Айгирская легенда - Борис Павлов

— Минутку… А как же ось фундамента? Измените проект? — спросил Бядов.

— Ось переместим к валуну. Валун прочнее любого нашего фундамента. Вся тяжесть опоры придется на него, понимаете, силовой элемент?

— Не знаю, не знаю, ребята… — засомневался Бядов. В то же время ему приятно было сознавать, что у ребят зашевелилась инженерная мысль. Но больно уж смело и дерзко. За пять минут решили то, что решается днями, а может, неделями. И месяцами.

Санкин сделал расчет. Затем показал кусок твердой глины, вырытый из-под камня. Такая же глина и под бетонными фундаментами. Бядов слушал. А ребята уже приступили к работе. Начали сколачивать опалубку. Опалубку, опять-таки, особой конструкции, с учетом камня-валуна.

— Ну, что, Владимир Иосифович, разрешаете?

— Не знаю, не знаю…

И ушел. Это означало — молчаливо согласился, но ответственность на себя не берет. Дождется все-таки специалистов.

Заработала бетономешалка. Фарит Нуриев дал команду, вылезая из колодца крайней опалубки: «Готовьте бетон!» Фарит высокий, худощавый. Лицо его кажется черным от бороды и бакенбардов. На самые брови надвинута белая кепочка с козырьком. Резиновые сапоги почти до самого верха покрыты жидкой грязью. Капельки грязи на бороде и кепочке. Хмурый и молчаливый. Много не говорит. Фарит проверил деревянные лотки, идущие сверху от бетономешалки в опалубку. И взяв вибратор, снова спрыгнул в черноту «колодца». Сейчас начнется заливка третьего по счету фундамента.

Пройдя по краю котлована, я подошел к рабочим, которые сидели возле бульдозеров и ждали механика и запчасти. Ворчали, что техники мощной почему-то не догадались заранее придумать для скал и грунтов Урала.

Молодой рабочий, посмотрев на расстеленную по земле гусеницу бульдозера, воскликнул с веселой улыбкой:

— Эх, ма! Техника не стучит, и душа не поет!

Но в голосе его сквозила горечь: смесь веселости и отчаяния. Он глядел на студентов. Он завидовал им. Как хотелось, чтобы запела его душа!

Работает бетономешалка, скрежещет, словно кости перемалывает. Возле нее паренек невысокого роста. Подвижный, верткий. Ему бы фигурным катанием заниматься, а не за штурвалом бетономешалки стоять. Это Рунар Бикметов, студент четвертого курса. Третий год в отряде. Родом из Баймака. Но эти края почти родные, в поселке Инзер жил несколько лет.

Рунар не просто «стоит», не просто «смотрит», как смешивается бетон. Он следит, сколько носилок с речным галечником и мешков с цементом засыпано в «грушу». Главное, чтобы качество бетона было хорошим и чтобы сохранить ритм работы. Чуть что, сам бежит к ребятам и за носилки берется или мешок с цементом тащит. И когда «созревший» бетон льется в лоток, а из лотка в опалубку, помогает лопатой движению бетона, подгоняет его, чтоб не задерживался. И снова встает за штурвал. Кнопки нажимает, колесо крутит и на верхнюю часть бетономешалки поглядывает, на трос и барабан. Подправляет, если трос вот-вот съедет в сторону. Съедет, останавливай машину, ремонтируй. Простой. А это уже ЧП. Да и ковш-грушу то и дело заедает: нет нижних роликов на вале. И в моторе какой-то треск иногда возникает. Вот и крутится Рунар. Посмотришь на Рунара, и вправду фигурист, танцует вокруг бетономешалки, как заводной. Оказывается, при транспортировке кто-то из рабочих неосторожно «опустил» бетономешалку на землю. И стала она полуинвалидом. Ремонтировать? Некогда и некому. Бетономешалка и так была старая, век свой отработала честно. Может, поэтому и привезли ее студентам, пусть тренируются на старой. Рунар сначала изучил все капризы старушки-бетономешалки, приловчился к ней и пошел танцевать вокруг нее с приплясом да в присядку. И заработала калека-горемыка, да еще как!

Бетон шел сплошным потоком. Фарит Нуриев разравнивал его на две опалубки, трамбовал вибратором. Мелькала его белая кепочка в темноте «колодца». Иногда бороду высунет, крикнет что-то. Рунар тут же среагирует. Рубаха на спине у Фарита вся в темных пятнах от пота. Бетон идет, надо работать! Каждая секунда напряжена, каждая секунда в деле. Войдешь во вкус, в охотку, до вечера бы не останавливался.

Шумит Айгир среди камней. Стучит движок. Скрежещет бетономешалка. Тарахтит приглушенно вибратор. Визжит пила. Стучат молотки. Сколько звуков! И хочется крикнуть молоденькой отрядовской врачихе: «Ляля, посмотри, как работают твои «мальчики», разве забыла, как называется одна из мужских палаток? «Тридцать три богатыря!»

Так — час, второй, третий. Без остановки, без перекуров, без отдыха. И ведь над душой никто не стоял. И были ребята послабее Фарита или Мансура. Особенно среди тех, кто балласт таскал на носилках. Совсем пацаны, вчерашние школьники. Тонкорукие и тонконогие хлопцы.

Санкин нежданно-негаданно явился, словно из-под земли вырос. И сразу Фариту Нуриеву, как бы вскользь, замечание:

— …Почему без вибратора?

— Только что сломался. Ремонтируем.

— А второй?

— Сейчас принесут.

— Срочно снимай людей. Погрузим ПЭС на машину. Потом — на обед.

— Но машины нет еще.

— Сейчас придет, — сказал тоном, исключающим всякое сомнение.

Студенты положили две доски на груду балласта и по ним — на «раз-два-взяли!» — перетащили ПЭС, пятисоткилограммовую передвижную электростанцию, на свободную площадку.

Не пришлось волоком двигать ПЭС метров двести-триста до путевого домика на разъезде узкоколейки: машина пришла. Санкин был точен, как пророк. Погрузили электростанцию, втащив на кузов по доскам. Перевезли. Электростанция эта бригаде Нуриева была не нужна, так, на всякий пожарный случай стояла на объекте: если вдруг отключат постоянную электроэнергию, идущую по проводам. Но если сейчас отключат, тогда как? И вибраторы, и бетономешалка не будут работать. Впрочем, командиру виднее.

Я увязался за Санкиным. Из разговора его с ребятами понял, что в бригаде «Лунатиков», работавшей в трех километрах отсюда в направлении поселка Инзер, отказала малая ПЭС, и бригада встала. Там ребята тоже заливают бетон в опалубки.

Без электроэнергии бетономешалка не может работать. Не крутить же вручную? Вызывали электрика, не помог: по генераторам, оказывается, не специалист, да и вообще новичок тут, четвертый день работает. Вызывали механика, не помог. Сказал: надо снимать генератор и в ремонт везти. А сейчас что делать? Развел руками. Три километра помножить на четыре хода получается двенадцать километров. Или больше двух часов потерянного времени на хождение и ожидание. Санкин это подсчитал и сожалел теперь, что сам вовремя не вмешался. Хотя тот же механик мог бы организовать переброску ПЭС или мастер, или прораб, которые были на участке. Санкин не мог простить себе такую оплошность. Два часа простоя помножить на бригаду… Что творилось в душе Санкина? Я посочувствовал ему. Не разорваться же, на самом деле, когда связи с объектами никакой нет, автомашины постоянной — тоже. Да и на машине на западный участок, в сторону поселка Инзер, в бригаду «Лунатиков», не проедешь.

Ребята сгружали ПЭС возле железнодорожной будочки, которая стояла рядом с рельсами узкоколейки. Санкин глядел, как идет разгрузка, не вмешивался.

Между «дальней» трубой, где только что был Санкин, и «ближней», где вышла из строя электростанция, девять километров. Как Санкин умудрился узнать, что в бригаде Юрия Леонтьева, то есть у «Лунатиков», встала работа?

Я не знал всех возможностей командира. Айгирский участок полон тайн. Но все же на чем думает Санкин перебросить электростанцию?

Я опять к Санкину с вопросом.

Нет, тепловоз он не заказывал. Санкин воспринял это как шутку и по достоинству оценил ее. Все просто. Пока перевозили электростанцию, он послал за бригадиром пути. И эта будка, и весь Айгирский разъезд — владения местного жителя и ветерана труда Федора Григорьевича Челищева.

И хотя был уже обеденный перерыв, бригадир-железнодорожник тут же пришел. Похоже, что прямо из-за стола сорвался. Пожилой, строгий на вид человек.

Федор Григорьевич, оказалось, для Санкина свой человек. Уговаривать его не пришлось. Вежливая улыбка Санкина, в двух словах суть дела, и двери будочки раскрылись. Будочка эта, выходит, не простая, а для текущего момента поистине золотая. Выкатили ребята из нутра ее две оси с колесами. Поставили на рельсы. А сверху специальную дощатую площадку приладили. Тележка получилась. На нее-то и взгромоздили ПЭС. И все это огромное и неуклюжее сооружение покатили своим ходом к бригаде «Лунатиков».

Челищев и раньше помогал студентам. В отцы он им годился, а уважал, как равных. «Большое дело делают! — говорил он мне. — Как не помочь! Новая-то дорога всем нужна!» Он, считай, всю жизнь при узкоколейке. Дисциплину знает и любит. Нельзя было давать тележку-то, если встать на букву закона. Связи-то с другими разъездами и станциями нет. Все взрывами порушено — столбы, провода. А наладить некому. Противозаконно, а вот нарушил. Конечно, он знал, что в это время никакого движения нет, составы ходят, как правило, по ночам. Но все же… Предупредил ребят, чтобы кто-то впереди шел и чуть что — дал команду, чтоб быстро сняли груз, а потом и тележку. Все продумал, а ребята дисциплинированы.