею. Он поймал ее, непонимающие хмурясь, а она буквально растеклась по его груди и заревела так тихо, что он понял это только по трясущимся плечам.

Тогда наемник легко оторвал ее от земли, беря на руки, и принялся неловко утешать и шептать какие-то глупости, которые разве что ребенка малого успокоить были способны. Осознал всю тщетность своих стараний и уже молча обнимал, гладил дрожащую спину.

Бугровщик в кои-то веки проявил несвойственный ему такт и убрел в подлесок за валежником, а Селена еще некоторое время сидела на руках у наемника. Потом словно очнулась, вывернулась ловко, как кошка, и принялась его осматривать и ощупывать. Разве что в рот не заглянула, будто сомневалась, он ли перед ней.

Вель даже противиться не стал, позволил ей все: и руками над ним водить, и шептать что-то, и линии на своих ладонях рассматривать. После этого Селена немного успокоилась, Митя с валежником вернулся, и они занялись устроением ночлега. Но все то время, что Велемир коней поил и стреноживал, кострище делал или зашивал свою рубаху, ведьма держалась рядом, и он постоянно ловил на себе ее косые взгляды, словно она все еще опасалась, что наемник в воздухе растворится.

Селена будто услышала мысли Веля и подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Он даже не улыбнулся ей, как обычно. Смотрел пристально, испытующе и пытался на встревоженном лице прочесть ответ на вопрос, который задавал ведьме еще тогда, в трактире: что с ним не так? С тех пор, кажется, сто лет прошло…

— Ладно, драгоценные мои. Вы себя так ведете, как будто всем все понятно. Но мне ни черта не понятно, так что спрошу, — бугровщик все еще вертелся на своей лежанке, ерзал животом, пытаясь устроиться поудобнее. — Вель, а как так вышло, что тебя ножичком пырнули, а ты жив-здоров остался?

— Ты как будто не рад, Митя, — прищурился тот, скрывая за язвительностью собственное замешательство.

— Я-то рад как никто другой. Не оживи ты, так я бы сам вскорости следом за тобой отправился, но… как?

Вель только рот открыл, но так и не нашелся, что ответить. Он не знал. Последним воспоминанием наемника был ведьмин голос, который ласково убаюкивал его в доме у знахарки. А потом он очнулся, как от кошмара, на голой земле от яркой вспышки молнии, заливаемый потоками дождя. Сел резко, чувствуя, как из груди рвется сердце, огляделся… Мысли диким табуном носились в голове, ударяясь в череп изнутри, пахло паленой плотью и дождевой водой, ночь уже настала, и никого живого рядом не было. Одному богу ведомо, сколько бы еще он приходил в себя, сидя во тьме на мокрой траве, но тут грозовой воздух прорезал крик Селены, и все остальные мысли, кроме той, что она в опасности, начисто вымело из головы…

Бугровщик сверлил Велемира взглядом еще какое-то время, но, поняв всю бесполезность этого занятия, перевел глаза на ведьму.

— Селена?

— Заговор один есть. Очень сложный, — уверенно заявила она, копаясь в своей сумке.

Брови наемника взлетели к вискам, но он смолчал.

— Блеск! — Митя плюхнулся на ельник животом, будто у него совсем уже сил не осталось на поиск более удобной позы для сна. Впрочем, скорее всего так оно и было. — А меня так сможешь?

— Вряд ли, Митя. Не обижайся, там трава одна нужна, редкая, — кажется, она сочиняла на ходу. — У нас не растет, только из-за границы привозят…

— А чего ты тогда перепугалась так, когда его пырнули? — голос у бугровщика уже сонный был, но любопытство так и сквозило. — Я ж поверил!

— Хватит разговоры разводить, — вступился Велемир. — Рассвет скоро, надо хоть чуток поспать.

— Да не могу я так спать! — неожиданно разозлился Митя. — Я на спине привык!

— Ох, горюшко-то какое, — Селена пересела поближе к нему, погладила по плечу, и, узрев это, Вель почти до боли сжал зубы. — Не кручинься, я тебе помогу.

— Песенку споешь? — он скосил на девушку глаза, сонные, но хитрые.

— Спою.

— А если не поможет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если не поможет, тогда дело за мной будет, — зыркнул на него Вель. — Есть такое место на голове — тюкнешь, и срубает сразу.

— Но-но! — возмутился Дмитрий. — Свои методы на себе и применяй!

Они поцапались еще немного, но уже больше по привычке, без огонька. Нельзя было не признать, что Митя спас их всех. Смекнул, как колдуна лишить поддержки его бога. Трепаться он сколько угодно мог, но мозги у мужика на месте были. Вель это признавал и был благодарен.

После ведьминой «колыбельной» бугровщик заснул сладким сном младенца, несмотря даже на неудобную позу. А они с Селеной сидели некоторое время в тишине, сверля друг друга взглядами.

— Поговорим? — он первым нарушил молчание.

— Не здесь. Мне к реке надо, если я утром на ноги встать хочу.

— Так пошли, — он живо поднялся, подал ей руку.

— Митю страшно одного оставлять, — вздохнула Селена, хватаясь за его ладонь. — Дай хоть какую защиту поставлю…

Следующие несколько минут наемник наблюдал, как она палкой линию чертит вокруг места их ночлега, как шепчет заговор. Поддержал ее под тонкие локти, когда ведьма, дочитав, покачнулась от слабости.

А потом они двинулись к реке. Точнее, Вель двинулся, неся девушку на руках, не обращая внимания на ее исключительно устные протесты.

— Чего ты шумишь, ведьма? — добродушно усмехался он. — В тебе весу-то как в кошке.

— Вот я тебе глазенки твои и повыцарапываю, — эта угроза смешно звучала, с учетом того, что голова ее покоилась на его плече, а руки перебирали светлые, вьющиеся у виска волосы.

— Ох, боюсь не получится.

— Почему это?

— Да так… Обстоятельства такие открылись. Смею предположить, что, если ты мне глаза выцарапаешь, у меня новые вырастут…

Она хмыкнула. Потом хихикнула. А потом и вовсе залилась хохотом от этой незатейливой шутки.

— Кому-то нервы лечить пора, — Вель дошел до реки, поставил девушку осторожно на берег и взирал теперь, как она от смеха пополам сгибается. — Что вы там, ведьмы, в таком случае пьете? Пустырник?

— Ага, — простонала Селена, утирая слезы. — И валерьяну. Или медовуху. Знаешь, тоже неплохо помогает.

— Ведьма-пропойца — горе в селе, — он отошел от нее немного, стал рубаху через голову стягивать.

— Ты что это делаешь? — ведьма тут же перестала смеяться и с подозрением на него покосилась.

— А на что похоже? — он принялся аккуратно одеяние свое складывать по швам.

— Не смей, наемник!

— То есть тебе мыться надо, а мне нет? — фыркнул он. — Тем более, чего я там у тебя не видел?

— У меня видел, а теперь и свое решил показать?! — она отвернулась резко, когда он закончил снимать сапоги и за штаны принялся.

— Ох, какие мы нежные, — разулыбался он. — Не бойся, ниже по течению отойду. Тем более темно уже, так что ничего ты там не увидишь, если нарочно разглядывать, конечно, не будешь…

— Мы же разговаривать собирались, забыл? — она раздраженно передернула плечами, игнорируя его шутовство.

— Не забыл, — Веля такая реакция не устроила, и он подкрался к ней ближе, неслышно ступая по речному песку. — Давай искупаемся сперва, а потом поговорим. Не знаю, как ты, а я точно в эту ночь не усну. — Наемник замер в полушаге от Селены, разглядывая ее точеную шею. Не удержался — провел кончиком пальца по гладкой коже, которая тут же покрылась мурашками от этого прикосновения. Она снова плечами передернула, будто от озноба, но отодвигаться не стала, скомандовала только:

— Отвернись!

Он усмехнулся бархатно и также тихо отошел от нее, двинулся к реке. С удовольствием зашел в воду, окунулся сразу, чувствуя, как мышцы, наконец, расслабляются, как смывается с плеч усталость. Удивительно, но река казалась теплой, как парное молоко, даже после прошедшей грозы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дождь давно закончился, но небо еще было облаками затянуто. Велемир неплохо видел в темноте, чего нельзя было сказать о Селене. Она постояла еще какое-то время в задумчивости, затем стала раздеваться, и наемник смотрел, как завороженный, без сомнений давя в себе остатки совести.