На веки вечные - Джасинда Уайлдер

Он замер у входа в меня, а я показывала ему, как уязвима.

— Прости, прости, я... Боже, просто не останавливайся. Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Займись со мной любовью, Кейд.

Держа меня на руках, он обернулся, быстро прошел по гостиной, вокруг дивана и забытого телевизора, который все еще работал и остановился у входа в ванную и две спальни. Я показала на свою, и он открыл дверь, закрыл ее и осторожно положил меня на кровать. Я откинулась назад, отбросив в сторону подушки и одеяла, я тянулась к нему и умоляла, чтобы он пришел ко мне.

Он, однако, оставался на месте, поставив одно колено на кровать, и смотрел на меня.

— Я хочу запомнить этот момент, — сказал он. — Ты на кровати тянешься ко мне, обнаженная, совершенная. Никто никогда не смотрел на меня так, как ты сейчас.

— Как будто я люблю тебя так сильно, что от этого больно? — спросила я. — Как будто ты — центр моей вселенной?

Меня смутило, как мои чувства к нему могли разрастаться с такой невероятной гипер-скоростью. Хотя я поняла, что было не так уж и внезапно, когда смотрела, как он забирается на кровать и подбирается ко мне, как сильное, примитивное животное, гибкое и проворное. Эти чувства все время были во мне, я просто не видела их, отказывалась признавать, а все это время они, невидимые и неслышимые, набирали силу, как кипящая и бурлящая вода в колодце, готовая перелиться через край — и теперь Кейден был со мной, и он хотел меня, и он любил меня. И он был таким потрясающим, как я даже и представить себе не могла. Его рост, сила, внешность, его сила взгляда, нежность его прикосновений, голод в его поцелуях... Это было слишком много, слишком много. Он подавлял меня, и я почти что хотела убежать от него в свои мысли, в свое искусство, потому что я по-своему боялась, как он и отметил, ужасно боялась отдавать себя ему, позволить взять мою жизнь, мое тело и мою душу.

Он ринулся ко мне, как ураган, с невероятной силой. Когда он полз ко мне, у него перекатывались мускулы, как у крадущегося тигра, волосы свисали на глаза, а его огромное мужское достоинство прямо стояло — длинное, твердое, прямое. В том, как Кейд двигался, было так много эротики, сексуальности, и мое тело ответило на это. Соски так напряглись, что заболели, я сжала бедра, моя киска была мокрой и горячей от желания.

Его руки легли мне на бедра, и я, приоткрыв рот, лежала с полуоткрытыми глазами и не могла отвести от него взгляд. Он облизал губы, и потом его руки раздвинули мои бедра. Я покраснела, от смущения захотев сдвинуть ноги. Теперь я была полностью открыта для его взгляда, и его глаза изучали меня, видели каждую складочку и каждую впадинку, каждую капельку влаги и каждый волосок, и я не могла это перенести.

— Ты прекрасна, Эвер, — прошептал он, — вся. Я хочу попробовать тебя на вкус.

— Попробовать... на вкус? — я выдавила из себя напуганный вопрос.

Конечно, я знала, что он имеет в виду. Разумеется. Но мы с Билли всегда были слишком нетерпеливы для орального секса. По крайней мере, он был. Он целовал меня и трогал там, и потом мы выпрыгивали из одежды, и он был внутри меня, и потом все было кончено. Конечно, мы варьировали позы, но кроме того раза, когда Билли попросил сделать ему минет, тема орального секса так и не всплывала. Теперь мне стало интересно, имеет ли какое-то отношение к этому подружка Билли. Его настоящая подружка, так как я была всего лишь телкой на стороне. Может, он занимался оральным сексом с ней, а не со мной, потому что это бы противоречило его странным идеям насчет измен.

Я оттолкнула от себя эти мысли — бредовые мысли моего мозга, которые отвлекали меня от страха. Чего же я боялась? Это же был Кейд. Мой Кейд. Мальчик, с которым я рисовала в Интерлокене. Мужчина, о котором я мечтала, которого рисовала, с которым делилась всем в письмах.

— Эвер? Ты в порядке? Если не хочешь, я не буду.

— Нет, я просто... нервничаю.

Из него вырвалась полусмущенная, полуизумленная усмешка.

— Нервничаешь? Но почему? Я же хочу этого. Я не жду от тебя, что ты со мной этим займешься, если не хочешь. Я сам хочу это сделать. Хочу, чтобы ты кончила. Услышать, как ты стонешь, почувствовать, как ты извиваешься.

Внезапно он понял.

—Эй. С тобой никогда... никто так не делал раньше?

Я могла только покачать головой, почему-то смутившись. Я не хотела говорить о том, что делала я и что делал он с кем-то еще. Не теперь. Не в такой интимный момент в такой обстановке.

Кейд, наверное, понял, что я ничего не буду ему говорить, что я не могла и не знала, что сказать, так что он просто прижал губы к моему колену.

— Останови меня, если тебе не понравится.

Его пальцы продолжали нежно поглаживать меня, а губы коснулись в подколенной ямке, и потом он поцеловал другую ногу в том же месте. Его горячие губы нежно касались моей кожи, почти щекотали ее, но мне это нравилось. Нравилось, как отзывается на это все мое тело. Он целовал мои бедра, одно и потом второе, и когда его губы приблизились к моей киске, он начал касаться моей кожи языком. Потом Кейд остановился и, поцеловав внутреннюю поверхность бедра, немного подтолкнул, так, чтобы я открылась еще больше, еще сильнее раздвинула ноги, и снова поцеловал там, лаская меня языком, и все внутри начало закипать. Когда его губы коснулись лобка, из меня вырвался стон. Он двигался дальше по бедру, целовал другое бедро, и вот его губы замерли над моей щелкой — я почувствовала его горячее, влажное дыхание, от которого задрожала. А потом он поцеловал мои губы, нижние губы, и я застонала. Да, я застонала тихо, почти неслышно, и я знала, что это разрушит меня, уничтожит. Мои мышцы сокращались, а киска сочилась страстью, а ведь он только целовал меня.

Язык, о, черт, его язык скользнул в мою киску, и я вскрикнула от изумления, мои пальцы инстинктивно зарылись ему в волосы, а бедра двигались в своем ритме. Он убрал губы, и потом придвинул их ближе, и стал лизать своим сильным языком, двигаясь все глубже и глубже, а я задыхалась. Снова и снова он лизал меня, и я уже едва могла удержаться, а потом он поднес пальцы к половым губам и раздвинул их. Его язык коснулся моего клитора, и я могла только беспомощно извиваться и слушать свои похотливые стоны, звуки, которые я не могла контролировать. Его язык ласкал мой клитор, а потом стал быстро описывать вокруг него круги, и я чувствовала, как мои бедра движутся в одном ритме с движениями языка. Мои стоны и безрассудные вскрики, которые становились все громче, было невозможно остановить.

Он просунул в меня палец, один палец, который зашел глубоко, и теперь я уже не стонала и не вскрикивала — просто кричала, запрокинув голову и выгнув спину, и мои бедра двигались так, чтобы моя киска оказалась у него во рту. Я прижимала его голову к себе. Я не могла контролировать себя. Была совершенно беспомощна. Я еще громче закричала, когда его палец безошибочно нашел то самое местечко, а язык все быстрее и быстрее ласкал мой клитор.