Индиговый ученик - Вера Петрук

Но иман еще раз подтвердил подозрение Арлинга в том, что умел читать мысли и первым нарушил молчание.

– Хочешь спросить, кто такой партутаэ?

Да, он очень хотел задать этот вопрос. И даже не один. Если Абир действительно привел его в качестве партутаэ, то почему иман от него отказался? Неужели Арлинг показался ему настолько неподходящим для этой роли?

Но в ответ он произнес совсем не то, что ожидал:

– Нет, не хочу, учитель, – твердо сказал Регарди, и, запустив руку за пазуху, почесал задремавшего щенка за ухом.

Он почти почувствовал это – иман улыбался.

Зима в Балидете, несомненно, отличалась от зимы в Согдарии, но у них было одно большое сходство, которое затмевало все различия. Они тянулись бесконечно долго.

Сначала Арлинг даже радовался, ведь это значило, что у него все еще было время, но когда один ветреный день сменялся другим – точно таким же, как и предыдущий – в душу закрадывалась паника. Когда-нибудь зима кончится, и через короткую весну наступит лето, а с ним – время испытания.

И хотя его жизнь была по-прежнему наполнена уроками и заданиями, которые должны были укреплять его внимание и усиливать восприимчивость, Регарди все отчетливее казалось, что проверку имана он не выдержит. Беркут прыгал через голову в любую сторону, Финеас без промаха стрелял по любой мишени, а Арлинг мог похвастаться лишь тем, что проходил от одного конца школы к другому без трости и почти не спотыкался. Вряд ли это могло впечатлить комиссию, которая каждый год приезжала проверять учеников имана. Официально она состояла из приглашенных профессоров и мастеров разного уровня, но Шолох считал, что в нее также входили серкеты из легендарной Пустоши Кербала, последнего оплота слуг Нехебкая, за которым и было последнее слово.

Несмотря на то что Арлинг не терял надежду, втайне от самого себя он готовился к худшему. В конце концов, быть пациентом в школе имана, наверное, не так уж и плохо. После таких мыслей становилось особенно тоскливо.

Уж кому нравилась эта зима, так это щенку, которого подобрал иман. Его назвали Тагром, что по-кучеярски означало «загадка». Мистик объяснил, что появление в Сикелии такой редкой породы, как крысолов, да еще и брошенной на улице, уже тайна. Арлинг считал, что имя выбрано неудачно, однако держал свое мнение при себе. Тагр хорошо перенес операцию и уже через две недели ковылял по клетке на перебинтованных лапах.

Регарди не удивился, когда заботу о щенке поручили ему. Он должен был чистить клетку, следить, чтобы у Тагра всегда была чистая вода, и гулять с ним не реже трех раз в день. И хотя выгребать собачьи фекалии было неприятно, гораздо меньше ему нравились прогулки, которые превращались в бесконечную игру «найди и догони меня, если сможешь». Иман запретил выгуливать Тагра на поводке, поэтому Регарди приходилось бегать за ним по всей школе, рискуя сломать себе шею. Ошейник с колокольчиком помогал только первое время. Щенку игра понравилась, и вскоре он научился прятаться, не издавая ни звука. Прогулки с крысоловом в саду порой оказывались сложнее занятий в Доме Неба.

Сегодня утром Тагр спрятался особенно тщательно, и Арлингу пришлось пропустить завтрак, чтобы его найти и успеть на урок к иману. Заперев щенка в клетку, он торопливо направился к Смотровой Башне, так как учитель не любил, когда на его занятия опаздывали. До Дома Неба Регарди прошел, ни разу не споткнувшись, а оставшиеся десять салей преодолел бегом. Довольный собой, он гордо вошел в комнату, но иман его разочаровал.

– Сегодня будем заниматься на улице, – сухо сказал он, шурша какими-то бумагами. – Ступай на Огненный Круг, я следом.

Регарди неохотно покинул комнату, так как нюхать пот других учеников ему не хотелось. Он часто приходил к Огненному Кругу, но никогда не пересекал его границы, терпеливо дожидаясь, когда к нему выйдет выбранный иманом ученик. Площадка была почти не огорожена, если не считать линии камней, выложенных в один слой, которые, тем не менее, служили отличной преградой. Арлинг даже научился чувствовать ее на расстоянии. Подсказкой служил крупный зернистый песок, которым была усыпана территория участка. Ветер беззаботно выносил его за пределы Огненного Круга, щедро посыпая жухлую траву, растущую вокруг.

Услышав скрип песка, Регарди всегда замедлял шаг и вскоре касался ногой теплого булыжника. Дальше ему было нельзя, дальше начиналась совсем другая тропа. Там звенели клинки, падали тела, слышались крики, ругань и стоны, но чаще – восторженные возгласы победы. Этот мир был для него закрыт. Ему оставалось лишь нюхать его пот – резкий, терпкий, смелый запах вызова и свободы. Камни отделяли победителей от проигравших, и Арлингу не трудно было догадаться, на чьей он стороне.

– Ты хорошо справился с первым этапом обучения, – сказал иман, когда они подошли к запрещенному участку. – Сегодня начнется второй. Следуй за мной, я познакомлю тебя с Огненным Кругом.

Еще не веря своим ушам, Арлинг поспешил подчиниться. Иман хвалил его редко, и малейшего одобрения хватало, чтобы Регарди начинал действовать с еще большим усердием. Однако следующие слова мистика его не обрадовали.

– Ты двигаешься, словно старый бык, которого ведут на забой. Цепляешься за каждую корягу, спотыкаешься на ровном месте, ходишь по лестницам, как столетний дед. При этом шумишь так, что тебя слышно на другом конце города.

Арлинг открыл рот, не зная, чем заслужил такую отповедь. Неужели иман забыл, что его ученик слеп и не мог сбегать по ступеням с той же скоростью, что и Беркут? Правильные слова никак не приходили, но, похоже, они были и не нужны.

– Не переживай, – уже другим тоном сказал иман, и в его голосе звучала улыбка. – Мы все исправим. Я хочу, чтобы ты показал мне чудо.

Регарди почтительно склонил голову, с трудом удержавшись от ухмылки. Он ждал чуда с того момента, как Абир привел его в Школу Белого Петуха. А теперь учитель хотел, чтобы чудо показал он сам. Как удивителен этот мир. И как несправедлив к своему слепому сыну.

– Здесь ступай осторожно, – тем временем, говорил иман, ведя его по Огненному Кругу. – Следи, чтобы под ногами всегда были кирпичи. Не сходи в сторону, это опасно. Держи уши открытыми. Если услышишь свист, двигающийся по направлению к тебе, быстро падай на землю. Не все стреляют так метко, как Финеас. Не пытайся определить незнакомые звуки. Здесь их много, но это – не учебная комната. Единственное место, где ты можешь пока находиться, – вот эта площадка. Если ты заметил, до нее тридцать два шага. Она круглая, мы стоим на самой границе. Сначала обойди ее и постарайся запомнить приметы, по которым ты будешь ее отличать. Потом перейдем к уроку.

После таких наставлений хотелось немедленно вернуться в Дом Неба, который вдруг показался самым уютным и безопасным местом в мире. Огненный Круг изнутри разительно отличался от того, что он слышал и чувствовал снаружи. Арлингу показалось, что он очутился внутри огромной ловушки, наполненной смертельными механизмами, которые только и ждали, когда он сделает неверный шаг в сторону. Несмотря на то что они стояли в тени какого-то дерева, ему казалось, что с него сняли кожу и собирались зажарить в печи заживо. Окружавшие его запахи уже не напоминали свободу. Огненный Круг пах изнурительным трудом, страхом и смертью. И звучал точно также. Крики, раздававшиеся с разных сторон, были не возгласами победы, а стонами боли и разочарования. Регарди готов был поклясться, что слышал плач. Какой-то мальчишка неподалеку хныкал, что у него кровь на руках, а суровый мужской голос безжалостно повторял, что он должен поднять палку и вернуться к уроку.

– Новички занимаются, – пояснил иман, видя, как напрягся Арлинг. – Этого, скорее всего, придется отправить обратно. Хотя жаль. Его родители давали неплохие деньги. Ну, так что там с приметами?

– Простите, учитель, – спохватился Регарди. – Камни на площадке холоднее, чем на дороге. И выложена она не из кирпича, а из мрамора. Очень гладкая, хотя чувствуется узор. Где-то рядом цветут азалии. Справа слышны стуки, будто на учебных палках фехтуют, но людей там нет. Похоже, это какой-то механизм. А вот слева раздается плеск воды и будто скрип цепей. Еще деревом пахнет, но мертвым. Наверное, бревно, а может, скамейка.

Регарди остановился, вспоминая, что еще он забыл, но иман, как ни странно, остался доволен.

– Молодец, – сказал он, и это была уже вторая похвала за один час. Достаточно, чтобы насторожиться. Внутренняя интуиция не подвела.

– Твоим первым уроком на Огненном Круге будет равновесие, – почти торжественно объявил иман, и Арлинг понял, что не ошибся. Ничем хорошим этот день для него не кончится.

– Забирайся на этот пень, – велел мистик. – Вот так. Теперь подними левую ногу. Просто подними, ничего делать не надо. Только стой.